Нашли ли Трою на самом деле?

Еще в позапрошлом веке знаменитый немецкий археолог Генрих Шлиман нашел город, осада которого описана Гомером в эпической поэме «Илиада». Это общеизвестно. Менее известно, что историки не раз высказывали сомнение в том, действительно ли найдена именно Троя.

Темные века

Темными веками греческой истории называют время с XII по IX век до новой эры, бесписьменный период. Перед тем рушилась крито-микенская цивилизация: запустели дворцы, рассеялись регулярные армии, сгорели архивы, пало искусство, исчезла письменность.

За четыре века произошли разительные перемены: сменился состав греческого населения Балканского полуострова, перестроилась экономика, перетасовались старые диалекты и возникли новые, Эгейское море стало внутренним морем греческого мира, потому что греки заселили и берега Малой Азии, а между рабовладельческими народами Востока и первобытными племенами Европы появился человек нового ти¬па — атлет, философ и политик. Эллин.

И все это время создавалась поэзия. У самого порога новой эпохи стоит великий старец Гомер. Две грандиозные поэмы, «Илиада» и «Одиссея», описывают Троянскую войну — общегреческую заморскую экспедицию на восток, происходившую якобы перед Темными веками. Значит, четыре столетия без записей жила память об походах далеких микенских предков? О каком-то давно исчезнувшем единстве греческого мира? О дворцах, аэдах (певцах) и героях? Если так, то обе поэмы — источник по истории микенского времени – бронзового века. Но не сложились ли они гораздо позже, «внутри» Темных веков? Тогда рассказ о Троянской войне — это поздние представления, спроецированные на легендарное прошлое.

За последние сто лет внимание исследователей этой проблемы сосредоточилось на одном географическом пункте — у входа в проливы, ведущие из Средиземного моря в Черное, ибо здесь Генрих Шлиман, сын немецкого пастора, почти полтора века назад обнаружил и раскопал древнюю крепость, в которой ученый мир поначалу нехотя, но затем с энтузиазмом признал Гомерову Трою. О чем же говорят руины?

Гомер и археология

Воодушевление и страсть Шлимана, его подвижнический труд и головокружительный успех заворожили человечество. Ну и затем — факты: на холме Гиссарлык в северо-западной Турции действительно оказалась могучая древняя крепость. Она действительно была связана с Микенами (при раскопках найдена привезенная оттуда керамика), пережила осаду, была взята штурмом и сожжена. Все — как описано у Гомера.

Шлиман опроверг скептиков, считавших «Илиаду» вымыслом, и раскопал Гомерову Трою — сомнения в этом исчезли. Он наудил профессоров больше доверять мифам и легендам и восстановил ценность древнего предания как основы истории. Наконец, он самым драматическим и впечатляющим образом утвердил авторитет археологии: впервые телеграммы с места раскопок пробились на первые полосы английской «Таймс» и других газет мира.

Шлиман имел основания гордиться своими достижениями. Они больше, чем он сам предполагал. Нижние слои раскопанного им в Малой Азии города, как и раскопанных им же городов Греции, оказались на тысячу лет древнее времени Троянской войны. Шлиман открыл неведомую историкам цивилизацию, процветавшую в Эгейском мире до греков. Но открыл ли он Трою?

Кто из профессионалов ныне всерьез принимает шлимановские волчки-«карусели» (так он трактовал пряслица от веретен)? Кто верит в то, что найденный им Большой клад принадлежал старому царю Приаму? Сам же Шлиман вынужден был признать — он это делал с удивлением и печалью,— что его божественный Гомер преувеличил истинный размах эпопеи. Хотя раскопанная цитадель и обладала высокими и мощными стенами (до 5 метров в толщину), в поперечнике она не превышала 200 метров.

Конечно, можно себе представить, что за стенами скрывались храмы Афины и Аполлона, а рядом с ними дворцы, что в большом дворце жили Приам и его младшие сыновья с женами, двенадцать дочерей с мужьями, а в отдельных домах старшие сыновья Гектор (с Андромахой), Парис (с Еленой Прекрасной), Деифоб, но для пятидесяти тысяч горожан и союзников места не остается. Реально ведь в городе было около сотни не очень больших помещений и все. В них жило несколько сотен человек, может быть, даже около тысячи. Но ведь это включая женщин и детей. Сколько же могло здесь оказаться воинов?

