Индоевропейцы: их прародина, история, происхождение

В последней четверти XIX — начале XX века многие ученые (по случайным особенностям истории науки преимущественно работавшие в Германии) предполагали, что прародина индоевропейцев находилась в Центральной Европе, скорее всего — в Германии (часто думали о побережье Балтийского и Северного морей). Впрочем, уже и в XIX веке против этой точки зрения выдвигались серьезные возражения. В качестве конкурирующей гипотезы выдающийся исследователь культуры индоевропейцев О. Шрадер предположил, что они первоначально обитали в Северном Причерноморье. Эта точка зрения и в наши дни имеет много сторонников.

В тридцатых годах XX века в нацистской Германии «арийцами» (в древности так называли себя только индоиранцы) произвольно, без всяких научных оснований стали называть преимущественно германцев. Центральноевропейская прародина «индогерманцев» стала предметом политических спекуляций. В противовес этому группа ученых-антифашистов выпустила в Вене перед самой ее оккупацией гитлеровцами большой труд, в котором убедительно доказывалось, что прародиной этой не могла быть не только Центральная Европа, но и Европа вообще.

Поискам исторических корней индоевропейцев и в том числе их прародины в наше время посвящено множество исследований. Возможно кто-то из историков ради этих исследований собирался поехать на учебу за границей, где больше фактических материалов и всевозможных архивов. И, тем не менее, разногласий между специалистами много больше, чем пунктов, по которым согласие достигнуто.

«…Основной вывод нашей работы, касающийся прародины индоевропейцев, состоит в том, что она находилась не в Центральной Европе и не в Северном Причерноморье, а на севере Западной Азии (к югу от Закавказья и к северу от Центральной Месопотамии)».

На что же опирались В. Иванов и Т. Гамкрелидзе, предлагая новый «адрес» индоевропейской прародины?

Они не хотели ни опровергать, ни подтверждать традиционные точки зрения. Ничего не было задано заранее. Они просто (правда, это теперь кажется, что просто!) постарались учесть все новые факты и непредвзято их оценить.

Единственно возможное определение индоевропейцев — чисто лингвистическое: это люди, говорившие на индоевропейском праязыке. А раз так, нужно восстановить этот праязык. И тогда давным-давно умершие люди сами расскажут, где, как и когда они жили. Индоевропейский праязык как родоначальник громадного семейного клана имеет много ветвей. Часть этих ветвей мертва, часть жива и по сей день. Для восстановления общего праязыка одинаково важны и те, и другие ветви.

В германской семье индоевропейских языков давно открыт мертвый готский: язык племен готов, которые жили в середине I тысячелетия нашей эры. Последние слова — остатки этого языка — были записаны в Крыму всего несколько веков назад. А в Испании до сих пор сохранились готские географические названия.

На прусском языке (из семьи балтийских языков) говорили еще в XVIII веке на территории Пруссии. Из славянских мертвый — старославянский язык, сохранился и до наших дней, но только как язык церкви, церковнославянский.

Латинский (тоже сохранившийся только как язык католической церкви) когда-то вместе с несколькими древними языками Италии входил в особую италийскую группу индоевропейских языков. Когда на латыни перестали говорить, она не исчезла бесследно (как готский и прусский), а сохранилась в своих потомках — современных романских языках.

В XX веке были открыты такие мертвые индоевропейские языки от которых не осталось никаких потомков. В 1915—1917 годах чешский ученый Грозный доказал, что индоевропейским был язык найденных на территории Турции клинописных текстов Хеттского царства (XVIII—XIII века до новой эры). Обнаружилось также, что в архивах столицы этого царства Хаттусасе (современный Богазкёй, в ста километрах от Анкары) сохранились клинописные тексты и на нескольких других древних индоевропейских языках, родственных хеттскому,— лувийском и палайском. На этих языках говорили в Малой Азии уже на рубеже III и II тысячелетий до новой эры.

