Историческая реконструкция пути «из варяг в греки». Часть третья.
В ходе экспедиции осуществлены два эксперимента: «Плавание» и «Русь». Продолжавшиеся свыше семидесяти суток, они дали, во-первых, материал по условиям древней навигации: проведено пятьдесят шесть экспериментальных парусно-весельных переходов в морских, озерных, речных условиях. Во-вторых, систематизируя наблюдения об отношениях, настроениях, поведении экспедиции, мы смогли построить «социоповеденческую модель» деятельности экипажей: выявились условия, при которых резко возрастала тенденция к автономии древних дружин, и центры, где наоборот, эта деятельность могла проходить только под централизованным и местным контролем. Можно считать доказанным, что для преодоления пути из Балтийского моря в Черное требовалось девяносто — девяносто пять дневных переходов. В целом сто десять — сто пятнадцать дней.
Итак, путь «из варяг в греки», от Балтийского моря до Черного, был принципиально проходимым в течение одной летней навигации (но только в одном направлении — «из варяг в греки», или же «из грек в варяги»).
Трудности, поджидавшие древних мореплавателей, также четко локализованы пороги на Волхове и на Днепре (в начале и в конце восточноевропейского речного пути), волоки — в его центральной части. Именно на этих участках сконцентрированы древнерусские памятники, оставленные населением, несомненно, и обеспечивавшим, и контролировавшим здесь любое движение. Выявились такие концентрации и на других отрезках, ранее не привлекавших особого внимания, — гидрографически сложных, со множеством рукавов и островов, участках Волхова — на подходе к Новгороду, и Днепра — ниже Киева. Даже нашим «варягам» здесь трудновато приходилось без знающих местных лоцманов. А в древности переходы по этим сложным отрезкам прикрывали надежно укрепленные городища.
Совершенно в новом свете предстали сопки Ловати, связанные с поселениями, которые мы определяем как «сельские, с функцией контроля на водном пути». Именно в среднем течении Ловать чрезвычайно извилиста: на ее луках шлюпки стремительно начали терять скорость. Но ведь в древности прийти вдоль этих лук без согласия и помощи местных жителей, соорудивших сопки, с которых к тому же прекрасно просматривается каждый плес, лежащий между луками, вряд ли было возможно. В культуре и экономике этих ловатских, славянско-новгородских поселений прежде всего нужно искать «ключ» пути «из варяг в греки».
А что путь этот «не имел отношения к Древней Руси» — сильное «преувеличение», мягко говоря. Вдоль Волхово-Днепровской магистрали рассредоточены от Балтийского моря до Черного скандинавские (варяжские) находки, позволяющие судить о времени плаваний норманнов. Самые ранние датированы временем первых контактов — на острове Тютеpс VI—VII веков, в Ладоге, на нижнем Волхове — середина VIII века, в Новгороде (на Рюриковом городище) — с середины IX, в Двинско-Днепровском междуречье — первая половина IX века; в последнее время украинским археологом Владимиром Зоценко варяжские древности IX века выявлены и в Киеве.
Однако во всех случаях в пределах Древней Руси варяжские находки включены в контекст местной культуры, в состав славянских, древнерусских памятников. Вывод о тесной зависимости деятельности варяжских дружин от местных, восточнославянских условий и сил наше «навигационно-археологическое исследование» подтвердило полностью.
Выявилось и другое важное обстоятельство: путь «из варяг в греки»; пересекает три крупные экономико-географические области, уже в древности заметно различавшиеся. На юге, в Среднем Поднепровье — зона древнего высокопродуктивного земледелия. Верхнее Поднепровье и переход в Балтийский бассейн, на Ловать — зона стабильного, хотя и менее продуктивного земледельческого хозяйства. Северные, новгородские земли — зона нестабильного земледелия, требовавшего дополнения промыслами, обменом и другими видами деятельности. Волхово-Днепровская магистраль объединяла в первую очередь эти три восточнославянские хозяйственные области, интегрируя их потенциал в экономику единого Древнерусского государства. А уже его экономическими, культурными, политическими потребностями определялись внешние связи Киевской Руси и с «Варягами», и с «Греками».
И процесс формирования этих связей, по данным археологических находок и открытии последних лет, начался задолго до «призвания варягов» во главе с Рюриком в середине—начале IX века, именно тогда, с VIII-ІХ веков, стала формироваться и достаточно густая сеть поселений и центров, контролировавших буквально каждый дневной переход «варяжского пути», плотно включенных в административную сеть древнерусских земель с их «стольными городами» — Новгородом, треугольником Днепро-Двингской области.
Переброска через волоки, снабжение судов, пополнение сил, как в наши дни, так и в древности, требовали спокойного и делового взаимодействия центрального руководства экспедиции, экипажей и местной администрации.
Как у Вещего Олега, обрастали наши силы по мере движения с севера на юг добровольными дружинами — и от «словен новгородских», и от «кривичей» на границе Псковщины и Смоленщины (где стоят Усвяты), и «поляне киевские» делегировали нам своих далеких потомков. Жаль, не было возможности до конца пути провести всю эту «Русь», присоединившуюся к нашим «варягам». Но оба этих имени гордо пронесли от Выборга до Днепра наши шлюпки. Немало на их и нашем пути было трудностей и откровений, наблюдений и ассоциаций со скупыми и емкими строками древних летописей и саг. Мы вышли, как и рассчитывали, к истокам отечественной истории, и кое-где как будто приоткрылись ее глубинные дали, уходящие едва ли не в скифские времена.
Автор: Ю. Жвиташвили.