Железная революция

Современная археология делит человеческую историю на каменный, бронзовый и железный века. Последний век принес с собой все основные достижения современной цивилизации. Античные поэты делили историю иначе: на золотой, серебряный, медный и железный века, причем каждый из них по их представлениям был для людей хуже предыдущего.

Овидий так писал в своих «Метаморфозах»:
Третьим же после тех двух (золотого и серебряного) век медный явился на смену.
Духом суровей он был, склонней к ужасающим браням.
Но не преступный еще. Последний же был из железа.
Тотчас тогда ворвалось в тот век наклонностей худших
Все нечестивое. Стыд убежал, и правда,
и верность.
И на их место тотчас появились обманы,
коварство,
Козни, насилье пришло и проклятая страсть к обладанью…

Картина, что и говорить, выразительная, особенно если учесть, что Овидий был современником императора Августа, хваставшего тем, что он положил конец гражданским войнам и установил всеобщий мир и благоденствие.

Гесиод, живший на семь с лишним веков раньше Овидия, утверждал:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя и от несчастий…

Деление истории на металлические эпохи есть и в Библии, и в древнеиранской священной книге «Авеста», и в некоторых буддийских источниках. Сходное деление (причем с заменой золотого и серебряного веков на каменный) встречается в работах отдельных китайских философов, причем и здесь железный век рассматривается как самый худший, трагический век человеческой истории.

Таким образом, во всех древних классовых обществах от Средиземного моря до Тихого океана изобретение железа и наступление железного века вызывало отрицательные эмоции. Краткая формулировка видного древнегреческого ученого и поэта Каллимаха (III век до новой эры) «Да погибнет род халибов, которые открыли это злое творение (то есть железо)», пожалуй, может суммировать отношение к железу в этих обществах.

Если же мы обратимся к фольклору и религиозным представлениям тех народов, которые к началу железного века находились на стадии родового общества или на стадии военной демократии, переходной к классовому обществу, то мы увидим, что здесь отношение к железу двойственное. И положительное («велика и чудесна сила железа») и отрицательное («металл этот злой и опасный»).

Случайно ли все это? Или же под всеми этими поэтическими образами лежит какая-то историческая реальность, сохранившаяся, пусть в смутной и неконкретной форме, в народной памяти.

Для того чтобы разобраться в этом, надо бросить общий взгляд на историческую панораму Старого Света за несколько веков до и на несколько веков после той поворотной точки где-то в середине XII века до новой эры, когда на Переднем Востоке началось массовое производство железа.

XVI — XV века до новой эры были для классического древнего Переднего Востока периодом гегемонии нескольких великих держав. Крупнейшая из них — Египет — была в этот период могучим государством, раскинувшимся на тысячи километров от четвертого порога Нила на юге до Евфрата на северной границе Сирии. Северную часть Месопотамии, включая и территорию Ассирии, занимала обширная держава Митанни. К югу от Митанни лежала еще сильная Касситская Вавилония. В Малой Азии после временного упадка вновь расширяло свои границы Хеттское царство. В восточной части Средиземноморья господствовала Критская морская держава, значительная часть материковой Греции была объединена под властью Микенского царства. Об экономическом и культурном подъеме всех этих государств в данный период свидетельствуют как письменные источники, так и выдающиеся памятники материальной культуры, перечислить которые в рамках данной статьи не представляется возможным.

Для «варварских» территорий Европы и Азии, примыкавших с севера, а отчасти и с юга к полосе цивилизованных обществ, этот период также был вершиной развития культуры бронзового века.

В XIV веке до новой эры из списка великих держав древности выпадают две страны. На египетский рынок перестают поступать товары острова Кефтиу (Крит), зато резко возрастает объем микенского экспорта, что свидетельствует о росте ахейских завоеваний. В то же время государство Митании рушится под концентрированными ударами с северо-запада и юго-востока. Территорию делят между собой Хеттское царство и Ассирия. Последняя к концу столетия сама занимает положение великой державы. На территории Сирии и Палестины начинается упорная борьба за гегемонию между Египтом и Хеттским царством.

В целом этот период, казалось бы, мало отличается от предыдущего, а пышностью дворцов и храмов даже превосходит его. Но в этом веке уже начинают проявляться признаки кризиса, который в недалеком будущем ураганом пронесется по всем цивилизованным странам Востока (включая и Микенскую Грецию) и положит конец этому великолепию.