Если действительно под стены Трои прибыло более сорока царей на 1186 кораблях со многими воинами (от 50 до 120) на каждом, то есть около 100 тысяч человек, то странно, что они нередко терпели сокрушительные поражения во время вылазок осажденных, не раз оказывались на краю гибели и после десяти лет осады сумели взять крепость только обманом — подарив осажденным деревянного коня, начиненного воинами. Значит, надо полагать, и «Каталог кораблей» содержит преувеличения: не все из перечисленных стран участвовали в экспедиции, и кораблей было куда меньше, и воинов на них.

Жители города, раскопанного Шлиманом, готовились к осаде: в кладовых огромные глиняные сосуды (пифосы) закопаны по горло в землю, и тем самым место для припасов увеличено.

Но прокормить даже реальную тысячу человек десять лет… Поэтому другие ученые усомнились в длительности осады. Вместо десяти лет предположили несколько месяцев.

Сохранилось немало указаний, прямых и косвенных, что Гомер жил в VIII веке до новой эры. А война-то была не позже XIII века! Четыреста лет, по меньшей мере, отделяют поэта от описываемых им событий столько же, сколько нас от эпохи Ивана Грозного. И это как раз те Темные века греческой истории, когда письменности у греков не было. Она была до того и появилась после — другая, алфавитная система, заимствованная на рубеже IX-VIII веков до новой эры у финикийцев.

Ученые спорят, был ли грамотен сам Гомер, кем и когда именно записаны его поэмы — как же сведения о Троянской войне дошли до Гомера сквозь время, когда письменности не было? Разумеется, в виде устных преданий, поэм, песен. То есть как фольклор. И в самом деле, в поэмах Гомера много признаков фольклорного творчества — стереотипные формулы, постоянные эпитеты, троекратные повторения, подчеркиваемые волшебные свойства героев. Значит, Гомер использовал готовые народные сказания, отобрал, расширил, объединил, соответственно переработав. Таких сказаний о Троянской войне, вероятно, ходило немало. Некоторые сохранились в обрывках или в пересказах. Это был цикл сказаний, не во всем согласовывавшихся между собой и в Гомеровы времена еще никем не сведенных воедино.

У фольклора свои законы. Он не терпит «лишних» деталей. Если несколько героев схожи по своим ролям, они сольются в одного героя (скажем, в русских былинах все киевские князья сведены в одного Владимира Красное Солнышко). События разных эпох будут спроецированы на одну хронологическую плоскость. К реалиям пристанут постоянные эпитеты: «стрела каленая», «гусли звончаты» и так далее. Конечно, сработает и эффект «испорченного телефона». Шлиман этих законов не знал. (Да и современные археологи с ними мало считаются.)

Как известно, Шлиман свято верил, что в толще холма Гиссарлык он раскопал Гомерову Трою. Всякому, кто дерзал усомниться, он объявлял войну и считал его своим личным врагом. Менее известно, что вера Шлимана была не так уж тверда. О местоположении Трои он широковещательно объявил еще до раскопок в своей книге-диссертации. Первые же раскопки обнаружили нечто совсем неожиданное для него — первобытную культуру, отсутствие дворцов и храмов. В полной растерянности он пишет другу 30 октября 1870 года: «Вообразите мой ужас. Я пришел вчера к каменному периоду…» А 1 ноября в дневнике записано: «Я уже больше не верю, что когда-либо найду здесь Трою».

Что же ему вернуло веру? Во-первых, безвыходность. Вот его слова: «Я должен твердо верить, что найду Трою, ибо иначе я оказался бы в дураках». Во-вторых, скоропалительные «опознания». Найдено нагромождение камней — а, вот она, великая башня, с которой Приам и Елена смотрели на ахейских героев! Впоследствии оказалось, что это вообще не башня, а стык двух стен разного времени. Таких «опознаний» было много. В-третьих, энтузиазм сторонников. Для многих решающим аргументом стал Большой клад «клад Приама»: золотые сосуды, диадемы, украшения и прочее. Где еще мог быть такой клад, как не в царской резиденции?

