Вещий Олег – князь или воевода? Часть первая.

Вещий Олег

Олег — самая загадочная и трудно объяснимая фигура начальной русской истории. Впервые Олег появляется на страницах «Повести временных лет» в 879 (6387) году в связи с известием о смерти Рюрика. Последний завещал ему дело своей жизни, то есть землю Русскую и воспитание своего сына, малолетнего Игоря. Понимая, что все это не может быть случайностью, один из древнейших редакторов «Повести…» счел нужным объяснить, что Олег приходился Рюрику «некоторым родственником». Позднее осторожно высказанная мысль превратилась в прямо противоположное утверждение, что Олег — брат жены Рюрика, о которой нам вообще ничего не известно.

Так Олег стал «уем» Игоря, дядей по матери, что на Руси, в отличие от севера Европы, делало этих родственников преимущественными опекунами малолетних княжичей, оставшихся без родителя. Они как бы представляли интересы материнского клана, отстаивая права наследника от посягательств «стрыев», — братьев отца, претендовавших на родовое наследование. Если внимательно присмотреться, большинство конфликтов раннего средневековья в семьях европейских и восточных властителей вызваны именно такими столкновениями династических интересов. Но это уже особая тема.

Историю Олега можно назвать историей становления и утверждения древнерусского государства с центром в Киеве. «Повесть…» рисует уход Олега с малолетним Игорем на руках из Новгорода через три года после смерти Рюрика как закономерное, чуть ли не спланированное заранее военное предприятие по расширению новгородских (или княжеских?) владений. Летописец перечисляет шесть племен — варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, хотя этот «исход» скорее похож если не на бегство, то на изгнание. Впрочем, весь перечень народов, откуда Олег брал «вой многий» — всего лишь позднейшее домысливание событий в более благоприятном для Рюриковичей виде.

На самом деле, Новгород со всеми пригородами был брошен Олегом, потому что иначе зачем ему было забирать с собой малолетнего Игоря? В последнем читатель убеждается довольно скоро. Неизвестно, с кем начал войну Олег, однако первым его шагом был выход к Днепру у Смоленска, откуда они с Игорем и войском по реке спустились к Киеву.

На страницах «Повести…» Киев возникает и раньше. Впервые о «горах киевских» упоминает легенда об апостоле Андрее. Затем Киев как «градок на горе» появляется перед глазами двух варягов, Аскольда и Дира, ушедших от Рюрика из Новгорода на юг в поисках приключений. Можно понять, что их встреча с Киевом и вокняжение в нем были чистой случайностью. Истинную же цель составлял поход на Константинополь, датированный «Повестью…» 866 (6374) годом. В свое время А. А. Шахматов показал, что для описания этого похода автор «Повести…» использовал не какие-либо русские письменные источники или народные предания, а заимствовал рассказ о набеге русов из текста продолжателя хроники Георгия Амартола, причем дата события, указанная по «14 индикту», могла приходиться как на 866, так и на 851 годы, и последнее оказывается более верным, так как соответствует данным Симеона Логофета.

Поход Аскольда и Дира, отмеченный в византийской историографии чудом с ризой Богородицы Влахернской, вынос которой из храма поднял бурю, разметавшую русские суда, закончился полным разгромом русов. Олег с Игорем появились под Киевом в 882 году, то есть через тридцать один год после злополучного похода, хотя вероятнее было бы предположить разрыв только в два-три года. По словам летописца, Олег захватил Киев хитростью: спрятав воинов под скамьями ладей и выйдя на берег с Игорем на руках и с «малой дружиной». Возможно, иначе Аскольд и Дир не вышли бы на переговоры. Самозванные князья были убиты, после чего Олег сел на княжение в Киеве, объявив его «матерью городов русских».

Меньше всего сомнений вызывает примененная Олегом воинская хитрость, распространённая в то время настолько, что ее можно принять за литературный «штамп». Недоумение вызывает другое. Никакая хитрость не могла помочь Олегу спрятать от глаз киевлян свое многочисленное войско — если оно у него было! — так что приходится думать, что ладей у него было не больше, чем в обычном торговом караване, почему он и сообщил с посланным в город вестником, что он — «гость», то есть купец, идущий «в греки» от Олега и Игоря. Выход князей на берег к торговцам тоже отвечал практике той эпохи.

Вещий Олег

Торговля шла прямо на судне или возле сходен на берегу, если у приехавших не было своих складских помещений в городе. Вопрос в другом — насколько объясним роковой исход встречи и чем он был предопределен? Можно заключить, что Аскольд и Дир ушли от Рюрика (если только они вообще были с ним связаны) не мирно, и у Олега с ними были свои счеты, которые он решил, прикрываясь именем Игоря. Но причем здесь заявление, которым он обезоружил и киевлян, и самозванных князей: «Вы не княжеского рода, княжеского рода я, а это сын Рюрика»? Какое отношение имел Рюрик к Киеву и киевлянам? Не значит ли это, что, по мысли автора «Сказания…», Аскольд и Дир правили от имени Рюрика, а позднее — Олега и Игоря?

Во всяком случае, разбор этого эпизода по Лаврентьевскому списку летописи полностью подрывает доверие к версии новгородского летописания, согласно которой Игорь был уже совершеннолетним князем, Олег — воеводой при нем, а они оба завоевывали Днепр и Киев с помощью армии союзных племен. На самом же деле здесь отражена не совсем понятная теперь для нас авантюра, блистательно завершенная Олегом, завоевавшим себе княжение (пусть даже временное), на которое он имел какие-то неизвестные нам права. Ибо, что еще могло подвигнуть киевлян спокойно отнестись к убийству предшественников Олега и доверить себя очередному авантюристу-варягу?

Сведения, которые сообщает нам о дальнейшей государственной деятельности Олега «Повесть…», кратки, но любопытны. Олег основывает города, не названные по имени, устанавливает размеры дани подчиненным и покоренным народам, и здесь мы впервые сталкиваемся с соседями Руси. Первыми противниками Олега стали древляне, которых он «примучил», затем северяне, у которых, как и у радимичей, он перехватил дань, платимую ими хазарам. С уличами и тиверцами у него продолжалась война.

Продолжение следует.

Автор: Андрей Никитин.