Далее оказалось, что в государстве Митанни (в верховьях Евфрата) во времена Хеттского царства, не позднее первой половины II тысячелетия до новой эры, говорили на индоиранском диалекте! Для ученых это была удивительная новость — ведь всегда считалось, что самым древним памятником индоиранских языков была «Ригведа», гимны которой начали складываться только к концу II тысячелетия до новой эры.

В архивах Хеттского царства обнаружены сведения не только об индоиранском диалекте Митанни — восточном соседе хеттов, но и самые древние упоминания об их западном соседе — греках-ахейцах, жителях мощного морского государства Аххиява, друживших, а потом воевавших с хеттами. Позднее, в XV—XIV веках до новой эры, на греческом микенском языке пишутся таблички линейным письмом В на Крите и на юге Греции. Словом, взорам исследователей открылась целая группа неизвестных прежде языков, главное — древнейших индоевропейских языков! Теперь возникла необходимость заново определить время существования их общего предка — исходного индоевропейского праязыка.

Специальная область науки — глоттохронология — позволяет рассчитать время отделения родственных языков друг от друга по количеству общих слов, сохранившихся в каждом из этих языков. Или, что то же, определить время распада общего праязыка. Оказалось, что самые древние вновь открытые индоевропейские языки уже очень сильно различались (хотя бы и как диалекты одного языка) не позже IV тысячелетия до новой эры. Значит, единый индоевропейский праязык существовал раньше, чем в IV тысячелетии до новой эры. Но где?

В. Иванов и Т. Гамкрелидзе обратили внимание на одно важное обстоятельство — все древнейшие индоевропейские языки «жили» рядом друг с другом, они оказались соседями. На крайнем западе Малой Азии говорили на ахейском греческом языке, на юге Малой Азии — на лувийском, в центре Малой Азии — на хеттском, на севере Малой Азии — на палайском. Дальше на юго-восток — митаннийский индоиранский. Столь плотная концентрация древнейших индоевропейских языков в такой относительно небольшой области уже заставляет усомниться в том, что прародина всех этих языков находилась за тридевять земель от этих мест.

Т. В. ГАМКРЕЛИДЗЕ: «Мы не искали конкретного места на карте для размещения прародины. Мы были уверены, что она откроется нам сама, если мы поймем, чем занимались, как жили и о чем говорили люди, чей язык перестал существовать более шести тысяч лет назад. Поэтому начали мы с восстановления праязыка. Чтобы понять, как это делается, приведу простой пример. Сравнивая слова всех известных романских языков друг с другом, можно «вычислить», каким было слово в их предке — латыни. А так как латынь нам известна, мы можем проверить сам метод восстановления, реконструкции. Точно так же на основании всех известных индоевропейских языков восстанавливается их общий праязык. (Слова праязыка — «праформы» — обозначаются звездочкой, чтобы показать, что они «вычислены», а не найдены в конкретном языке.) Метод реконструкции основан на том, что каждой фонеме одного языка соответствует фонема другого.

Мы считали реконструкцию достоверной в том случае, если восстановленное слово удовлетворяло одному из двух критериев: пространственному или временному. Что это значит?

1. Слово считалось праиндоевропейским, если оно сохранялось в наиболее удаленных в пространстве языках (древнеиндоевропейское — тесНга (принесение в жертву) — древнекельтское — midvo (принесение в жертву)). Это вообще универсальный критерий реального распространения любых органических явлений: виды, которые мы находим на краях какой-либо территории, когда-то занимали ее всю. Этот принцип очень широко используется в биологии, антропологии, реже — в гуманитарных науках.

2. Слово считалось праиндоевропейским и в тех случаях, когда оно существовало уже в самых древних языках.

Бывало и так, что мы «признавали» праиндоевропейским слово, которое находили лишь в немногих языках. В языках других народов оно не употреблялось, например, из-за священного запрета — табу. Каждое слово таким образом проходило тщательную лингвистиескую проверку, состоящую в отборе как значений, так и звучаний».