Недавно по дневниковым записям Шлимана установлено, что Большого клада не было. Припрятанные в разные годы раскопок драгоценности из разных мест Шлиман выдал за один комплекс и даже сочинил легенду о том, как вдвоем с женой Софьей выкапывал эти сокровища, а Софья перетаскивала их под шалью в хибарку. Софьи вообще не было в это время в Турции (она была в Греции, и сохранилась их переписка), а Шлиман впоследствии по-разному указывал точное место «находки». Словом, его добросовестность порой уступала его энтузиазму и жажде славы.

Слой, в который археологи помещали осажденный и разрушенный город, неуклонно «подымался. Сначала Шлиман искал Гомерову Трою в самом низу — на материке, потом, после некоторых колебаний, остановился на втором снизу слое (слое пожарища и кладов), после его смерти В. Дерпфельд, опираясь на находки предметов, привезенных из Микен, поднял Трою Приама в шестой слой снизу, а в XX веке руководитель новых раскопок К. Блеген признал эпическим городом слой Vila, где снова есть следы разгрома и пожара.

Сами эти передвижки говорят о том, что прочных привязок, собственно, и не было. А есть ли они сейчас? Что сейчас побуждает многих историков и археологов думать, что Троя — там, где ее поместил Шлиман (хотя и не в том слое, к которому он ее отнес)?

Мираж совпадения

В умах засело: раскопки Шлимана и Блегена подтвердили… Ссылаются обычно теперь на трактовку Блегена, солидного, первоклассного археолога. Раскопки он действительно провел безукоризненно. Интерпретации же его здесь порою, как и в некоторых других случаях, спорны.

Считается, что после своих раскопок Гиссарлыка Блеген наглядно доказал двойное совпадение обнаруженного города (слой Vila) с эпической Троей — по обстоятельствам и по времени. Троя поссорилась с ахейцами — и вот признаки разрыва с ними: сократился импорт микенской керамики. Троя была осаждена и взята ахейцами — и вот следы осады, штурма, разгрома; в слое пожарища найдены скелеты убитых — и рядом ахейский наконечник стрелы. У античных историков были некоторые разногласия в определении даты Троянской войны, но все же разногласия небольшие: все даты размещаются в пределах XIV—XII веков до новой эры. Большей частью греки считали, что Троя пала в XIII веке до новой эры. Именно к XIII веку и относится керамика, найденная в Vila слое Гиссарлыка (Блеген датирует разгром примерно 1240 годом). Итак, установлены, как будто факт штурма и время его.

Оба совпадения иллюзорны. Осада? Штурм? Разгром? Но какая древневосточная крепость, спрашивает немецкий археолог Р. Гахман, не подвергалась осаде, штурму, разгрому? В XIII—XII веках погибли многие города самой Греции. Тогда же пало Хеттское царство в Малой Азии — без всякого участия ахейцев. Наконечник стрелы Блеген отнес к ахейским ошибочно: те надеваются на древко втулкой, а этот втыкается черешком. Никаких других свидетельств ахейского присутствия здесь вообще нет.

Не повезло Блегену и с датировкой падения Трои. Он исходил из того, что в Гиссарлык даже после пожара еще поступала такая импортная микенская керамика, которая в Греции изготовлялась только до упадка ахейских государств. Это хорошо соответствует древнему преданию, по которому микенские государства погибли два поколения спустя после Троянской войны. «Черепки» вообще играют для археологии особую роль, поэтому об открытиях и предположениях, касающихся их, здесь придется рассказать довольно подробно.

В определении керамических стилей Блеген опирался на классическую работу шведа Фурумарка. Но сам Фурумарк, ознакомившись с керамикой из Гиссарлыка, отметил, что Блеген неверно распределил черепки по стилям. Были погрешности и в блегеновской методике анализа: например, прослеживая сорта керамики по слоям, он за единицу подсчета брал любой обломок — мелкий черепок и почти целый сосуд. Когда же Блеген натыкался на керамику, «не подходящую» по времени к Трое, он честно фиксировал ее в документации, но при анализе… не учитывал. Принимал за случайно попавшую…

Недавно несколько археологов независимо друг от друга занялись тщательным изучением привозной микенской керамики Гиссарлыка, проследив ее изменения от слоя к слою, от «горизонта» к «горизонту» (слой состоит из нескольких «горизонтов»). В основу клали целые сосуды и крупные обломки и не отбрасывали ничего.