Собственно говоря, первые отдаленные признаки кризиса появляются еще раньше, в XV веке до новой эры, когда из стран «Плодородного полумесяца» — Месопотамии, Сирии, Палестины — начинается бегство их жителей в расположенное между этими странами обширное, частью степное, частью пустынное пространство, которое никогда не могли освоить и «цивилизовать» государства бронзового века. Эти беглецы из цивилизованных стран (разумеется, представители самых низших, подвергавшихся наиболее жестокой эксплуатации слоев древневосточного общества) вступали в союз с кочевавшими на этой «вольной территории» племенами, стоявшими на стадии родового общества. Еще чаще эти беглецы (их называли «хабиру») создавали собственные многоэтнические объединения, организованные, однако, по племенному образцу. Ближайшей аналогией таким объединениям в средневековой истории являются казачьи «войска», также сложившиеся из представителей многих народностей, объединенных общей целью.

Иногда эти хабиру выступали в качестве наемных войск на службе различных враждующих государств. Но с начала XIV века до новой эры они все больше выступают в качестве самостоятельной политической силы. Наиболее активно их отряды начинают действовать на территории самого слабого звена классовых государств Древнего Востока — в Сирии и Палестине, в области, за власть над которой долгое время боролись, взаимно ослабляя друг друга, Хеттская и Египетская державы. Формально хабиру чаще выступают на стороне хеттов, фактически же их деятельность была направлена главным образом на истребление местных правящих слоев и создание собственных государств.

Классовая борьба в этот и последовавший за ним периоды, несомненно, обостряется и внутри самих древневосточных держав. Но поскольку их историография всегда находилась в руках правящих классов, упоминания об этой борьбе, дошедшие до нас, естественно, очень отрывочны и неполны.

Так, до нас дошло известие о народном восстании во главе с сирийцем (возможно, рабом) Ирсу, потрясшем Египет, когда «один убивал другого — знатные и бедные», имуществу богачей был нанесен большой ущерб, «с богами обращались как с людьми». Жрецы потеряли свое привилегированное положение. Восстание было подавлено фараоном Сетнехтом во второй половине XIII века до новой эры. Анналы Касситской Вавилонии и Хеттского государства не сообщают нам о подобных восстаниях, но, судя по косвенным данным, социальная напряженность и здесь была весьма велика. Об этом явно свидетельствует легкость, с которой граничившие с хеттами на северо-востоке «варварские» кавказские племена касков часто вторгались в самый центр Хеттской державы в момент ее наибольших успехов на других фронтах (против Египта и Митанни). Подобные успехи касков станут более понятны, если допустить, что их поддерживала угнетенная часть местного населения.

Политический кризис ближневосточных держав (и Микенской Греции), разразившийся в полной мере во второй половине XIII — начале XII веков до новой эры (только Египет как единое государство продержался до начала XI века) был подготовлен экономическим кризисом, вызванным как перенапряжением производительных сил (великодержавные войны, лихорадочное, непомерное строительство дворцов и храмов, чтобы укрепить идею той же великодержавности), так и полным исчерпанием ресурсов этих производительных сил, то есть возможностей бронзового века.

Для государств, сложившихся в долинах великих рек, с мягкой аллювиальной почвой, переход от бронзы к железу в области сельскохозяйственной техники не был необходим, так как для получения высоких урожаев здесь было достаточно применения деревянного плуга. Но техника Древнего Востока не могла бороться с постепенным засолением почв долин Евфрата и Тигра. Количество плодородных земель здесь сокращалось, а количество населения продолжало расти, так как оно не могло распространяться вширь из Месопотамской долины, огражденной пустынями и горами. Те, кто бежал отсюда, должны были переходить к кочевому скотоводству. Это был выход для немногих.

В Египте долина Нила не подвергалась засолению, однако политика фараонов не включала в себя колонизацию завоеванных земель (да и она вряд ли могла бы решить проблемы семимиллионного населения Египта). Более того, фараоны эпохи Нового царства массами угоняли пленных в Египет, чем еще больше обостряли нараставший там демографический кризис. Согласно земельным кадастрам XII века до новой эры (более ранние до нас не дошли), в Египте конца бронзового века царил острейший земельный голод. На крестьянскую семью выделялось от силы половина надела, который она могла бы обработать.

Будущее цивилизации лежало в районах неполивного земледелия. Но и на этих обширных территориях общества, как классовые, так и доклассовые, в конце бронзового века переживали острый земельный кризис. Точнее сказать, этот земельный кризис послужил причиной конца бронзового века.