В. В. ИВАНОВ: «Для индоевропейского праязыка удалось восстановить не только отдельные слова, но и целые куски текстов. Всякая реконструкция основана на том, что в родственных языках слова с одним и тем же значением звучат одинаково, а если и различаются по звучанию, то эти различия подчиняются строгим звуковым правилам. Но это относится не только к словам. Существуют такие виды целых текстов, в которых значение всего текста связано с его звучанием. Это поэтические тексты. Реконструкция таких текстов в принципе возможна. Известный филолог и лингвист Р. Якобсон показал, что ритмы определенных жанров славянской фольклорной поэзии (былины, плачи) продолжают общеиндоевропейские метры, восстановленные при сравнении самых архаических форм греческого стиха (из которых позднее получился гомеровский гекзаметр) с метрами древнеиндийских гимнов «Ригведы».

Несколько лет назад, занимаясь хеттскими текстами, я обнаружил, что к тем же общеиндоевропейским метрам восходят размеры, которыми написаны древнейшие хеттские песни:

Ткани Несы, Ткани Несы, Принеси, приди:

В переводах этих песен (две строки из которых приведены для примера) я старался передать и другую особенность древнейшей хеттской и общеиндоевропейской поэзии. Основное по звуку слово (в приведенном примере «Неса») повторяется в звучании других слов («принеси»). Этот принцип индоевропейской поэзии, называемой анаграммами, был открыт еще в начале XX века основателем современной лингвистики Ф. де Соссюром.

Из восстановленных слов и текстов Гамкрелидзе и Иванов составили тематический словарь индоевропейского праязыка. Напомним: авторы хотели понять, чем занимались, как жили и говорили индоевропейцы, что их окружало.

«Словарный запас индоевропейцев»,— быть может, это было бы более точным названием второй части огромного труда этих двух ученых. Во всяком случае, более однозначным. Ведь каждый из нас «словарь» представляет себе так: колонки слов, слева — одно, справа — то, что соответствует ему. Новый словарь В. Иванова и Т. Гамкрелидзе — нечто совсем иное.

Представим себе, как можно было бы составить толковый словарь языка для детей, не умеющих читать. Например, как в нем можно было бы показать все, что связано, скажем, с лошадью. Очевидно, мы бы нарисовали сначала дикую лошадь. В зависимости от географической области, о которой идет речь, эта лошадь была бы карликовой (а вокруг горы) или крупной (а вокруг степь). И еще стадо пасущихся лошадей. А вот домашняя лошадь, впряженная в повозку. На другой картинке — колесница, запряженная лошадьми, на третьей — сама колесница. Рядом — горное дерево, из которого она сделана. Ниже — бронзовый топор, которым только и можно было обработать это твердое дерево. А вот лошадь в военном походе. А на другой картинке — жертвоприношение коня. И так далее. Словом, мы показали и рассказали бы все, что можно было бы рассказать про лошадь, все, что мы знаем о ней на сегодняшний день. И так — для каждого слова. Нечто подобное (но только для взрослых!) и представляет собой тематический словарь, составленный Т. Гамкрелидзе и В. Ивановым для индоевропейского праязыка.

Однако чтобы такой словарь составить, нужно не только знать, что у индоевропейцев было слово «лошадь» (а для этого проследить, как это слово звучало во всех индоевропейских языках, и восстановить его праформу), но и воспользоваться данными других наук: палеозоологии, палеоботаники, истории, археологии, мифологии, антропологии и многих других, ибо новый словарь представляет собой энциклопедию жизни индоевропейцев. В нем последовательно рассмотрены три основные группы понятий: среда обитания, материальная культура, духовная культура и социальная организация индоевропейского общества.

Составить такой словарь, как ни важна, как ни значительна эта работа, не было самоцелью для исследователей. После завершения работы над словарем появилась возможность из каждой отдельной группы сделать выводы о местоположении прародины, связанные с достаточно определенной географической областью. А затем и общий вывод из всего словаря: где же все-таки не позже IV тысячелетия до новой эры могла быть такая среда и такая культура, которые нашли свое отражение в словаре праязыка?