Оказалось, что поступление в Гиссарлык керамики из микенских государств времени их расцвета прекратилось не только задолго до пожара, но еще и до землетрясения, разрушившего предшествующий, шестой город. Поздняя керамика этого стиля вообще не поступала ни в Гиссарлык, ни в другие города Малой Азии или на близлежащие острова. Стало быть, во второй половине XIII века ахейцам было уже не до торговли и не до плаваний в Малую Азию (именно тогда бедствия обрушились на ахейцев материковой Греции). Нет и ранней керамики последующего стиля — времени упадка, а более поздняя керамика этого стиля появляется, но — вот неожиданность! — тоже еще в слое VI, в верхнем его горизонте, то есть опять-таки до землетрясения.

В слое Vila (якобы от города, осажденного ахейцами) вообще очень мало керамики стиля, что относится ко времени упадка, и она не из Греции, это местный, малоазийский вариант того же стиля. Над пожарищем сразу вновь появляется (в очень небольшом количестве) импортная греческая керамика, но даже не следующего по времени, а более позднего — протогеометрического стиля, и это уже не самое начало Темных веков. Выходит, что сгоревший город существовал и через века после гибели ахейских государств Греции. Ахейские армии не только не штурмовали его, но и не могли штурмовать: их уже не было. Город сожжен в XI веке. Кем это другой вопрос.

После этого холм, по крайней мере, дважды или трижды подвергался вторжению чужеземцев, прежде чем в уже запустевшие места пришли первые греческие колонисты античного времени (рубеж VIII—VII веков), построившие новый город со старым именем — Илион.

Мы должны считаться с реальностью: в материалах раскопок нет решительно никаких подтверждений идеи, что Гиссарлык — это Троя. А факты, противоречащие ей, есть. Так полагают ряд современных археологов: Р. Гахман, X. Подцувейт. Ю. Коб. Мне же представляется возможным не останавливаться на отрицании.

Прежде всего, уточним формулировки. У Гомера осажденный город называется то Троя, то Илион. В античное время (с VII века до новой эры) существовал греческий город в Малой Азии, носивший древнее имя Илион. Славное имя! Александр Македонский даже подумывал, не обратить ли этот священный город в свою «столицу мира». Еще до Шлимана возле холма Гиссарлык были найдены камни с надписями, не оставившими сомнения: античный Илион находился здесь. Судя по находкам ранней греческой керамики, еще при Гомере (если он жил в VIII веке) греки утвердились на этом побережье, а через несколько десятилетий после Гомера возвели именно здесь свой Илион. Многие особенности этой местности досконально учтены и описаны в «Илиаде» — явно не понаслышке.

Поэт видел эти места, побывал здесь. Так, он знает, что город виден с гор Иды и Самофра- кии, что в окрестности у родников есть выбоины в каменистом грунте и там женщины полощут белье (выбоины и сейчас показывают туристам), что у Скейских ворот стоит дуб, а поодаль — курган, и так далее.

Будучи здесь, Гомер, конечно, видел руины древнего города — как мы теперь знаем, тогда они еще не успели зарасти землей, то есть не были занесены мусором позднейших веков (а представление о том, что Гомер был слеп, давно оставлено). Несомненно, именно эту лежавшую в развалинах крепость и Гомер и все греки считали древним Илионом, а значит и Троей. В этом смысле Шлиман нашел Гомерову Трою. Но греки только при Гомере колонизовали здешние места. До того они грекам никогда не принадлежали. Город какое-то время был заброшен, лежал в руинах, а походы сюда микенских предков греческого народа могли происходить лишь минимум за четыре века (а то и за пять-шесть веков) до греческого переселения. Так верно ли определили современники Гомера местоположение легендарного города?

Три имени

Есть основания думать, что древний Илион действительно находился здесь. Ведь греки застали вокруг развалин местное население — потомков тех, кто жил в городе и вокруг него до перерыва в обитании. Это засвидетельствовано археологически. Местное население, скорее всего, передало пришельцам древнее имя и знание: вот он, Илион. Казалось бы, тут вопрос и исчерпан. Ну а как же тогда быть с несоответствием раскопанного города тому легендарному, который был осажден и взят ахейцами? Как быть с отсутствием в Гиссарлыке вообще слоя, который бы подходил к заданным «Илиадой» параметрам? Для Гомера Троя — второе имя Илиона.