Дело было тут не только в том, что бронзовые сельскохозяйственные орудия стоили гораздо дороже железных: Главное препятствие заключалось в том, что сошник из бронзы слишком хрупок и легко раскалывался на твердых неполивных землях. Когда ресурсы мягких земель в Хеттской державе, например, исчерпались, первым признаком этого явилась вереница голодных лет. Хеттские цари тщетно пытались преодолеть последствия аграрного кризиса. Недавно была опубликована переписка между Хеттским государством и небольшим финикийским государством Угарит. Хеттские власти торопят местного царя с присылкой 2000 мер зерна на угаритском корабле, потому что это «вопрос жизни и смерти».

Египетские источники конца XIII века до новой эры сообщают о жестоком голоде в Хеттском царстве и о посылке фараоном помощи зерном бывшему сопернику, ставшему союзником перед лицом общего врага — наступавших с севера «народов моря».

Аграрный и, следовательно, демографический кризис, начиная с середины ІІ тысячелетия до новой эры, постепенно поражает и огромные пространства Европы и Азии, не охваченные цивилизацией. Здесь тоже постепенно исчерпывается фонд земель, которые можно поднять деревянными сохой или плугом. За эти освоенные земли начинается ожесточенная борьба между варварскими племенами.

Жители засушливых степей Поволжья и Урала начинают наступать на запад, и в XV веке до новой эры вытесняют тогдашних обитателей плодородных земель Восточной Украины на запад и юг. Те в свою очередь оттесняют на юг племена Северного Кавказа.

В XV—XIV веках до новой эры лесные племена Центральной Европы (нынешняя территория Германии, Западной Польши, Чехии) начинают продвижение на богатые земли Среднего Дуная и Балкан. А в XIII веке до новой эры они же, увлекая за собой многие племена, жившие южнее, обрушиваются на Италию, Сицилию, Грецию, острова Средиземного моря и Малую Азию. Передовая волна этих племен (возможно, благодаря контактам с Ахейской Грецией) быстро осваивает морское дело и получает название «народов моря».

В 1225 году до новой эры коалиция «народов моря», в которую, помимо западных соседей Египта — ливийцев, входили туруша (этруски), шардана (сардинцы), шекелеша (сикулы, то есть жители Сицилии), акайваша (ахейцы) и лукку (ликийцы), вторгается в Египет. Фараон Мернептах с большим трудом отражает это нашествие.

Около 1190 года до новой эры «народы моря» (здесь это название в значительной мере условно, так как главную роль теперь играют сухопутные племена протофригийцев и протоармян) уничтожают Хеттскую державу. В 1165 году до новой эры протофригийцы появляются на западных границах Ассирии. Сразу после падения Хеттской державы «народы моря», захватив также Кархемыш на Евфрате и Кипр, вновь движутся на Египет через Сирию и Палестину с севера и в то же время наносят удар с моря. Фараон Рамсес ІІІ отражает это нашествие в дельте Нила. Но через три года оно повторяется снова. Египту удается удержаться в своих границах до начала XI века до новой эры, когда он распадается на части.

Приблизительно в это же время под ударами северогреческих варваров — дорийцев гибнут все основные центры Микенской цивилизации.

Чуть позже полоса древних классовых государств Древнего Востока подвергается новой атаке — на этот раз с юга. Вышедшие из Аравийской пустыни кочевники-арамеи нападают на Вавилонию и Ассирию (которая во второй половине XII века до новой эры пыталась заполнить вакуум, создавшийся в результате падения других великих держав). Почти весь Передний Восток и Греция превращаются теперь в конгломерат мелких и мельчайших полуварварских княжеств, борющихся между собой.

Далее к востоку, в Индии, около XIII века до новой эры появляются вышедшие из степей Средней Азии племена индоариев, которые добивают остатки пришедшей в упадок хараппской цивилизации в долине Инда.

Наконец, нельзя не отметить факт падения в 1122 году до новой эры древнекитайского царства Инь под ударами пришедших с запада «варваров» Чжоу. Большинство этих варваров по языку явно относились к китайской группе. Однако наличие у них бронзового оружия и особенно боевых колесниц, таких же, как боевые колесницы индоевропейских племен Европы и Западной Азии, а также наличие в древнекитайском языке нескольких сот индоевропейских корней, говорит о том, что «великое переселение народов» в конце бронзового века в какой-то мере затронуло даже Китай.