Рассмотрим кратко эти три тематические группы словаря.

Среда обитания

В словарном запасе древних индоевропейцев много слов, означающих высокие горы, скалы, возвышенности. Для их словаря и мифологии восстанавливаются названия горного дуба и многих других деревьев и растений, характерных для высокогорных местностей, а также предания о горных озерах и быстрых стремительных реках, берущих начало в горах. Такой горный ландшафт исключает равнинные районы Европы, например, северную часть Центральной Евразии и всю Восточную Европу (в том числе и Северное Причерноморье).

Названия деревьев и растений (горный дуб, береза, бук, граб, ясень, осина, сосна или пихта, грецкий орех, вереск, мох, роза) приводят к выводу, что прародина могла находиться в сравнительно южных областях Средиземноморья (включая Балканы и северную часть Ближнего Востока). По данным палеоботаники дубовые леса в древности не были характерны для северных областей Европы — там они начинают распространяться только в IV—III тысячелетиях до новой эры.

Животные, с которыми были знакомы индоевропейцы (барс, или леопард, лев, обезьяна, слон, краб),— также жители южных географических областей, а никак не Центральной Европы.

Интересно, что в этом реконструированном языке есть специальные слова, означающие лед и снег среди южных растений и южных животных. А такие слова могли возникнуть в языке, только если люди, говорившие на нем, жили среди гор.

Вывод: можно предположить, что прародиной индоевропейцев были Балканы или Западная Азия

Материальная культура

Большую группу индоевропейского словаря составляют названия домашних животных (конь, осел, бык, корова, овца, баран, коза, собака, свинья и т. д.), а также названия продуктов скотоводства и специальных пастушеских терминов. В Восточной Европе (в частности, в Северном Причерноморье и в приволжских степях) такое развитое скотоводство известно не раньше, чем в III тысячелетии до новой эры.

Особенно важны для локализации прародины индоевропейцев названия сельскохозяйственных растений (ячмень, пшеница, лен), плодовых деревьев и кустарников (яблоня, кизил, тутовое дерево, виноград). Ячмень был одомашнен к VI тысячелетию до новой эры в Западной Азии (один из двух видов — в Малой Азии) и через Малую Азию распространился на Балканы. Далее, еще Н. И. Вавилов установил, что культурный виноград происходит из Закавказско-Западноазиатского центра земледелия. Общеиндоевропейское название вина — шет, по-видимому, еще в глубокой древности было заимствовано семитским и картвельским праязыками. В одном древнеисландском мифе рассказывается о похищении яблок. Этот миф, как и индоевропейское название яблока, тоже западно-азиатского происхождения, так как именно в этом регионе впервые начали культивировать яблони.

Большую роль в жизни индоевропейцев — и как отражение этого в их мифологии — играет мед. Причем мед не диких пчел, а домашних. Впервые одомашнили пчел в Египте, и древнейшее индоевропейское название пчелы практически совпадает с египетским. Это обстоятельство, с точки зрения B. Иванова и Т. Гамкрелидзе, является важным аргументом в пользу того, что прародина индоевропейцев находилась в Восточном Средиземноморье.

Решающим доводом для локализации индоевропейской прародины оказалось существование колесниц у народа — носителя древнего общеиндоевропейского языка. В этом языке есть очень много названий колесных повозок и их составных частей (колесо, ось, упряжка, ярмо, дышло). Почти нет таких индоевропейских мифов, в которых не упоминались бы колесницы. Одинаковые колесницы археологи находят в Микенской Греции, у скифов, германцев.