Однако возле города Гомер знает «курган Ила» — мифического основателя Илиона, но могила Троя, мифического родоначальника троянцев, ему не известна.

Мало того. В «Илиаде» у города есть ведь еще и третье имя — Пергам. Так Гомер называет то цитадель с царской резиденцией внутри города, то весь холм, на котором она стоит, то весь город, а жителей его — пергамлянами. Между тем в раскопанном Гиссарлыке была лишь одна крепость.

Добро бы только название города двоилось-троилось. У греков, осаждавших город, тоже в «Илиаде» три общих названия: ахейцы, данайцы и аргивяне. Употребляются они вперемежку.

Далее. У зачинщика всей войны, Париса, есть второе имя — Александр. У его племянника тоже два имени — Скамандрий и Астианакс. У реки, на которой стоит город, тоже два: Скамандр и Ксанф. И так далее. Сам Гомер был этим озадачен и, сталкиваясь с такими казусами, иной раз объяснял: одно имя – от богов, другое от людей. Наличие третьего он объяснить не мог.

К сожалению, из трех имен города одно, Пергам, употребляется в «Илиаде» очень редко, и его пока придется оставить в стороне. Но два других имени встречаются часто и имеют, как это свойственно фольклорной традиции, постоянные, неоднократно повторяемые с ними эпитеты. Эпитетов этих всего семнадцать — одиннадцать при слове «Илион» и восемь при слове «Троя». То есть только два эпитета у этих имен общие — «крепкостенная» и «обжитая». Остальные разные.

Не объясняется ли это потребностями ритма? Нет, там и тут есть эпитеты с одинаковым ритмическим рисунком, а два эпитета и вовсе ведь общие. Зато по содержанию различие четкое. «Святой» Илион назван двадцать три раза, Троя ни разу, хотя этим словом иногда характеризуются другие города. Только Илион всегда описывается эпитетами «крутая», «обдуваемая ветрами» (все это подходит к раскопанной крепости), а Троя — нет. Зато только Троя — «просторная» (явно не подходит к Гиссарлыку), «широкоулочная», «с глубокой богатой почвой».

Подсчеты, далее, показали, что соотношение имен «Илион» и «Троя» изменяется от главы к главе, соотношение разных наименований греков тоже. Конечно, это могло быть и случайным разбросом. Но нет: в тех главах, где выше процент появления «Илиона», выше и процент «данайцев» с «аргивянами» (вместе взятых), а в тех, где лучше проступает «Троя», там вне конкуренции «ахейцы». (Если кому-либо захочется проверить такие закономерности, то надо пользоваться греческим текстом, так как переводчики свободно заменяли эти слова, считая их абсолютными синонимами.)

Если припомнить, что свою информацию о микенском прошлом Гомер мог получить только из устных легенд, да и сам явно воспитан на фольклорной традиции, то остается заподозрить, что произошло слияние нескольких версий микенской легенды о заморском походе и осаде города в Азии — версий, приуроченных к разным городам. Где был (была) Илион, мы уже знаем. Где же находились два другие?

Где был Пергам

В «Илиаде» не описаны ни завязка войны («суд Париса»), ни ее первые девять лет. Все это изложено в другой эпической поэме, написанной, по преданию, Стасином Кипрским и потому называемой «Киприями». До нас она дошла в кратком переложении. «Илиада» же содержит только отдельные воспоминания об этих событиях. Но в таких воспоминаниях ход событий выглядит несколько иначе, чем в «Киприях». Героями «Илиады» напрочь забыт целый этап войны: по «Киприям», ахейцы не сразу приплыли к Трое. Сначала они сбились с дороги и попали в более южную область — Тевтранию. Там долго воевали, но, поняв свою ошибку, вернулись в Грецию, через много лет собрались снова и, наконец, добрались до Трои — Илиона.

