История цирка
Рождение циркового искусства покрыто мраком – то ли с ярмарок оно пришло, то ли из храмов, никто точно не знает. И документы свидетельствуют, что оно быстро заполонило улицы. Акробаты танцуют на фризах египетских надгробий. Жонглерство и канатоходство как древнее искусство Дальнего Востока были документально зафиксированы при дворе хана Хубилая задолго до Марка Поло. Танцы с быками украшают стены Кносского дворца на Крите, а в каждом государстве, славившимся своей кавалерией – Греции, Риме или Монголии – молодецкие выходки на спине резвого жеребца были предметом гордости. Насчет львов, тигров и медведей, то этих и других хищников мы находим в записях о зверинце Вавилона, о милых сердцу фараонов гепардах и крокодилах, дрессированных египетскими жрецами.
Танцы же с быками (именно от них впоследствии произошла знаменитая испанская коррида) имели культовое значение, вроде греческой драмы. В дорийской Элладе акробаты и мимы паясничали и во время праздников, и в будни на улицах. Фаллос был главным элементом костюма. Святое или нет, шутовство по этому поводу было далеким от приличия.
Когда же через несколько веков по ту сторону Адриатики государственные мужи Рима построили первое настоящее цирковое здание, стало уже не до шуток.
“Panem et cirsenses” свободно переводится как “хлеба и зрелищ”, было формулой усмирения римской толпы. А стояла за этим кровавая баня на арене. Например, открытый овальный ипподром римского цирка радовал 150000 кровожадных зрителей зрелищем резни в перерывах между гонками колесниц. Слоны, медведи и дикие коты погибали десятками – а иногда сотнями – за день. Впоследствии, в Колизее, каторжане и первые христиане шли тем же путем. С маршем римских легионов на север цирк насилия распространился по Европе. Амфитеатры были построены в Вероне, Капуи и Помпеи, на Сицилии и в Испании, в Арле, Ниме, Бордо и достигли Британии – с тем, чтобы превратиться в каменоломни после упадка империи.
ШУТЫ И МИМЫ
Само слово “цирк” исчезло из многих языков. Цирк как массовое зрелище не смог восстановиться на подобном уровне вплоть до двадцатого века. Римский цирк умер, но его последыши разбрелись разными путями. В течение средневековья дрессировщики и акробаты путешествовали по Европе, Азии и Африке, ночевали на телегах или под заборами, развлекали народ на сельских ярмарках, а то и коронованных особ, когда тем этого хотелось. Король Альфред любил “парад диких зверей”, с шутами и фокусниками. Вильгельм Завоеватель завез группу фокусников из Франции. Тридцать семь Ганнибаловых слонов, единых, уцелевших после большого похода с Карфагена, дали жизнь группе дрессированных толстокожих в Европе – вещь удивительная, ведь слоны не размножаются в неволе.
Архивариус Французского центра национального циркового искусства Жан Вилье обнаружил следы цирка в средневековой церковной резьбе. Когда 13000 человек гнут спину на строительстве кафедрального собора, говорит он, то вполне естественную потребность в развлечениях неизбежно удовлетворяют целые ватаги шутов. Воры-карманники делали свое дело, в то время как другие ловкачи веселили раззяв (подобные штуки назывались на итальянский манер “скоками на скамейке”). Скамья служила как для того, чтобы следить за толпой, так и для фокусных выкрутасов. Канатоходцы натягивали свои канаты между соборными шпилями, другие, разбиравшиеся в механике, крутили ручки механизмов на спектаклях мистерий – пьес религиозного содержания. Многие из них были обвинены в колдовстве и сожжены заживо, и другие оказывались проворнее – как, скажем, те остряки, что научили даже своих лошадей кланяться изображению креста.
Средневековые миряне горячо любили такие зрелища. Церковники проявляли меньший восторг, но терпели циркачей как пилигримов, сошедшихся на день всех святых. Начатые при аббатствах и сборах, ярмарки впоследствии захватили и соседние луга, где купцы и развлекатели раскинули царство своих красочных палаток. Раз в год христианин мог позаботиться о собственной душе, кошельке и удовольствии одновременно.
Самой популярной была Ярмарка Святого Бартоломео, которую устраивали при монастыре на лондонской окраине. В 1133 году игумен по имени Рейер, в свое время бывший шутом Генриха I, выпросил королевскую привилегию на проведение трехдневной ярмарки. Ярмарка Св. Бартоломео просуществовала 700 лет, став чем-то вроде ежегодных цирковых осмотров.