На основании недавних открытий А. О. Мнацаканяна, О. М. Джапаридзе и других археологов английский ученый С. Пиггот пришел к выводу о том, что колесницы были изобретены в IV тысячелетии до новой эры на очень ограниченном пространстве — от Закавказья до озер Ван и Урмия. Дело в том, что для изготовления таких колесниц, какие были у индоевропейцев, требовались твердые (горные) породы леса, которые могла резать только бронза. (Это доказано в опытах по экспериментальной археологии). А в том, что именно у индоевропейцев была высоко развита бронзовая металлургия, не приходится сомневаться — об этом свидетельствуют существующие в их словаре специальные термины.

Археологические открытия последних лет подтверждают гипотезу, давно уже высказанную английским археологом Г. Чайлдом: распространение колесниц в Евразии было связано с миграциями индоевропейцев. Их прародиной, вероятно, и была та область, из которой происходило распространение колесниц,— скорее всего Северная Месопотамия или прилежащие к ней районы. Кстати сказать, именно там и найдены древнейшие изображения колесниц и сами колесницы, датируемые IV тысячелетием до новой эры.

Многие археологи, утверждающие, что индоевропейцы жили в Центральной Европе, считают, что индоевропейская культура в Европе совпадает с археологической культурой «боевых топоров». Но сами названия боевых топоров в праязыке — западно-азиатского происхождения.

Вывод: есть все основания думать, что прародина индоевропейцев находилась в области, где были изобретены колесницы, где стали возделывать ячмень и виноград. А именно: в северной части Западной Азии (Малая Азия — Северная Месопотамия).

Духовная культура и социальная организация

Словарь рассказывает нам о том, что индоевропейское общество имело высокую городскую культуру, развитую торговлю и значительные материальные богатства. Особое слово со значением «вор» свидетельствует о том, что у них уже не было общего имущества. Бедные обозначаются как «лишенные доли» (долю дают боги — интересно сравнить слово «у-бог(ий)-»). Экономическое неравенство приводит к социальному. В этом обществе различаются три основные социальные группы: жрецы, воины и ремесленники (земледельцы). У каждой из них есть свой символический цвет, с каждым соотнесен свой бог.

Индоевропейское общество имеет развитую дуалистическую мифологию: существует два близнеца, которые воплощают два ряда полярных символов. Интересно, что все детали мифов о близнецах со всеми подробностями совпадают в ведийской, греческой, балтийской и германской мифологиях. Остатки этих мифов сохранялись до наших дней. Сравнительно недавно школьный учитель из Литвы рассказал В. Иванову, что еще и сейчас в литовской деревне существует поверье, согласно которому, если мимо больного проедут близнецы на лошадях, они унесут его болезнь (вспомним ведийских близнецов-целителей на лошадях — ашвинов).

В жизни индоевропейского общества огромную роль играло жречество. В словаре очень много слов, обозначающих жрецов и их занятия (предсказания, молитвы, жертвоприношения богам).

Для индоевропейского праязыка восстановлены даже целые молитвенные поэтические формулы.

Вывод: достаточно сложно организованная цивилизация с социальными рангами и разветвленным религиозным культом похожа по своему типу на жреческие общества древней Западной Азии. Можно предположить, что прародиной индоевропейцев были Западная Азия и Балканы.

Общий вывод из словаря

Частные выводы, сделанные на основании каждой из тематических групп словаря, совпадают друг с другом, представляя тем не менее возможность искать прародину на довольно широкой территории, включающей и Балканы. Но необходимо помнить, что на Балканах в это время не было целого ряда достижений в области материальной культуры, необычайно важных для индоевропейцев, и, значит, Балканский полуостров должен быть исключен из этой территории. Поэтому В. Иванов и Т. Гамкрелидзе приходят к следующему выводу — прародиной индоевропейцев может быть только западная Азия (Малая Азия, Северная Месопотамия).

Это вывод, сделанный на основе культурно-исторического исследования словаря праязыка. Оказывается, что очень многое способна рассказать и по-новому восстановленная структура праязыка.