Странная какая-то история, несуразная. Долго воевать, не соображая, где и с кем воюешь. Разобравшись, вернуться домой за море вместо того, чтобы передвинуться чуть севернее по берегу. Вернувшись, разъехаться по домам и собираться заново через много лет…

Американский историк Р. Карпентер подметил, что обе экспедиции — в Тевтранию и под Трою (в Троаду) — чрезвычайно схожи, развиваются одинаково, по одной схеме, похожие эпизоды происходят в той же последовательности.

1. В обоих случаях все начинается со сборов на полуострове Авлида.
   2. Оба раза долго не могли отплыть из-за плохой погоды. В том и другом случаях прорицатель Калхас прибег к гаданию.
   3. При высадке в обоих случаях местный вождь (в Тевтрании — Телеф, под Троей — Гектор) убивает ахейского героя.
   4. Затем в обоих случаях ахейцы опустошают окрестности.
   5. Битва там и тут разыгрывается в долине реки (в Тевтрании — на Кайке, в Троаде — на Скамандре).
   6. В обоих случаях за первыми успехами следует поражение, и ахейцы бегут к кораблям.
   7. В обоих случаях Патрокл пытается предотвратить поражение, но неудачно: в Тевтрании его ранят, в Троаде — убивают.
   8. В отместку Ахилл нападает на предводителя врагов (там Телефа, тут Гектора) и гонится за ним, но догнать не может. Беглеца останавливает лишь уловка божества, помогающего Ахиллу. В Тевтрании это Дионис, в Троаде Афина.
   10. Как тут, так и там Ахилл поражает предводителя местных сил: Телефа он тяжело ранит, Гектора — убивает.
   11. На обратном пути буря разметала суда — в обоих случаях.
   12. По окончании всего предприятия оба раза у Агамемнона в Арголиде оказывается особа царского рода из стана врагов: в первом случае — Телеф, во втором — Кассандра, дочь Приама.

Карпентер делает вполне логичный вывод: тут не два рассказа, а две версии одного рассказа. Не уловив этого, но увидев действия одних и тех же героев в разных местностях, древний автор «Киприй» решил, что это два разных эпизода Троянской войны, и расставил их последовательно, троянский за тевтранским (ведь в Трое некоторые герои погибли), а объяснение подыскал сам: сбились с пути.

Знал ли Гомер Тевтранскую версию? Знал. У него ведь Ахилл вспоминает, как он побывал на острове Скирос, там местная царевна родила ему сына. А Скирос — это на пути в Тевтранию, а не в Троаду. Но о Телефе и о повторном плавании Гомер молчит.

Видимо, Гомер не принял этот рассказ за отдельную историю, протекавшую в другой местности. Может быть, потому, что очень плохо знал географию Малой Азии за пределами двух областей: Троады, где он побывал, и побережья между реками Кайстром и Меандром с ближайшими островами, где была его родина. Ликия для него, то ли на южном берегу Малой Азии (там она и была), то ли у самой Троады на севере, Киликия — то ли где-то очень далеко (так оно и есть), то ли на границе с Троадой. Видя, что греческие герои в обоих рассказах одни и те же и события те же, но враги именуются по-разному, местности же, а подчас и сами греки носят разные названия, Гомер решил попросту, что у героев, племен и местностей двойные, иногда тройные имена. Некоторые из «добавочных» имен он отбросил, другие оставил в дополнение к первым.

Очень любопытная история произошла с ахейским укрепленным лагерем. По какому-то из рассказов, ахейцы построили на месте высадки крепость у самого берега — со стенами, башнями и рвом вокруг. Эта крепость реально существовала и сохранилась к рубежу новой эры на тевтранском берегу — там ее хорошо знал Страбон под именем Гавань Ахейцев. Гомер включил эту крепость в свое повествование, хотя ничего не знал о реальной Гавани Ахейцев в Тевтрании. Но будучи в Троаде, он видел, что напротив Трои на берегу нет не только никакой ахейской крепости, но и малейших следов ее. Поэтому он ввел в «Илиаду» рассказ о совещании богов, на котором решено по окончании войны крепость смыть (то ли морем, то ли реками), так, чтобы от нее не осталось и следов! А гомероведы долго искали (и сейчас ищут) следы природной катастрофы, которая бы могла обрушить часть берега с крепостью в море.

