Из истории языков. Часть первая.
Вавилонская башня
«Когда-то давным давно, — говорит древнееврейская легенда, — был на земле один язык и одна речь». И люди решили бросить вызов Богу: они стали строить башню, чтобы достичь самого неба. Бог испугался, ибо рассудил, что «у всех у них один язык», а поэтому «все, что они решат сделать, будет возможно для них». Бог сошел с неба и смешал языки, чтобы люди не могли понять друг друга. Вавилонская башня осталась незаконченной.
Эта история, конечно, выдумана. Но в ней, как во многих сказках, есть смысл. Когда люди едины, они могут сделать все, что захотят; и язык является орудием, с помощью которого можно достичь единства и понимания.
Человек проник на небо без вавилонской башни. Летчики и космонавты обживают не только голубое небо, но и черную межзвездную пустоту. Но… единого языка у человечества нет до сих пор. Попасть на небо оказалось более легкой и достижимой задачей, чем установить единый язык на Земле.
Почему же так произошло? Ведь «различие языков — одно из величайших несчастий бытия», как справедливо заметил великий философ Франции Вольтер. «Всеобщий язык был бы всеобщим благодеянием и сильно способствовал бы единению и братству народов». Почему же все-таки эта задача до сих пор не решена? И самое главное — каким должен быть всеобщий язык? Что это — некий обязательный для всех людей «язык мира»? Или язык-посредник, вспомогательный язык, существующий вместе с другими национальными языками?
Наш родной язык, которым мы овладели с детства, является как бы «родным домом». Но чтобы разговаривать с иностранцами, мы должны покидать свой «дом». Возможно ли построить «искусственный дом», пользоваться которым могли бы все народы мира? И каким должен быть этот «дом»? Неким огромным «сверхзданием», которое поглотит все «родные дома»? Или же скромным «шалашом», построенным по необходимости? «Шалашом», который никогда не заменит «родной дом» — родной язык?
Для ученых ответ на этот вопрос однозначен. Родной язык для человека — неотъемлемое средство связи с миром и с другими людьми. Он неразрывно связан с историей народа,- национальной культурой. И поэтому он не может быть заменен никаким «сверхязыком», никаким искусственно придуманным «всеобщим языком».
И если говорить о «языке мира», то речь может идти только о языке-посреднике, «шалаше», а не «сверхдоме». Языке-посреднике, которым пользуются лишь при разговоре с иностранцами — и только.
Живые языки
За последние три века было создано несколько сотен проектов искусственных языков. Их создатели заявляют, что они наконец-то изобрели «настоящий», «подлинный» язык-посредник…
История языков-посредников насчитывает не одну сотню и даже тысячу лет (а может быть, и десятки тысяч!). У первобытных племен как вымерших, так и по сей день стоящих на уровне развития каменного века (коренных жителей Австралии, бушменов, папуасов и т. д.) используется в качестве языка-посредника своеобразный «язык жестов».
Особенно развит был «язык жестов» у индейцев прерий Северной Америки. Многочисленные племена сиу, кэддо, алгонкинов и других говорили на языках, совершенно отличающихся друг от друга. Единственным средством общения были жесты. Язык жестов был понятен всем индейским племенам от Канады до Техаса; с его помощью можно было рассказать о чем угодно — от простых вопросов и ответов до переговоров о союзе между племенами, до сложной легенды или сказки.
Конечно, ни у индейцев, ни у других народов, имеющих язык жестов, этот «язык-посредник» не заменяет звукового языка. Он служит лишь вспомогательным средством общения. На более высокой стадии развития появляются и звуковые языки-посредники. С развитием рабовладельческих обществ, возникновением государства в таком языке стали заинтересованы не только купцы и путешественники, но и политики, и правители. Ведь под власть могучих монархий попадали десятки и сотни различных племен и народов.
Победители не церемонились с покоренными. Они навязывали им свой язык. Все государственные документы, все законы, все приказы объявлялись и записывались на языке владык, будь это ассирийцы или ацтеки, египтяне или майя.
Империи и царства рушились — и вместе с ними кончалась тирания «государственного языка». Но многие языки переживали империи и долгое время служили «международным средством связи», которым пользовались купцы, путешественники, ученые и даже писатели различных стран. Так было с шумерским языком за несколько тысяч лет до нашей эры. Так было в более близкие к нам времена с латинским языком, пережившим Римскую империю более чем на десять веков.