Если индоевропейцы до IV тысячелетия до новой эры действительно жили вблизи Северной Месопотамии, то их современниками и ближайшими соседями должны были быть носители двух других праязыков: на севере — пракартвельского, на юге — прасемитского. Соседство, а значит, и общений не могло не оставить следа в эти трех праязыках. Лингвистическому исследованию взаимного влияния семитского, картвельского и индоевропейского праязыков и посвящена большая часть книги «Индоевропейский язык и индоевропейцы».

Есть две группы доказательств того, что эти три праязыка и их диалекты в V—IV тысячелетиях до новой эры взаимодействовали друг с другом.

В первую группу доказательств входят, по мнению Т. Гамкрелидзе и В. Иванова, заимствования из одного языка в другой.

Но вначале небольшая оговорка. Речь не идет о ностратической гипотезе, согласно которой эти три праязыка были родственниками и вместе с другими языками (уральскими, алтайскими, дравидскими) образовывали одну ностратическую семью. Если так и было, то в слишком далекие времена, еще до неолитической революции, то есть до X тысячелетия до новой эры. Здесь же рассматриваются следы позднейших контактов, лингвистически отделимых от унаследованных признаков родства. Вот пример. И английский, и датский языки — германские. Но когда датчане в XI веке завоевали Англию, в английский язык вошло очень много скандинавских слов (даже местоимение she — скандинавское!).

Такого рода заимствований из индоевропейского праязыка в семитский и картвельский и из этих двух праязыков — в индоевропейский оказалось очень много.

Среди семитских слов, вошедших в индоевропейский, много названий злаков, напитков, ремесленных орудий, много названий предметов материальной культуры.

В картвельский из индоевропейского вошли не только некоторые числительные, многие «культурные» термины, но даже и названия частей человеческого тела. Такие заимствования возможны и типичны лишь при очень тесных связях трех праязыков, иначе их просто не могло быть.

Второй группой доказательств, по мнению авторов, является удивительное сходство структур трех праязыков.

Языки-соседи при длительном общении их носителей (независимо от того, родственны они или нет) образуют языковые союзы. Сейчас, например, албанский, румынский, новогреческий и некоторые другие языки образуют балканский языковой союз. На Кавказе общие черты фонетики есть у грузинского, армянского и осетинского языков.

В. Иванов и Т. Гамкрелидзе считают, что именно существованием такого языкового союза и объясняется поразительное сходство системы согласных картвельского, семитского и индоевропейского праязыков. Это сходство они обнаружили, пересмотрев традиционную систему согласных индоевропейского праязыка.

Т. ГАМКРЕЛИДЗЕ: «Формальный аппарат лингвистики состоит из звуковых соответствий между языками и их интерпретации. Вот пример: древнеиндийский Dyas, лувийский Tiwat, древнеисландский Tivar — боги. D и Т — это соответствие. А что было в праязыке, D или Т,— это уже интерпретация. Мы предлагаем новую интерпретацию.

Однако достоверных примеров слов, содержащих фонему в индоевропейском праязыке, не найдено. Загадка отсутствия этой фонемы, а также отсутствия ряда глухих предыхательных (типа рн) при наличии звонких (типа bh) давно привлекала внимание ученых. Но для ее решения потребовалось пересмотреть всю систему восстановления смычных согласных.

Мы основывались на новом методе, разработанном в середине XX века: на универсальных законах типологии языков. Системы фонем всех языков мира подчиняются общим законам, выявленным эмпирически.

То, что раньше восстанавливали как звонкие, мы восстанавливаем как глотгализованные (смычно-гортанные, напоминающие звуки кавказских языков). Отсутствие в системе глоттализованного р’ не противоречит общей типологии, так как это характерно для многих языков мира (например, кавказских, американских индейских и других).

Следы такого ряда незвонких глоттализованных устанавливаются в древнеармянском и армянских диалектах и в некоторых других индоевропейских языках.

Историю системы согласных в каждом отдельном индоевропейском языке пришлось изложить заново.

