Древний Шамирам – страница из истории древней Армении

В нескольких десятках километров к северо-западу от Еревана величественно поднимается четырехглавая гора Арагац, самая высокая вершина Армении (4000 метров), гора, овеянная древними легендами. В армянском фольклоре она уступает по значению только Арарату. Наша машина движется по шоссе, огибающему предгорья Арагаца. Вот справа наверху показались здания Бюракана, где находится знаменитая обсерватория. Еще минут двадцать езды, и мы въезжаем в деревню Шамирам.

Шамирам по-армянски значит «Семирамида» (та самая, которая по легенде построила висячие сады — одно из семи чудес света). Кто первый дал селению это экзотическое название — не ясно. Нынешние жители Шамирама — потомки курдов-огнепоклонников, бежавших сюда в 1917 году из Турции, где их преследовали. Но люди селились на этом месте, несомненно, не раз, и мощные стены древней крепости, возвышающиеся неподалеку от селения, наверное, уже в средние века производили такое сильное впечатление на местных пастухов, что они приписали ее строительство легендарной царице.

Действительно, треугольный мыс над селением, ограниченный с одной стороны глубоким оврагом, с другой пролегающей в столь же глубокой лощине речкой, пересекают последовательно пять мощных каменных стен, пять линий обороны толщиной от 2,5 до 6 метров, с башнями, самая крупная из которых имела основание 12×5 метров. Шестая стена, теперь сильно разрушенная, шла вдоль обрыва над речкой и оврагом. Даже в Армении, богатой древними крепостными памятниками, такое оборонительное сооружение — большая редкость, если не уникум.

Понятно поэтому, как название селения оказалось соотнесено в памяти народа с именем строительницы висячих садов. Но реальная история, как это часто бывает, интереснее любой легенды.

Стены Шамирама были построены задолго до того, как в 812— 807 годах до нашей эры в Ассирии стала править от имени своего сына царица Шамму-мурат, исторический прототип Семирамиды. К тому же ассирийцы никогда и не доходили до этих мест. Несколькими десятилетиями позже времени Семирамиды сюда пришли другие завоеватели — урарты, но не для того, чтобы построить, а для того, чтобы разрушить эту крепость. А до этого она существовала, по меньшей мере, три столетия, хотя в данный момент еще нельзя сказать, были ли все ее стены построены одновременно.

Царица Семирамида.

В 1975 году Г. Е. Арешян организует экспедицию по изучению той эпохи, когда в Закавказье впервые появилось железо. Его выбор падает на Шамирам, где раскопки еще ни разу не велись.

В 1975 году Г. Е. Арешян защитил кандидатскую диссертацию «Железо в древней Западной Азии», в которой по-новому поставил многие вопросы, касающиеся начала железного века на нашей планете. Вплоть до недавнего времени многие маститые историки металлургии на Западе считали, что процесс выплавки железа был освоен где-то в одном небольшом районе и оттуда распространился по Переднему Востоку, а затем в прилегающие страны. Кандидатов на роль изобретателей железа предлагалось много, но особенно популярна была теория о его хеттской прародине. Собрав и творчески обработав огромный материал, археологический и исторический, Г. Е. Арешян показал, что на деле все обстояло гораздо сложнее.

Самые ранние предметы из неметеоритного (то есть искусственного) железа обнаружены при раскопках еще в слоях XXIV —XXIII веков до нашей эры. И затем в течение двух тысяч лет железные предметы встречаются на Ближнем Востоке и в Южной Европе, во многих местах. Но они были крайне немногочисленны, стоимость производства железа в ту эпоху, видимо, можно соотнести со стоимостью производства алюминия в XIX веке. Железо в III и большей части II тысячелетия до новой эры считалось драгоценным металлом и ценилось дороже золота. При этом на хеттской территории железо встречалось не чаще, чем в других странах Западной Азии и в Греции.

Резкий перелом наступает в XII—XI веках до нашей эры, когда начинается массовое производство железа, причем не в одном каком-то районе, а на обширной территории от островов Ионического моря до северо-западной части Ирана близ Каспия. Эта территория распадается на две основных металлургических области: 1) Западномалоазийско- Ионическая, 2) Армено-Кавказская (в которую входят, в частности, территории Армении, Восточной Грузии и части Азербайджана). И только затем железное производство проникает в классические центры цивилизации Древнего Востока: Ассирию, Вавилонию, Египет (в последний — только в VII веке до нашей эры) и далее — и на восток, и на запад Старого Света.

