Секреты майя
Невелика площадь, на которой жили в свое время майя. В Мексике — это штаты Юкатан, Кампеги, значительная часть штата Табаско, восточные районы Чиапы и территория Квинтаны-Ру, это британский Гондурас, наконец, в Гватемале это район Петена и долина Монтега. И, пожалуй, самая необжитая, самая неисследованная часть этих земель — бассейн среднего течения Усумасинты, реки, которая с возвышенностей Гватемалы несет свои воды в Мексиканский залив.
…Там, где некогда находился один из наиболее цветущих уголков Древнего царства майя, ныне — сплошной тропический лес. Дождь здесь идет с мая по ноябрь. Много болот, много воды, но еще больше всяких насекомых и, прежде всего, комаров.
Проникнуть в эти почти непроходимые дебри можно только в сухой сезон — с декабря по апрель. Но даже в сухое время придется совершить тяжкое и небезопасное путешествие. К счастью для археологии (и, добавим, вообще для человечества) в лесах Усумасинты растет красное дерево и деревья, дающие смолу, которая играет немалую роль в производстве столь излюбленной американцами жевательной резинки.
«Чиклерос», — так называют сборщиков этой смолы, принялись мало-помалу осваивать бассейн Усумасинты, поднимаясь вверх по ее течению.
Почти никому не известное племя местных жителей — лакандонов, невысокого роста, горбоносых индейцев, с длинными ниспадающими до плеч волосами, постепенно стало все чаще упоминаться в рассказах охотников за смолой и лесорубов.
В 1940 году насчитывали примерно две тысячи лакандонов. Сейчас, говорят, их не более тысячи. Дети джунглей, они изготовляют одежду и все им необходимое примерно так же, как и десять веков назад.
В начале февраля 1946 года два американских археолога, прослышавшие о лакандонах и древних руинах, найденных в этих местах, очутились возле одного из храмов майя, который лакандоны именовали «домом Ягуара».
Они довольно долго рассматривали остатки строения, составили, как и полагается план, тщательно все обмерили, высчитали и отправились дальше, даже не подозревая, что в каких-нибудь нескольких метрах от их пути стоит еще один небольшой храм, который рассказал бы о культуре майя в десять раз больше, чем «дом Ягуара».
Узнали археологи о существовании этого храма через несколько месяцев после своего путешествия, но увы… открытие принадлежало уже не им.
А дело было вот как. В том же 1946 году печально знаменитая компания Юнайтед Фрут, чьи интересы в центральной Америке достаточно велики, решила в рекламных целях снять фильм «Майя — сквозь века». Оператор Джемс Хили слыхал о лакандонах, знал, что они потомки древних майя, и решил отправиться к ним.
Однажды Хили обратил внимание на то, что многие лакандоны иногда исчезают из поселка на несколько дней. Они явно уходили не на охоту, не на рыбную ловлю.
Долго местные жители не хотели объяснить ему причину этих отлучек. Но Хили все-таки удалось уговорить двух молодых индейцев, с которыми он свел дружбу, взять его с собой в таинственный поход и они провели его к «дому Ягуара». А рядом, буквально рукой подать, находилось еще одно строение — не очень приметное, небольшое.
Впоследствии он писал: «Храм был неказист с виду: грубая, обычная для майя, крупная каменная кладка, приземистое здание. Но внутри! Фрески покрывали все помещения сверху донизу. Ничего подобного я в жизни своей не видел!»
Впервые драгоценная жемчужина искусства майя, многие века остававшаяся неизвестной миру, предстала перед восхищенным взором человека, понимавшего ее значение.
Хили не стал терять времени. Он вернулся к храму с целой экспедицией в августе 1946 года, потом в 1947 году. В 1948 и 1949 годах было еще две экспедиции в Бонампак, как окрестили это место (бона — означает «стены», пак — «раскрашенные», «покрытые рисунками»). А несколькими годами позже ЮНЕСКО, решив издать альбом, посвященный искусству доиспанской Мексики, командировала во всемирно теперь уже известный Бонампак свою экспедицию.
…15 дней, если вести отсчет от последней «цивилизованной» деревни, пробирались сквозь девственный лес семь проводников и семнадцать мулов. На животных были навьючены осветительные приборы, медикаменты, продовольствие, гамаки.
Руководители экспедиции вылетели самолетом. Но и им последние сорок километров пришлось пробиваться к Бонампаку с помощью мачете.
Сейчас же — и знатоки, и любители благодаря отличным цветным съемкам могут получить представление об этой сенсационной находке, и любоваться великолепными фресками в точных красочных репродукциях.
Совершим маленькое путешествие, мой читатель. Может быть, так же как участникам экспедиции ЮНЕСКО, нам придется для этого облачиться в высокие резиновые сапоги, надеть рубашки, пропитанные химикалиями, отпугивающими мошкару. Не позабудем сетку для лица, вооружимся острым мачете. Ведь будет и густой-прегустой лес, и лианы, и перевитые корневища деревьев, и сплошные заросли, и болотца, и тучи насекомых, — пока что не проложены еще здесь автострады, не видно автобусов с туристами, не слышно гидов, резко провозглашающих в микрофон: «Повернитесь направо, вон крадется ягуар» (тот самый, что находится на казенном пайке у дирекции и смирен, как ягненок), или «Поглядите налево, вон той тропой пробирался в Бонампак первооткрыватель Хили. А вот ему и памятник стоит».