Но эпоха средневековья закончилась — и вместе с нею кончилось господство латыни. Во Франции, Италии, России, Англии, Испании и других странах Европы рождается национальная культура; и не на мертвой латыни, а на живом языке своего народа пишут Данте и Рабле, Сервантес и Шекспир. Проходит еще немного времени, латынь перестает быть и «международным языком ученых». Слишком мало в нем слов и терминов, чтобы выразить посредством его все технические, научные, культурные достижения нового времени. Перестает быть «международным средством общения» и другой язык — арабский, «латынь» Азии и Африки. Как бы не преуспевало государство, сколько бы народов и племен оно не подчинило, ему не «отменить» язык, на котором говорят покоренные, ибо родной язык «необходим как воздух»
Полуискусственные языки
Четыре тысячи лет назад в долину Инда вторгся народ, называвшийся «арии». Постепенно он подчинил себе и долину второй великой реки Индии — Ганга, распространился по всему Индостану. Но единого централизованного государства у ариев не было — и в силу этого язык их стал распадаться на множество диалектов. Каждое племя имело свою школу жрецов. Каждая жреческая школа по-особому читала звуки священных древних книг. Язык дробился все больше и больше: с каждым годом зрела необходимость общего языка-посредника.
…И такой язык был создан. Назывался он «санскрит» — производное от причастия «сам-скритас», что значит «совершенный», «очищенный», «святой». Работа над санскритом окончательно была завершена брамином Панини, жившим двадцать пять веков тому назад, в V веке до нашей эры. Панини выработал стройную грамматику санскрита и создал письменность. Его труд был изложен необычно. Впрочем, для того времени. В наши дни математический логик или математический лингвист принял бы сочинение Панини за работу одного из своих коллег, ибо это первый в истории языкознания образец точного изучения языка.
Труд Панини состоял из коротких изречений — их было около четырех тысяч. Точными, строгими приемами, напоминающими приемы современной науки о языке, описывал гениальный древнеиндийский ученый весь строй санскрита. За короткое время санскрит стал языком всех культурных индийцев.
И латынь, и арабский язык были языками «естественными». Санскрит же, его языковая конструкция, были искусственно созданы. И эта конструкция оказалась настолько гибкой и удачной, что санскрит не исчез и по сию пору. Он не только язык древней культуры и литературы, но и связующее звено между языком древности и современными, новоиндийскими языками — хинди, бенгали и другими.
В 1951 году молодая республика Индия провела перепись населения. 555 человек на вопрос анкеты: «Ваш родной язык?» ответили — «санскрит». Для всех многочисленных языков Индии санскрит является источником создания современной терминологии: политической, научной, технической. Даже в Конституции Республики Индии в особой статье говорится о важности этого языка, созданного 25 веков назад.
Панини создал, а, вернее, «организовал» язык. Примерно то же (правда, не столь педантично) сделали в IX веке для языка славянского Кирилл и Мефодий. Их называют апостолами; но правильнее их, конечно, назвать учеными, ибо не апостольский дар, а гениальная интуиция языковеда позволила им создать грамматику и письменность общеславянского языка.
Долгое время этот «общеславянский» или «церковнославянский» язык был языком культуры Киевской Руси и других славянских государств. Он сослужил большую службу при зарождении русского государства. И только когда развились и окрепли национальные языки — украинский, белорусский, польский, русский, чешский, болгарский, язык Кирилла и Мефодия перестал быть языком литературы и культуры славян.
Сейчас им пользуется только православная церковь, да и то не всегда. Всяческие «аще» и «обрящите» не звучат в нашу эпоху, и даже церковники вынуждены говорить с паствой на обычном языке. Точно так же и в католической церкви, где официальным языком является латынь, при проповедях церковникам волей-неволей приходится обращаться к обычному, «живому» языку.
И санскрит, и общеславянский язык могут служить языками-посредниками лишь для людей, говорящих на близких друг к другу, на родственных языках. А как быть в том случае, если приходится сталкиваться с языками, совершенно на родной не похожими? Никакого искусственного «отрегулирования» их произойти не может. Кирилл и Мефодий нашли общие правила, общие законы, лежащие в языках племен русичей и полян, древлян и других славянских племен. Но нельзя найти «общую грамматику» с таким языком, как венгерский или эстонский, хотя эти народы — соседи славян. Как быть в таком случае?
И тогда в голове людей стала складываться мысль: а нельзя ли создать язык-посредник искусственным путем? Не «отрегулировать» живой язык, как санскрит, а «создать» полностью?
Продолжение следует.
Автор: Ш. Лесовкин