Итак, мы видим, что общий кризис бронзового века захватил в XIII—XII веках до новой эры большую часть Евразии (за исключением окраин, где еще не развилось производящее хозяйство). Он повлек за собой такие передвижки населения и социальные катастрофы, которые сопоставимы только с так называемой «эпохой великого переселения народов» в IV—V веках новой эры. Но хотя этот кризис захватил в известной мере и Индийский и Китайский регионы, там он не повлек за собой немедленного наступления железного века, как это произошло в Западной Азии и Европе. Дело в том, что земельный фонд, доступный технике бронзового века, на Индийском субконтиненте и в Китае еще не был исчерпан. Поэтому железный век наступил там на несколько веков позже. Однако общие закономерности наступления железного века и его социально-политические последствия были одинаковыми во всех регионах, в чем мы убедимся в дальнейшем.

Вернемся теперь к ситуации, сложившейся в Западной Азии и Южной Европе (куда сдвинулась значительная часть населения севера) в XII—XI веках до новой эры. В этот период ведущим типом социальных отношений на территории древних классовых государств Греции, Малой Азии, Восточного Средиземноморья и Северной Месопотамии стали отношения типа военной демократии. Такие же отношения господствовали на обширных территориях бывшей варварской периферии бронзового века— на Балканах, на Армянском нагорье, на Иранском плато, в Закавказье.

Масса мелких полугосударств — полуродовых общин боролась между собой на этом обширном пространстве, причем характер войны по сравнению с бронзовым веком резко изменился.

Возьмем для примера наиболее знаменитую битву эпохи бронзового века — при Кадеше (разные историки датируют ее от 1312 до 1290 года до новой эры), между Египтом и Хеттской державой. Численность войск Египта составляла 30 тысяч человек при 2,5 тысячи колесниц, хеттов с союзниками— 35 тысяч при 3,5 тысяч колесниц. Между тем население Египта составляло около 7 миллионов человек, и теоретически он легко мог выставить куда большую армию, если учесть, что в этой битве решался вопрос о господстве над Сирией. Однако военная доктрина бронзового века считала наиболее эффективной маленькую профессиональную армию, вооруженную тяжелым дорогостоящим оружием, причем на первом месте стояли колесницы — тогдашние танки. Такое малое, но очень боеспособное по тем временам войско упрощало проблемы снабжения и коммуникаций. К тому же, резко отделенное от простого народа, оно было твердой опорой правящего класса.

Совсем иной была военная тактика варваров. В эпоху военной демократии каждый взрослый мужчина не только потенциально, но и реально был воином. То есть любое племя выставляло в поле от одной пятой до четверти своего состава. Но массы воинов надо было вооружить, а бронзы на это не хватало. Так появился социальный заказ на железное оружие.

Вплоть до конца бронзового века металлические орудия так и не смогли вытеснить каменные. Это обусловливалось и относительной редкостью медных и в особенности оловянных месторождений, и тем, что бронзовые орудия в сельском хозяйстве (основная отрасль производства в древности) не везде смогли заменить даже деревянные. На мягких почвах долин великих рек плуг с бронзовым лемехом, по-видимому, лишь ненамного превосходил плуг, сделанный целиком из дерева, а для твердых почв, занимающих большую часть Европы и Азии, бронзовый лемех был слишком хрупок, быстро выходил из строя. Во-вторых, в бронзовом веке процесс выплавки металла и процесс его обработки, как правило, были разделены в пространстве. Крупнейшие очаги древневосточной цивилизации — Месопотамия и Египет — не имели своих рудных баз и получали медь и олово из источников, отдаленных на многие сотни, иногда на тысячи километров, лежавших на варварской периферии.

Систематическое поступление сырья в эти центры цивилизации можно было обеспечить, только создав крупную централизованную торговлю под контролем государства. Так оно и было на самом деле. Шумерские ремесленники получали металл для обработки от государственных и храмовых хозяйств, которым они были подчинены, и им же сдавали свою продукцию. Аналогичная ситуация сложилась и в Египте. Древневосточный кузнец поэтому, как правило, был зависимым, лично несвободным работником, маленьким винтиком в многоотраслевом храмовом хозяйстве.

Характерно, что ни в Древнем Египте, ни в Шумере не было специально кузнечных богов, а почитались лишь боги — покровители всех ремесел в целом (египетский Птах и шумерский Энки). В древнеиндийском пантеоне также существовал бог — покровитель всех ремесел Тваштар, но не было бога, специально занятого кузнечным ремеслом, хотя эту функцию иногда по совместительству выполняли некоторые верховные боги.