Теперь — решающая деталь: главным городом Тевтрании в последующие времена был Пергам. Это крепость, расположенная на высокой горе. Там есть и следы обитания в VIII веке до новой эры. Вот откуда попал в «Илиаду» Пергам! Замечательно, что в «Илиаде» Зевс сочувствует троянцам (упоминая, что они приносят ему обильные жертвы), Афина же — ахейцам. Между тем в «священном Илионе» есть именно храм Афины, а храма Зевса нет. А вот знаменитый Пергамский алтарь — это же как раз храм Зевса, и на его Большом фризе изображена борьба Зевса с титанами, а на Малом фризе — подвиги Телефа, его борьба с Ахиллом. Пергамский алтарь выстроен гораздо позже гомеровского времени, но обычно храмы тому или иному богу возводились на местах, где культ именно этого бога был традиционным.

Итак, Пергам «Илиады» был в Пергаме. А Троя?

А была ли Троя

Тот же Карпентер, который блестяще справился с загадкой Пергама, остановился в растерянности перед Троей. «Но Троя уходит сквозь пальцы», — признал он.

Гомер все-таки хорошо знал страну вокруг Илиона (позже ее назвали Троадой), он перечисляет многие небольшие городки в ней. Другой Трои среди них нет. Нет, как уже сказано, и могилы Троя — только могила Ила. Значит, и другой, настоящей Трои не было в Троаде, по крайней мере, ко времени Гомера. Правда, жители Илиона именуются у Гомера не илийцами, а именно троянцами. Но ведь похожий статус имеют в поэме и дарданцы: они не союзники (устойчивая формула: «троянцы, дарданцы и союзники»), и у них нет собственного отдельного места обитания. Подтверждением того, что ко времени Гомера троянцы и дарданцы были уже легендарными и почти мифическими, служит приводимая им генеалогия царей Илиона: по ней и Дардан и Трой — предки Ила, основателя города.

И снова выплывает старый вопрос, ставший после раскопок Шлимана еретическим: «А была ли Троя?». Именно так назвал свою статью 1975 года покойный Эрнст Мейер, самый солидный шлимановед. Многие историки XIX века считали, что Троя — миф. Такие корифеи мифологической школы, как Макс Мюллер, оксфордский друг Шлимана (единственный из оппонентов, с которым тот дружил), видели в Троянской войне натуралистическую переработку древних мифов о сражении света с тьмой, в Трое — воздушный замок, мираж. Но откуда ее имя? Макс Мюллер считал, что мифы были в ходе историзации привязаны к реальной Трое на Скамандре. Но на Скамандре ведь лежал, как выясняется, Илион!

Где искать Трою

Сам автор статьи «А была ли Троя?» склонялся к старой идее; реальная Троя находилась где-то в Греции. Идею эту высказывали в свое время виднейшие гомероведы: У. фон Валамовиц-Мёллендорф, Э. Бете и другие. Они обратили внимание на странное обстоятельство: у многих троянских героев чисто греческие имена, у троянцев те же боги, что у греков, те же обычаи. Могила Гектора, по некоторым древним авторам, находилась в Греции, в беотийских Фивах. Там, судя по тем же древним авторам, воевали отец Диомеда и сам Диомед — один из главных противников Гектора по «Илиаде».

Боги Apec и Афродита, которых Диомед ранит в «Илиаде» по наущению Афины, — это городские боги Фив. Вывод: легенда о борьбе между греческими героями (Ахиллом, Диомедом, Аяксом против грека же, фиванца Гектора), отражающая соперничество древних микенских центров, была с переселением соперничающих групп перенесена в Малую Азию и приурочена к Илиону. Значит, и Трою надо искать в Греции.

Перенос древних греческих героев на малоазийскую почву очень вероятен. Подтверждение получено при расшифровке микенских табличек XIII века — там есть имена Гектора, Ахилла, Аякса. Но нет названия «Троя». Поздние селения с именем «Троя» — совсем в другой области, Аттике. Они, конечно, всего лишь отзвуки популярности гомеровского эпоса в Афинах.