Рейер имел репутацию чудотворца. Сто лет спустя вошли в моду другие фокусы: одна женщина делала стойку на остриях двух мечей, другая разгуливала на ходулях, неся воду в кувшине на темени, а ребенка на руках.
Ярмарка Бартоломео продолжался до двух недель, а затем и до шести. При Генрихе VIII религиозные мотивы были забыты. Ряды палаток образовывали улицы, они были вымощены и, наконец, огорожены. В 1614 году драматург Бен Джонсон описал великолепие этих палаток – с трещотками, свистульками, погремушками, свирелями, марионетками, клетками с крысами, деревянными лошадками, собачками-танцовщицами, игрушечными орлами, хищными волками, быками и зайцами, бьющими в барабан.
Через пятьдесят лет самым большим развлечением стали “танцы на канате”. Современное канатоходство – детская игрушка против мастерства семнадцатого века: по канату разгуливали лошади и слоны, какой-то итальянец прыгал на канате, держа на голове утку, толкая тележку, где сидели двое детей с собакой, да еще и поя при этом канцону.
Каждая ярмарка славилась чем-то своим: кто-то показывал шутки, а кто-то кукол. Ярмарка Бартоломео стала штаб-квартирой путешествующих талантов, в течение года блуждавших в заморских краях. Она была также базой передвижных зверинцев, объектом постоянной любви британцев – больших друзей животных.
ПАРАДЫ И КЛОУНЫ
Цирковой парад – или его прототип – восстановился и расцвел в Италии времен Ренессанса. Традиции Древнеримского триумфа вспомнил в 1500 году Чезаре Борджиа, а через несколько лет – флорентийская гильдия купцов. Мастерски воспроизведенные флотилии, неся на себе аллегорические или комические фигуры, величественно проплывали улицам Флоренции и Милана. Они были нашпигованы фантастическими машинами, вращающимися сферами, лодками и шарами, где сидели сладкоголосые херувимы. Леонардо да Винчи для одного такого праздника смастерил механического льва, который шел на двух ногах и раскрывал пасть, полную лилий. В Сиене двенадцать балерин выскакивало из чрева большого золотого волка.
Другим даром Италии цирковому искусству стала фигура клоуна. Десятки комических типов выступали в шумных уличных театрах. Классическая пара клоунов – двое слуг – смешит публику сегодня едва ли не в каждом цирке мира. Арлекин – или сообразительный проходимец – это поистине древний персонаж, идущий из ранних представлений о дьяволе и с его глупой жертвы, постепенно превратился в меланхоличного сумасшедшего Пьеро в широком белом балахоне, с набеленным лицом, Пьеро, который является неисправимым романтиком.
БЕЗ АРЕНЫ – ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ
Так продолжалось до конца XVIII века, пока в Лондоне с этим не было покончено. Создание цирка в его современном виде единодушно приписывается Филиппу Астли, большом любителю лошадей, сыну столяра-краснодеревщика. В один прекрасный день Астли получил от французской королевы Марии-Антуанетты награду за свои заслуги – медаль, усеянную бриллиантами. После смерти он оставил своим потомкам два пышных амфитеатра – в Лондоне и в Париже. Астли также завещал им замечательный выезд лошадей, акробатов, гимнастов и шутов на 42-футовой арене – что является до сих пор эталоном.
Однако талант Астли расцвел на грязном поле вблизи Вестминстерского моста в Лондоне. У него было тогда две лошади, два флейтиста и женщина, бившая в бубен и пускавшая по кругу шляпу. За каких-то два года он укрыл свою сцену крышей и назвал это сооружение “Британской школой верховой езды Астли”.
В течение 150 лет наездничество было ключом к развитию европейского цирка. Оно поглощало все. Для Астли и его последователей конь был тем же, что и мотоцикл для современных байкеров: на его спине они мечтали покинуть землю и достичь небес.
Парадокс всех революций – в цирке или где-то еще – в том, что передовые идеи быстро стареют. Каждый новый цирк должен снова изобретать колесо. Американцы изобрели триаренний цирк, покорили его канонам высокого искусства и объявили грандиозным мировым шоу. Этому поспособствовал и Голливуд, и теперь американский цирк стал синонимом монументального кича. В других странах была отличная шкала ценностей – здесь культивировалась высокое индивидуальное мастерство, что является достижением цирка старой школы – от знаменитого Московского цирка до Кнайзив в Швейцарии или французской цирковой семьи Грюсс.
Автор: Алиса вам Бюрен.