Даже в гомеровском эпосе кузнец бронзового века Гефест, хотя и возведен в ранг бога, отнюдь не ровня другим олимпийцам. Здесь это скорее комическая фигура — чумазый ремесленник, к тому же хромой, прислуживающий за столом остальным богам.

Конечно, в районах, где непосредственно добывали и обрабатывали медь (а большинство их находилось на варварской периферии), роль кузнеца уже в бронзовом веке должна была быть весьма высокой. Но таких районов было относительно немного.

Положение в корне изменилось лишь в начале железного века. Преимущество железа перед бронзой заключалось отнюдь не в том, что бронза была прочнее железа (кованая бронза, по подсчетам историка металлургии Е. Н. Черных, в три раза прочнее чистого железа и почти не уступает в твердости углеродистой стали — 228 единиц против 246—259 единиц по шкале твердости Бринеля). Но залежи железной руды были распространены почти повсеместно, и железо не обладает хрупкостью бронзы.

Для древних вопрос о начале железной металлургии решался просто: железо изобрели боги, герои-полубоги или в крайнем случае гениальные люди. А кто именно? На этот счет был большой разнобой.

Египтяне считали, что их научил ковать железо лично бог Птах. В поэме Фирдоуси «Шахнаме», отражающей восходящую к глубокой древности иранскую мифологическую традицию, говорится, что первым кузнецом был царь Хушанг.

Греческий географ Павсаний считал, что первым изобрел способ плавки железа его соотечественник Феодор с Самоса. Впрочем, на этот счет в Греции были и другие точки зрения. В знаменитой Паросской хронике, высеченной на мраморе в 263 году до новой эры, говорится: «Во времена, когда Минос Старший был царем Крита… железо было открыто на Иде (гора близ Трои) …в царствование Пандиона Афинского». В пересчете на современную систему дат Пандион, согласно Паросской хронике, правил в Афинах в 1462—1423 годах до новой эры.

В то же время и Страбону, и Диодору Сицилийскому, и Павсанию была известна версия, по которой истинными изобретателями железа были тельхины, полумифическое племя, которое с Крита переселилось на Кипр, а с Кипра на Родос. Наконец, изобретателем железа считали сына бога войны Ареса Халиба, ставшего родоначальником племени халибов, живших в северо-восточном углу Малой Азии близ Черного моря. Эта версия стала наиболее распространенной в античном мире. Само название стали в греческом языке происходит от слова «халиб». О халибах, изобретателях железа, знал и великий греческий драматург Эсхил, живший в V веке до новой эры, и римский историк Аммиан Марцеллин, живший девятью веками позже.

В III веке до новой эры поэт Аполлоний Родосский, описывая путешествие аргонавтов, особо останавливается на земле халибов, которую они миновали на пути в Колхиду: «На следующий день и в наступившую за ним ночь аргонавты прибыли к земле халибов. Они не занимаются ни возделыванием земли… ни разведением каких-либо сладких плодов, не пасут стада на росистых пастбищах. Раскапывая железоносную твердую землю, они выменивают добытое железо на жизненные припасы. Никогда не встает для них заря без новых трудов, среди черной копоти и дыма исполняют они свою тяжелую работу».

Старший современник Аполлония Родосского, знаменитый ученый и поэт Каллимах, как уже говорилось, напротив, относился к труду халибов без всякого сочувствия. Великие ученые и в те времена иногда резко высказывались против технического прогресса, исходя из того, что он, прежде всего, реализуется в военной области.

В отличие от перечисленных выше мифических и полумифических племен и личностей халибы были реально существовавшим этносом. Уже в хеттских документах XIV века до новой эры упоминается горная страна Халива, расположенная примерно там, где ее помещали античные авторы. Сами халибы, по мнению современных историков, относились скорее всего к группе племен, говоривших на северокавказских языках. (В древности эти языки были распространены значительно южнее, чем теперь.)

Итак, подавляющее большинство античных авторов указывает в качестве родины железа конкретную область, отличающуюся богатством железных месторождений и наличием древних железных рудников, и конкретное племя, в существовании которого не приходится сомневаться. Может быть, действительно железо изобрели халибы и именно из этого уголка близ южного берега Черного моря железо начало свое победное шествие по планете? Нет, дело обстояло не так просто, хотя во вкладе халибов в создание железной металлургии сомневаться не приходится (вспомним хотя бы греческое название стали). Дело в том, что железо было известно по всему Переднему Востоку и в восточной части Средиземноморья задолго до того, как халибы впервые появились на страницах истории.

Автор: Э. Берзин.