Р. Карпентер и отчасти Т. Уэбстер перемещают события Троянской войны (в исходном варианте) в Египет и приурочивают ее к нападению «народов моря» на Египет в XIII—XII веках. Идея не лишена оснований: микенские мифы связывают предка данайцев Даная с Египтом, а в «Илиаде», «Одиссее» и «Киприях» много ненужных как будто для сюжета «заездов» Елены и Менелая в Египет. Возможно, это неубранные следы египетского происхождения части сюжета. Однако, помимо всего прочего, троянцев надо искать рядом с дарданцами, а те были в войске хеттов, то есть в Малой Азии.

Во времена Шлимана о хеттах практически еще ничего не было известно. С тех пор обнаружен при раскопках богатейший архив хеттов на глиняных табличках. В хеттских документах упоминаются оба государства — и Илион, и Троя. Илион у Гомера имел форму «Илиос», а, судя по ряду примет, еще раньше в начале этого слова стоял звук, близкий к английскому (или белорусскому «у» в слове «бывау», то есть «бывал»). Значит, Вилиос. Лингвисты реконструировали эту форму слова еще в позапрошлом веке, ничего не зная о хеттах. В хеттских документах, прочитанных в XX веке, некая страна на западе Малой Азии, входившая в сферу влияния хеттов с XVII по XIII век до новой эры, называется Вилюса. В XIII веке до новой эры в ней правит царь Алаксандус — до нас дошел его договор с хеттами. Еще полвека назад Э. Форрер опознал в нем Александра из «Илиады».

Троя упоминается только в одном хеттском документе — «Хронике Тудхалияса IV» (XIII век) и имеет в этом тексте форму «Труйя» или, по другому чтению, «Таруйса», где «са», как и в слове «Вилюса», — притяжательный суффикс: если «Вилюса» означало «Вилова (страна)», то есть страна Вили (Ила), то «Таруйса» — страна Таруя (греческого Троя). Так нередко называли и русские города: Ярославль — город Ярослава, Борисов город Бориса.

Самое существенное — что в «Хронике» Таруйса упоминается наряду со страной Вилюсией (прилагательное от Вилюсы) и рядом с ней. Значит, для хеттов это две разных и соседних страны. Поскольку Илионское государство с двух сторон (с запада и с севера) омывалось морем, то соседствовать с ним Таруйса могла лишь с юга, юго-востока или востока. А нельзя ли уточнить направление и расстояние?

В «Хронике» обе страны входят в список двадцати двух периферийных малоазийских стран, объявивших войну хеттам, и стоят в этом списке последними: № 21 — Вилюсия, № 22 — Таруйса (или Труйя). В каком порядке перечислялись страны? Есть еще два документа — тот же договор с Алаксандусом и табличка Арнувандаса III. В обоих документах (а они принадлежат разным векам!) упоминаются некоторые страны из списка Тудхалияса, и упоминаются в том же порядке. Это может означать только одно: порядок был географический.

Тогда остается поместить на карту хотя бы несколько пунктов из списка Тудхалияса, чтобы стало ясно, в какую сторону от Илиона надо двигаться на поиски Трои. Здесь приведу только два пункта (хотя более приблизительно можно определить еще несколько). Эти два: № 8 — Коракесий (Каркиса) на южном берегу Малой Азии и сам Илион. Значит, перечень начинался от юго-восточного угла Малой Азии и продвигался по ее побережью к Илиону, откуда должен был повернуть на восток по южному берегу Мраморного моря. Как далеко на восток? Расчет дает среднее расстояние между пунктами менее ста километров, но это, конечно, очень приблизительная прикидка.

Пройдя чуть больше, мы окажемся у реки Тарсий. Между этой рекой и областью Тарсией (трудно сказать, случайно ли созвучие с именем города) находилось озеро Аскания близ реки Сангарий. Здесь, по воспоминаниям царя Приама в «Илиаде» (песнь III, стихи 184—190), он в союзе с фригийцами сражался против амазонок.

Если в «воспоминаниях» Приама содержится зерно исторической реальности, то царство Приама должно было располагаться к западу от этих мест – в районе реки Тарсий и Афнитского озера, в которое она впадает. Где-то там археологам предстоит, быть может, увидеть и раскопать руины исторической Трои — городище XIV—XII веков до новой эры, погибшее и не восстановленное (иначе бы греки о нем знали).

У какого из этих городов — Илиона, Пергама или Трои — происходили события Троянской войны и происходили ли вообще — это совсем другой вопрос.

Автор: Л. Клейн.