Тайна линейного письма. Часть первая.
Когда сто десять лет назад английский археолог Артур Эванс начал свои раскопки на острове Крите, он, конечно, менее всего рассчитывал на молниеносный успех. Но результаты превзошли все ожидания. Чуть ли не две недели спустя после начала раскопок близ Кносса он стоял перед остатками древних строений. А потом, словно по мановению волшебной палочки, из-под земли выступили стены какого-то большого дворца. Эванс раскапывал его тщательно и долго. Дворец, с его величественными колоннами и великолепными картинами, лестницами, водопроводом, с художественными изделиями из золота и серебра свидетельствовал о такой высокой культуре местных жителей, о которой древняя Греция вплоть до эпохи своего расцвета, в V в. до н. э., не знала.
Весь мир заговорил об открытии новой, в ту пору никому неведомой цивилизации. Много труда затратил на ее исследование Эванс. Он сделал немало интересных наблюдений. Но как бы ни были сами по себе ценны архитектурные памятники и ремесленные изделия, найденные на Крите Эвансом и другими археологами, многое в этой цивилизации оставалось неясным. И прежде всего: что за народ населял в свое время Крит, на каком языке он говорил, каков был быт и социальное устройство этого древнего общества. Обычно в таких случаях ученым помогают письменные памятники. Здесь тоже были найдены глиняные таблички, «книги» древних цивилизаций. Но начертанные на них знаки были совершенно непонятны.
По своей форме таблички были продолговатыми или квадратными, длиной до 24 сантиметров. На одних были начертаны различные виды деревьев, человеческие фигуры, дома или амбары, сельскохозяйственные культуры, свиньи, глиняная посуда. Другие сохранили изображения колесниц и их частей; были и просто непонятные значки. Эванс приступил к их изучению. Конечно, не впервые здесь человек науки столкнулся с письменностью, выплывшей из небытия. Наука к началу XX века накопила уже кое-какой опыт по расшифровке древних письмен. Так, например, французскому египтологу Шампольону в 1822 году удалось прочесть египетские иероглифы. Но Шампольону повезло: в его распоряжении оказалась двуязычная надпись, в которой один и тот же текст был написан и египетскими иероглифами и по-гречески.
С критскими же табличками дело обстояло сложнее: никаких двуязычных надписей не было; неизвестен был даже язык, на котором сделаны надписи. Если учесть, что почти все таблички содержали лишь очень короткие записи, всего в две-три строки (по сути отдельные, разрозненные тексты), трудности, связанные с расшифровкой, станут еще более понятными.
Первый вопрос, который возникает перед каждым, кто хочет проникнуть в тайну неизвестного письма, — это определение самого типа письменности. На наиболее ранних из найденных табличек, относящихся примерно к 2000-му году до н. э. Эванс встретился с примитивным рисуночным письмом, с условными изображениями, где каждый отдельный знак соответствует одному отдельному слову.
Большая же часть табличек имела другой вид. На них, правда, также были начертаны идеограммы (условные изображения), и значение некоторых из них было нетрудно определить. Но за идеограммами следовали вертикальные и горизонтальные черточки и кружочки. Эванс догадался, что это цифры. Единица изображалась вертикальной черточкой: «I», десяток горизонтальной «—», сотня «О». Был свой особый знак и для тысячи. Каждый вид знаков не превышал девяти. Вывод мог быть только одним: система счета была десятичной.
Перед идеограммами стояли обособленно группы знаков, отделенных друг от друга вертикальными черточками. Эванс насчитал 87—89 таких знаков. Этого было явно недостаточно для идеографического письма (где каждое слово обозначается отдельным знаком) и слишком много для алфавита. Эванс решил, что столкнулся с так называемым слоговым письмом, то есть таким, в котором тот или иной знак обозначает определенный слог.
Так как рисунки здесь были сведены уже к простым контурам, Эванс назвал их линейным слоговым письмом. Он выделил два вида этого письма. Более древнее он назвал линейным слоговым письмом класса А, а другое, явившееся позднейшим видоизменением письма А,— линейным слоговым письмом класса Б. Последнее, как ему удалось выяснить, применялось на Крите с XV века до н. э. Табличек класса А было в Кноссе сравнительно немного; основная их коллекция в 150 штук была найдена на юге Крита, близ города Феста.
Число же табличек класса Б достигало 4 тысяч. Хотя ни один из слоговых знаков не был прочитан, все же стало возможным составить общее представление о содержании текста. Частое употребление цифр после идеограмм наводило на мысль, что таблички содержат списки, инвентари и каталоги. Эванс пошел дальше. Он предположил, что в тех случаях, когда группа знаков, то есть слов, на табличке сопровождалась идеограммой «мужчины» и цифрой 1 (таких групп было на табличке несколько), по-видимому, речь идет о списке мужчин, может быть, реестре солдат. Если же слово сопровождалось идеограммой «мужчины» и числом больше единицы, то это слово, возможно, указывало на мужчин одной профессии: например «портные — мужчины 2», «пастухи — мужчины 4» и т. д.
Таким образом, были сделаны первые шаги. Но расшифровать тексты Эвансу не удалось. Правда, ему бросилось в глаза одно обстоятельство, которое сыграло позднее большую роль в расшифровке. Дело в том, что в отличие от всех других греков, греки, живущие на острове Кипр, еще в VI—III веках до н. э. применяли слоговое письмо. Эванс обратил внимание, что некоторые знаки этого письма похожи на знаки самого позднего вида критской письменности — письма Б. Но он был убежден, что греки даже в XV веке —времени употребления письма Б — не могли жить на Крите и что, следовательно, язык табличек — не греческий. Кстати, Эванс отнюдь не стремился сделать критские таблички доступными для общего изучения. Он хотел сам их расшифровать. Так случилось, что 35 лет спустя после открытия табличек, к 1935 году, Эванс опубликовал репродукции лишь ста двадцати текстов — ничтожной части открытых им богатств.
Но самое главное заключалось в другом. Таблички оставались нерасшифрованными прежде всего потому, что ученые не знали, как подступиться к расшифровке.
Автор: Н. Клячко.