Такой скупой рассказ Т. В. Гамкрелидзе не позволяет, быть может, до конца понять и оценить все значение их открытия. На самом деле «глоттальная теория» Гамкрелидзе — Иванова (как ее теперь называют в научном мире) полностью меняет научные представления об истории и развитии индоевропейских языков — представления, существующие в классическом индоевропейском языкознании на протяжении более 150 лет!

Это открытие в кругах специалистов произвело настоящую сенсацию. Известный американский лингвист (индоевропеист и семитолог) Р. Бомхард пишет, что «глоттальная теория» явилась самым значительным вкладом в индоевропейское сравнительное языкознание на протяжении XX века, сопоставимым лишь с ларингальной теорией Ф. де Соссюра, созданной в XIX веке.

Любопытно, что несколько позднее к подобным выводам относительно праиндоевропейских согласных пришли независимо (что часто бывает с крупными открытиями) американский лингвип П. Хоппер и французский — А. Одрикур.

Для нас же глоттальная теория имеет прямое отношение к рассказу о поисках индоевропейской прародины. Дело в том, что «гортанные» звуки (как доказано на примере изучения индейских языков Северной Америки) обладают особым свойством: распространяться как эпидемия,— им неосознанно, но непременно подражаешь.

Значит, люди, в древности говорившие на индоевропейском, картвельском и семитском праязыках, тесно общались друг с другом. А такое общение было возможно только в случае, если носители этих трех праязыков были ближайшими соседями.

Установлено, что пракартвелы жили в Южном Закавказье. Семиты (судя по новейшим открытиям в Эбле) — в Сирии (уже в середине III тысячелетия до новой эры в Эбле говорили на древнесемитском языке), а также в Месопотамии, куда к III тысячелетию до новой эры проник другой очень близкий к языку Эблы древнесемитский язык — аккадский. Кроме того, в индоевропейский праязык (а из него — в другие языки) проникло очень много словарных заимствований из языков того же ареала: хатти, шумерского (уже к концу III тысячелетия до новой эры — мертвых!), эламского, хуррито-урартского и других, не входящих ни в одну из вышеназванных трех языковых семей.

В таком случае индоевропейцы могли жить где-то между Закавказьем, Сирией и Месопотамией. А ведь именно на эту область и указывает индоевропейский словарь.

Итак, В. Иванов и Т. Гамкрелидзе на основании огромного материала, данных многих наук — от палеоботаники до лингвистики, пришли к выводу, что прародину индоевропейцев надо искать на севере Западной Азии. Но остается еще один не менее важный вопрос. Индоевропейские языки, нам современные, мы застаем сейчас в Европе, в Индии, в Средней Азии. Как и когда они туда попали? И прежде всего — что заставило индоевропейцев покинуть прародину?

Академик Н. И. Вавилов установил, что ранние земледельческие культуры зарождались в горах. Однако очень скоро там становилось слишком «тесно», происходил демографический взрыв. Быть может, именно это и случилось с индоевропейцами. Кроме того, сама структура индоевропейского общества (ставшая нам известной благодаря реконструкции праязыка) должна была вызывать миграции. Общество это делилось на две фратрии, внутри которых были запрещены браки. И кроме того, запрещались браки между разными возрастными группами. Это приводило к непрерывному продолжению такого деления на фратрии — ведь иначе откуда было бы брать жен!

Видимо, по всем этим причинам и получилось, что древняя индоевропейская общность должна была члениться на части, которые расходились в стороны и осваивали все новые и новые земли.

Но почему индоевропейцы, спустившись с гор, не оставались у их подножия, а уходили все дальше и дальше от родины своих предков? Равнины и долины, особенно те, что лежали южнее, были густо заселены: в Западном Иране жили народы, говорившие на эламском языке, в Месопотамии — шумеры и семиты, в Сирии — семиты. Кроме того, воинственные хурриты с Северного Кавказа, где им (так же, как и индоевропейцам на юге) было слишком тесно, устремлялись на юг и наверняка теснили индоевропейцев. Во всяком случае, известно, что с потомками индоевропейцев, митаннийскими индоиранцами, они поступали именно так. Очевидно, все это и вынуждало индоевропейцев предпринимать далекие миграции. Но стоит посмотреть на карту и увидеть, какие расстояния в тысячи километров им приходилось преодолевать, как тут же возникает вопрос: а могли ли люди тогда предпринимать такие походы? Очевидно, могли. Ведь к IV тысячелетию до новой эры у индоевропейцев были колесницы и одомашненные кони.

