Кто убил Бориса и Глеба? Окончание.

Осада Киева

Большой интерес представляют для нас сообщения о Руси начала XI века саксонского хрониста епископа Титмара Мерзебургского, современника событий. Он описывает известный поход польского князя Болеслава Храброго и его зятя Святополка на Киев летом 1018 года и отмечает, что перед этим на Руси умер князь Владимир, который оставил все свое наследство двум сыновьям, в то время как третий, освободившись из темницы, срочно покинул страну и убежал к тестю Болеславу. Из контекста хроники абсолютно ясно, что третий сын — это Святополк, а значит, первыми двумя братьями были Борис и Ярослав, правившие соответственно в Киеве и Новгороде. О Ярославе Титмар был неплохо осведомлен — ведь именно с ним в 1017 году германский император Генрих II заключил соглашение и против него, Ярослава, в 1018 году воевали соотечественники епископа — саксонские рыцари в составе войска Болеслава.

Более обстоятельную информацию об интересующем нас времени мы получаем из скандинавского литературного памятника — «Саги об Эймунде». Это произведение уже более двухсот лет привлекает внимание ученых, и практически столько же времени в науке ведется спор о правомочности использования данных саги для реконструкции прошлого Руси. Дело в том, что сага дошла до нас в списке XIV века и является своеобразной фольклорной переработкой скандинавских преданий о деяниях викингов на Руси в начале XI столетия. Но учеными доказано, что историческая основа есть и у былин, и у сказок. Попытаемся рассмотреть сведения саги в сопоставлении с информацией древнерусской летописи и саксонской хроники Титмара.

В начале саги рассказывается о том, что варяжский вождь (конунг) Эймунд узнает о смерти в Гардарике («Стране городов» — так скандинавы называли Русь) князя Владимира, после которого большая часть страны попала в управление к Буриславу, который сидит в городе Кенугарде. Другой сын умершего — Ярицлейв — правит в Хольмгарде, а третьему, Вартиславу, принадлежит город Пальтескью. Скандинавские имена и названия городов легко расшифровываются: основная часть страны с центром в Киеве (Кенугард) принадлежала Борису (Буриславу), который стремится подчинить себе Ярослава (Ярицлейва) и Брячислава (Вартислава), правивших соответственно в Новгороде и Полоцке.

Выделение сагой двух последних князей объясняется не только престижностью их владений, но и устойчивыми связями скандинавов с русским северо-западом. Информация саги, как можно заключить, не противоречит ни сведениям Титмара, ни русской летописи, избавленной от налета позднейшей борисоглебской традиции. Между прочим, древнерусская хроника в статье под 1021 годом подтверждает информацию саги о значительной автономии Полоцка.

Как рассказывает сага, Эймунд и его сподвижники приняли участие в междоусобной войне на стороне Ярослава. В ходе ее Борис был вынужден покинуть свою столицу и уйти в близлежащую страну, которую сага называет Бьярмаланд (так же, как соседнюю со Скандинавией на восток от нее область Крайнего Севера), в данном случае подразумевается страна печенегов. Там Борису удалось собрать большое войско и с ним осадить Киев. (Такой оборот дела лишает Бориса летописно-житийной кротости — перед нами князь как князь.) В ходе жестокого сражения нападавшим удалось даже на некоторое время захватить одни из городских ворот. Тяжело ранили Ярослава — с этого времени он стал хромым, что не только утверждается в саге и летописи, но и установлено современным анатомическим исследованием останков князя. Лишь подоспевшая подмога решила исход сражения в пользу Ярослава, и печенеги вскоре вынуждены были снять осаду.

Кстати сказать, в сообщениях об этом нападении на Киев на удивление солидарны разные источники. Сопоставление смен времен года в повествовании саги дает возможность датировать событие серединой 1017 года. Некоторые древнерусские источники под этим годом также сообщают о нападении печенегов на Киев, сожжении многих церквей в городе, в том числе и Софийского собора. Из хроники Титмара мы также узнаем о сильном разорении Киева и сожжении собора.

Сага объясняет, например, и такое темное место. Традиционные представления о Борисе и Глебе вызывают вопрос: почему вплоть до 1072 года останки первого из князей пребывали в деревянном гробу в Вышгороде и лишь во время канонизации были перенесены в Киев и захоронены согласно церемониалу. Если верить саге, то все становится понятным: киевляне не могли принять тело князя, который наводил на их город врагов. Отзвук этих событий находим неожиданно и в поздней Тверской летописи: когда в гавань Киева прибыла ладья с телом Бориса, сообщает она, «киане же не прияша его, но отпнухуша прочь».

Важнейшее место в «Саге об Эймунде» занимает рассказ о гибели Бориса, как можно понять, в конце 1017 — начале 1018 года. В летописи говорится, что раненого Бориса добили два варяга. Согласно саге, нападение на князя было организовано Эймундом и его соратниками, которые предложили Ярославу уничтожить главного противника. Ярослав заявил: «Не стану я побуждать людей к бою с Буриславом, ни винить, если он будет убит». После расправы с Борисом варяги принесли в качестве доказательства содеянного голову убитого, тогда Ярослав заставил их вернуться за телом брата, чтобы похоронить его с княжескими почестями (таким образом, «фантастический» сюжет летописи о двух приходах убийц к Борису в саге приобретает вполне реалистический характер).

Если допустить даже, что Ярослав не давал приказания приближенным варягам убивать брата, то можно предположи его косвенное участие. Много сложнее уяснить обстоятельства гибели Глеба. Но не исключено, что здесь действовали сторонники Ярослава. А если так, то что же?

Ярослав долгие годы был правителем Руси. И все эти годы события междуусобной войны, гибель Бориса, любимого сына Владимира, не давали ему спать спокойно. При дворе должны были упорно замалчиваться обстоятельства прихода князя к власти, исподволь готовилась почва для легенды о гибели Бориса и Глеба от руки нелюбимого киевлянами Святополка, о мстителе за «безвинно убиенных» — Ярославе.

В начале XII века культ Бориса и Глеба оформился и даже распространился за границы государства. Князья, пострадавшие от руки брата, почитались в Чехии, Болгарии, Армении и Византии. В народе культ получил дополнительное толкование, далекое от политики: добрые братья стали покровителями крестьянского труда. «Борис и Глеб сеют хлеб» — ибо в церковном календаре поминаются 2 мая по старому стилю. В конце концов, эта «версия» стала главной в популяризации братьев.

Автор: Александр Головко.