По мнению Г. Е. Арешяна, этот внезапный взрыв железной металлургии был вызван не отдельным изобретением какого-то гениального кузнеца, а тем, что необходимость создания железной индустрии к XII веку была подготовлена всем ходом социального развития стран, лежащих к северу от классических центров Древнего Востока. Развитием строя «военной демократии» у племен Закавказья, с одной стороны, и приходом в Малую Азию значительных масс населения из Европы (эти пришельцы, в частности, разрушили Хеттскую державу), находившихся на том же социальном уровне «военной демократии».

В эпоху «военной демократии» каждый взрослый мужчина — воин, и потребность в огромном количестве сравнительно дешевого оружия стала насущно важной. В этих-то условиях железное производство из ювелирного искусства превратилось в массовое производство сначала оружия, а затем и орудий труда. Организация массового производства железа была стимулирована потребностями общества в данный момент, а коль скоро такое производство возникло, оно способствовало ускорению развития общества.

Включение Закавказья в зону первоначального развития железной металлургии позволяет нам теперь пересмотреть в ряде деталей и ход исторического развития этого региона. В ту пору, когда автор этой статьи был студентом, в стабильных учебниках по истории утверждалось, что первое государство на территории Армении было Урарту. Распространение железа в Закавказье также связывалось с урартской культурой.

Раскопки последних лет (помимо раскопок в Армении, надо особо отметить работы маститого грузинского археолога Ростома Михайловича Абрамишвили в Дагоме, на окраине Тбилиси) показали, что железо было распространено в Закавказье задолго до сложения Урартской державы. Более того, теперь бесспорно ясно, что в Закавказье задолго до урартов существовали и города, построенные местным населением. Города — признак сложения цивилизации.

Город, окружающий своими каменными стенами, башнями… каменные или кирпичные дома, сделался средоточием племени или союза племен — огромный прогресс в строительном искусстве, но вместе с тем и признак увеличившейся опасности и потребности в защите… Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом. Недаром высятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни упираются уже в цивилизацию.

Шамирам, существовавший в XI—VIII веках до нашей эры, как раз и является памятником перехода от эпохи «военной демократии» к классовому обществу. Конечно, такой переход происходит постепенно, и при отсутствии письменных источников практически невозможно датировать момент создания государственности с точностью не только до десятилетия, но и до столетия. Нам, однако, известно, что в урартских летописях, рассказывающих о походах в Закавказье, подавляющее большинство завоеванных областей обозначаются как царства, и только некоторые обозначаются терминами, относящимися к племенам.

Государства Закавказья к моменту вторжения урартов были очень невелики — на территории одной Армении их насчитывалось несколько десятков, но такие размеры как раз типичны для государств на самом раннем этапе их развития.

Археологическая карта Армении эпохи раннего железного века в известной мере может служить подтверждением этого тезиса. Если мы бросим взгляд на карту, мы увидим, что Шамирам находится примерно в центре группы из шести городищ. В семи километрах к северу от Шамирама находится городище Аван, в двадцати километрах к северо-востоку — городище Бодкан-Берд, посередине, между этими двумя городищами (8—9 километров от Шамирама) — крепость Ванихараба, еще севернее (на высоте 2100 метров) — небольшое укрепление Дзян-Берд («Снежная крепость»), в десяти километрах к югу от Шамирама — городище Мецамор.

Следующее гнездо городищ, также из пяти-шести поселений, находится в районе селения Назерван. Расстояние между этими группами селений, своего рода нейтральная полоса, — 30—35 километров. Таким образом, площадь политической единицы (племенной ли, уже государственной ли) с центром в Шамираме имела радиус 10—11 километров и площадь около 400 квадратных километров. Шамирам был отнюдь не самым крупным городищем в своей группе — его площадь всего 8 гектаров, но в том, что он был ее военным центром, сомневаться не приходится.

Площадь поселения Мецамора, раскопанного в 1965—1966 годах Э. В. Хандзян, К. А. Мкртчяном, Э. С. Парсамян, составляла около 30 гектаров, то есть была в три с половиной раза больше. Это был крупный ремесленный и культурный центр, здесь, в частности, найдены остатки двадцати четырех плавильных печей и значительный комплекс святилищ. Но оборонительные сооружения Мецамора отнюдь не отличаются такой мощностью.