Куда же пошли индоевропейцы? К сожалению, объем журнальной статьи не позволяет проследить все возможные пути миграции индоевропейцев так подробно, как это сделано в книге В. Иванова и Т. Гамкрелидзе.

Предполагается, что ближе всего к прародине остались племена, говорившие на анатолийских языках (хеттском, лувийском, палайском), а также на армянском языке на территории исторической Армении. Вместе с праармянским в одну диалектную группу еще внутри общеиндоевропейского языка входили прагреческий и праиндоиранский.

Возможно, что след самых ранних движений греков от прародины в Малой Азии сохранился в мифе об аргонавтах. В нем, как известно, рассказывается, как греки пришли в Колхиду за золотым руном. Только здесь, именно в этой области — на границе Малой Азии и Закавказья — в прагреческий язык могло войти очень большое количество пракартвельских заимствований. Даже само название руна.

Позднее греки пойдут на запад Малой Азии (Аххиява), а оттуда — на острова Эгейского моря и в Южную Грецию.

Часть индоиранцев в период существования государства Митании обитала рядом с прародиной. Другие же индоиранские племена уходят через Иранское плоскогорье на восток. След индоиранцев, остановившихся на горных подступах к Индийскому полуострову, сохранился в кафирских (нуристанских) языках на востоке Афганистана.

От митаннийцев, кафиров и индоарийцев очень рано (по мнению Гиршмана, крупнейшего специалиста по археологии Ирана), еще на рубеже IV—III тысячелетий до новой эры отделились иранцы, которые также через Иранское плоскогорье прошли в Среднюю Азию. Несколько позже — около II тысячелетия до новой эры — другие группы индоиранцев, пройдя тем же восточным путем, тоже оказываются в Средней Азии.

Путь от прародины до крайнего востока Центральной Азии проделали тохары, языки которых лингвистически (по архаическим формам грамматики) ближе всего к анатолийским. Но мы застаем их только в I тысячелетии до новой эры, когда из пратохарского языка заимствования проникают в китайский, и во второй половине I тысячелетия новой эры в Восточном Туркестане (Синьцзяне), в оазисах которого в начале XX века и были найдены тексты на этих языках.

Обнаружение древнего и очень архаичного по формам индоевропейского языка так далеко на востоке — один из самых сильных доводов в пользу нового размещения прародины. Дело в том, что по своему словарю (который, естественно, может отражать и более позднюю историю языка) тохарские языки ближе всего к группе диалектов индоевропейского праязыка, которую условно называют «древнеевропейской» (или западноиндоевропейской). Из этой группы произошли наиболее западные в историческое время языки: кельтские и италийские (лингвистически их можно объединить с анатолийскими и пратохарскими в одну диалектную группу внутри индоевропейского праязыка).

К этой же древнеевропейской группе в период ее контактов с тохарскими принадлежал и иллирийский язык (ныне мертвый, некогда широко распространенный по Европе, исследованный только в XX веке), прагерманский, прабалтийский и праславянский языки. После отделения тохар, ушедших из Средней Азии далеко на восток, носители всех остальных древнеевропейских диалектов вместе с восточными иранцами («скифами») уходят — возможно, не сразу, а несколькими волнами — из Средней Азии на запад, волжско-уральскими степями в Северное Причерноморье, а оттуда — в Европу.

Благодаря гипотезе Иванова — Гамкрелидзе стало возможно объяснить целый ряд фактов, каждый из которых порознь был давно открыт и многими признан, но все вместе они оставались разрозненными и, казалось, даже противоречили друг другу.

Автор: С. Орлова.