Кто убил Бориса и Глеба?
«А разве это не известно!» — спросит читатель, хотя бы немного знакомый с историей Киевской Руси. Ведь в летописях и в сходных с ними по содержанию православных житиях ясно сказано: во время ожесточенной междоусобной войны, разгоревшейся на Руси в начале XI века после смерти великого князя Владимира, сыновья его, Борис и Глеб, пали жертвой преступного заговора брата своего Святополка (Окаянного). Это трагическое событие стало основой первого восточнославянского культа святых, впоследствии исключительно популярного. Летописная версия об убиении братьев-князей в большинстве научно-популярных книг, да и в научных исследованиях приводится без критического анализа. Видимо, сказывается авторитет церковного канона в прошлом и сила традиции в настоящем. Но стоит внимательнее присмотреться к изложенному в письменных памятниках, и окажется, что не все там просто и ясно.
…1014 год. Последняя зима тридцатипятилетнего правления князя Владимира Святославича. В начале своего княжения он завершил объединение всех древнерусских союзов племен в Киевском государстве. Страшной волной хлынули в Причерноморье печенежские орды, но жители Руси возвели на своих рубежах сложнейшую систему оборонительных сооружений. И даже немало повидавший католический архиепископ Бруно Кверфуртский, побывавший в 1008 году в южнорусских степях, с удивлением отметил мощь и богатство Киевского государства.
Но нерадостно завершалось великое княжение Владимира. Он отдал в управление своим сыновьям бывшие когда-то самостоятельными союзы племен: Святополк (возможно, приемный сын князя) сидел в пограничном с Польшей Турове, Ярослав — в Новгороде, Борис — в Ростове, Глеб — в Муроме, Святослав был послан в Древлянскую землю, а Мстислав правил далекой Тмутараканью. Однако «расселение» братьев-княжичей не надолго сплотило древнерусские земли. Уделы казались им малы, местная знать тяготилась подчинением Киеву.
Первым открытое неповиновение Владимиру проявил Святополк. При поддержке своего тестя, польского князя Болеслава Храброго, он пытается отделить Туровское княжество от Руси. Не успели захлопнуться за Святополком двери великокняжеской темницы, как новая тревога стучится у порога Владимира: Ярослав под воздействием «лучших мужей» Новгорода отказался платить заветную дань новгородцев Киеву. Владимир приказывает приближенным: «…Требите путь и мостите мост» (то есть — готовьтесь к походу через непроходимые чащи и полноводные реки)! Однако сборы затянулись, а князь «разболеся». Владимир зовет в Киев из далекого Ростова любимого сына Бориса. Молодой князь должен возглавить поход на север, но неспокойно становится на печенежской границе.
Поздней весной либо в самом начале лета 1015 года Борис ведет княжескую рать на юг, в степь, а 15 июля Владимира Святославича не стало.
Согласно летописному рассказу, Владимир скончался в своей загородной резиденции — Берестове. Столичные бояре пытались сохранить в тайне смерть князя — они боялись прихода к власти находившегося в Киеве и непопулярного здесь Святополка. Но вскоре тайное стало явным. Тело умершего доставили в Киев и похоронили в Десятинной церкви, а Святополк сел на троне «по отни своем». Он раздает боярам подарки из княжеских кладовых. От богатств те не отказались, но сердца их, утверждает летописец, не были со Святополком — «яко братья их бяша с Борисом».
Весть о смерти отца застала Бориса на реке Альте. Трудно сказать, вел ли он безрезультатную погоню за степняками, заключил ли с ними мир. Узнав же о кончине князя, Борис «плакася по отци велми, любим бо бе отцем паче всех». На собравшемся военном совете дружинники заявили о полной поддержке своего вождя, предложили ему начать немедленно борьбу за «стол отца». Но неожиданно для своих соратников Борис заявил, что не собирается претендовать на великий стол, а хочет почитать Святополка вместо отца. Недовольная дружина покинула князя, а сам он в окружении своих слуг остался в степи — оплакивать Владимира…
С этого момента летописный рассказ теряет реализм и логику. Казалось бы, Святополк должен быть доволен: главный соперник сам отказался от власти и сильная киевская рать оставила его (кстати сказать, эта дружина начисто исчезает из нашего поля зрения, летопись о ней больше не упоминает!). Но вместо того, чтобы начать борьбу с реальными соперниками (например, с Ярославом), Святополк все свое внимание и энергию направляет на уничтожение Бориса. «Повесть временных лет» детально рассказывает об осуществлении этих коварных замыслов.