О преимущественно военном характере шамирамского поселения свидетельствует также расположенный рядом с ним гигантский некрополь, здесь сохранилось четыре тысячи могил. И, по оценке Г. Е. Арешяна, еще пять тысяч могил было разрушено в последующие эпохи. Общая площадь некрополя — около 20 гектаров. Каждое могильное сооружение представляет собой результат весьма большой затраты человеческого труда. Все могилы обязательно окружены кольцом из каменных плит, а иногда и двумя концентрическими кольцами, причем внутренние кольца сложены исключительно из хорошо обтесанных плит. Диаметр этих колец колеблется от 2,5 до 10 метров. Над некоторыми погребениями стоят стелы (вертикальные плиты) или внушительных размеров каменные символы плодородия. Сама могильная яма, где лежит покойник, только в одном случае из десяти просто выкопана в земле. Каждые девять из десяти погребений обложены каменными плитами, образующими ящик («цисту»). Внушительность каменных сооружений некрополя наводит на мысль, что сравнительно небольшое население городища Шамирам вряд ли могло само справиться с этой работой. По-видимому, им помогали жители окрестных деревень.

Тесную связь шамирамцев с военным делом подтверждают и предметы, сопровождавшие покойников. Это главным образом оружие. Часть предметов (копья, кинжалы, стрелы) еще бронзовые, но большинство из них — железные. Украшений найдено сравнительно мало. Особо следует отметить широкие бронзовые пояса с гравированными изображениями. Такие пояса с кожаной или войлочной подкладкой, шириной до пятнадцати сантиметров, были широко распространены в Закавказье в конце бронзового и начале железного века. По-видимому, они предохраняли воина от ударов в живот.

Воины, погребенные здесь, судя по всему, были, прежде всего, конными, сражавшимися как с колесниц, так и верхом. Об этом свидетельствуют барельефы на бортах каменных колец. Здесь имеется изображение лошади, всадника на лошади, колесницы, запряженной лошадью, но без всадника. Видную роль в быте жителей Шамирама, вероятно, играла и охота — имеются изображения оленей и собак. Чисто культовое изображение найдено только в одном случае. Это диск, явно изображающий Солнце.

В той части некрополя, что примыкает к оврагу, отделяющему кладбище от крепости, находился высеченный в скале алтарь. На нем первоначально находился идол, который затем был сброшен и в настоящее время расколотый лежит ниже алтаря. Возможно, это сделали урарты, разъяренные сопротивлением защитников крепости. В целом же культовых предметов здесь неизмеримо меньше, чем в Мецаморе. Вероятно, религиозный центр объединения и постоянное жительство большинства жрецов находились там. Можно выдвинуть гипотезу, что в Шамираме жила преимущественно уже выделившаяся каста воинов. Страбон свидетельствует, что население древней Иберии на рубеже нашей эры делилось на касты. Не исключено, что такое деление существовало в более древние времена и в других районах Закавказья. Но достаточно категорично утверждать это мы сейчас, конечно, не можем.

Во всяком случае, исключительно важную роль войн в эпоху существования шамирамского объединения отрицать никак нельзя. Ранний период его существования — XI—X века — недаром называют в истории Переднего Востока «темными веками». Все крупные государства древности в это время либо находились в глубоком упадке (как Египет, Ассирия, Вавилон), либо вообще рухнули (как Хеттская держава и Микенская Греция) под напором «варварских» племен с севера, запада и юга. Свою роль в этом наступлении на древневосточные державы сыграли и жители Закавказья, в частности родственные хурритам и урартам этивские племена, занимавшие тогда территорию Армении.

Племена Закавказья, видимо, были в числе первых, освоивших верховую езду в военных целях. Их дальние конные набеги достигали самых центров древневосточной цивилизации. Знакомство же с достижениями цивилизации, несомненно, ускоряло социальную эволюцию этих племен и их переход к ранним формам государственности. Но крупные государства на территории нынешней Армении в ту эпоху не успели сложиться. Этому помешало создание в конце IX — начале VIII веков до нашей эры к югу от них (в районе озера Ван) Урартской державы. Находясь ближе к древневосточным центрам и приобретя опыт в тяжелой борьбе с восстановившей свои силы уже в IX веке Ассирией, мелкие урартские государства консолидировались в большую державу раньше, чем такие же государственные и предгосударственные образования Закавказья, и в VIII веке сами начали экспансию на север. Таким образом, значительная часть современной Армении вошла в состав Урарту и развивалась в его составе вплоть до начала VI века до нашей эры.

Этот период истории Закавказья изучен сейчас довольно хорошо. Период же складывания цивилизации древней Армении до урартского завоевания изучен пока относительно слабо.

Дальнейшие исследования Шамирама, несомненно, должны дать нам много новых сведений по истории самой Армении. Но не только. Есть основания ожидать открытий, которые могут стать ключом к решению многих загадок раннего железного века вообще — загадок не только, так сказать, производственных, но и социальных, и иных.

Автор: Э. Берзин.