Шутки шутками, но тот, кто после нелегкой ходьбы в джунглях преодолеет все препятствия, будет вознагражден сторицей. Он увидит, прибыв в Бонампак, некую площадку или террасу, девяносто на сто десять метров, которую буквально захлестывает бурная растительность. Деревья повсюду, и они в своем давнем наступлении почти уничтожили следы разумной человеческой деятельности.
С трех сторон — с запада, востока и севера — к площадке примыкает насыпь, возможно, скрывающая остатки каких-то строений. С четвертой, южной стороны к террасе вплотную подходит возвышенность, высотой в сорок три метра.
Попробуем мысленно освободить холм от заполонившей его зелени. Вот появились ступени террасы. На всем своем протяжении, вплоть до вершины, холм некогда был застроен. Никакой симметрии, никакого на первый взгляд плана. Лестницы, ступени, разбросанные там и тут, пересекаются, бегут параллельными рядами. Но в этой кажущейся неразберихе — что-то величественное и своеобразное.
На самой вершине, слева, несколько маленьких зданий. Чуть пониже — одиночное строение с тремя дверьми. И, наконец, справа на небольшой площадке, возвышающейся примерно метров на двенадцать, еще одно здание. Более длинное по фасаду, чем остальные, и тоже с тремя дверьми.
Здесь, в этом здании, в этом храме — фрески. Забудем о деревьях, которые ныне растут прямо на крышах строения. Поставим на свои места, в ниши над входами, фигуры, давно уже превратившиеся в прах, и барельефы из штукатурки под мрамор, покрывавшие некогда стены, рядом с единственным, каким-то чудом сохранившимся их собратом. Войдем внутрь храма.
… На стенах — фрески. В комнате, далее всех расположенной к югу, — изображение подготовки к празднеству. Три вождя облачаются в торжественные одеяния — шкуры ягуаров, примеривают великолепные уборы из цветных перьев. Рядом — то ли люди, то ли божества, — какой же без них праздник, — земли и девяти подземных миров. Музыканты со своими деревянными трубами, с пустыми черепашьими панцирями, в которые они что есть силы колотят палками, с трещотками и свистками. Слуги, поднявшие гигантские зонтики. Вот снова знакомые уже нам три вождя: они в полном параде, разукрашенные, великолепные.
В соседней комнате действие продолжается. Мы видим воинственный набег, нападение воинов майя на лагерь врагов, видим, как захватывают пленных, как их тащат по ступеням, как, брошенные наземь, молят пленные о милости. Мы видим сцену жертвоприношения. Она разворачивается на ступенях храма. Под бдительным взглядом вождей у одного из пленников жрецы вырывают сердце, и вот уже катится несчастный по ступеням вниз…
А празднество в разгаре. Заполонили все ступени лестницы, ведущей в храм, танцовщики в великолепных одеяниях, исполняющие ритуальный танец легко, воздушно. Словно оживает перед нами прошлое этого во многом еще загадочного народа.
Майя никогда не вступали в войны и не совершали, в отличие от инков и ацтеков, человеческих жертвоприношений, так ведь еще недавно говорили многие ученые. Были войны, были жертвоприношения — вот они, на фреске. И то, что майя не знали обработки металлов, не мешало им изготавливать оружие: глядите, вон пики, вон копья из твердого дерева с вкладышем — острым, как сталь клинка, куском обсидиана. Были и рабство, и торговля рабами.
…Великолепие красок, костюмов, а за всем этим — жизнь, такая, какая она была, бесценные подробности и свидетельства, оставленные безвестными художниками, свидетельства, которые немало новых фактов ввели в научный оборот.
Чего стоили одни только «автопортреты» майя! На одной из стелл в Бонампаке ученые нашли даты: 9, 17, 15, 0.0. Это соответствует 785 году нашей эры. Есть основание думать, что фрески были исполнены чуть позже, примерно в 790 году, то есть 9. 18. 0. 0. 0. Европа только начинала тогда выходить на арену мировой истории.
Весьма возможно, что храм был официально построен в честь какой-то крупной победы, а какой именно, мы просто не знаем, как многого еще не знаем (узнаем ли вообще когда-нибудь?) о майя.
Шли годы, и в упадок пришло древнее царство. Это произошло в IX веке, в эпоху великого переселения майя. Почему ушли майя?
Ученые еще до сих пор спорят об этом. Одно из наиболее вероятных объяснений — в способе хозяйствования. На подсечной системе покоилось благосостояние крестьян: земля истощилась, нужно было искать другие территории.
Возможно, так оно и было. Но не исключено, что были какие-то иные причины, о которых мы можем только догадываться: всеобщее восстание народа против своих жрецов и богов, страх перед чем-то, казавшимся неотвратимым.
Так или иначе, брошенными оказались старые центры, обезлюдели деревни и города. Пришел в упадок и позабыт был Бонампак с его удивительными фресками. А потом начал свое наступление лес.
Продолжение следует.
Автор: А. Варшавский.