Святополк посылает Борису письмо, в котором обещает заменить ему отца, затем направляется в Вышгород, где подговаривает местных бояр во главе с Путшею убить Бориса. Здесь рассказ достигает наибольшего драматизма. В момент приближения вышгородцев к лагерю на Альте они услышали, что Борис, несмотря на глубокую ночь, бодрствует — поет церковные гимны, причем зная, по словам хрониста, что его «хотят погубить». Судя по тому, что князь, спев псалом и канон, начинает петь заутреню (то есть, очевидно, наступило утро), убийцы приближаются к нему довольно медленно. Закончив молиться, Борис «възлеже на одре своем», а вышгородцы, как бы опомнившись от ночного «представления», нападают на князя и его слуг, убивают копьями. Тело князя они заворачивают в шатер и везут к Святополку.
Дальше рассказывается вовсе непонятное: Святополк, ожидающий в Вышгороде возвращения Путши, вдруг «узнает», что Борис, оказывается, «еще дышеть», и посылает к Альте, навстречу вышгородцам, двух варягов, которые, убедившись в верности своеобразного провидения Святополка, добивают раненого мечами. Затем летописец сообщает, что убийцы принесли тело Бориса в Вышгород, где тайно захоронили в церкви святого Василия. Но непонятно, кто похоронил князя — варяги или вышгородцы. Видимо, все же вышгородцы, поскольку Путша и его спутники появляются у Святополка — вероятно в надежде получить награду за содеянное.
Согласно последующему повествованию, Святополк не удовлетворился пролитой кровью Бориса, он стремится уничтожить и остальных братьев. Однако и теперь выбирает не главных соперников, а менее владетельных, Глеба и Святослава, которые, судя по летописям, заметной роли в общерусских делах не играли. Как и в истории с Борисом, новые жертвы довольно смиренно принимают свою участь. Глеб, получив от Святополка послание о том, что отец болен (и только!), отправляется в Киев с небольшой дружиной. По дороге князь останавливается в Смоленске. Причем, судя по описываемым затем событиям, этот «отдых» продолжался не одну неделю и о нем знали и в Киеве, и в Новгороде.
Сначала к Глебу прибывает посланник от Ярослава, который, уже зная о гибели Бориса, предупреждает князя об опасности. С Глебом, как прежде с его старшим братом, происходят странные «метаморфозы»: вместо того чтобы спасаться от врагов или защищаться, он принимается долго оплакивать своих близких родственников, молиться за них. Тем временем в Смоленск пришли «гриди» (воины-приближенные) Святополка, захватили корабль Глеба и убили князя. Подобно тому, как это уже было в истории с Борисом, в неизвестном направлении исчезла муромская дружина, а слуги Глеба сопротивления нападавшим не оказали. Более того, расправу над Глебом учинил почему-то его собственный повар по прозвищу Торчин. Это имя, происходящее от названия кочевого племени «торки», вызывает недоумение: торков ни на Руси, ни в Причерноморье не было до середины XI века…
Следующей жертвой в цепи преступлений Святополка оказывается Святослав. Узнав о злодеяниях киевского князя, тот делает попытку убежать в Венгрию, но слуги Святополка настигают его в Угорских горах. Это древнерусское название Карпат, приводимое в летописи, так же подозрительно, как торки,— ведь, по всей видимости, оно возникло не раньше рубежа XI—XII веков, когда Карпатские горы стали границей между Древнерусским государством и Венгерским (Угорским) королевством.
Для истории третьего преступления Святополка характерно, что оно преподносится летописью без церковно-риторических приемов. Не потому ли, что, в отличие от Бориса и Глеба, Святослав не будет в будущем причислен к лику святых?..
Продолжение следует.
Автор: Александр Головко.