Катакомбная культура. Часть первая.

Катакомбная культура — интереснейшее явление в прошлой жизни европейского региона. Интереснейшее и пока во многом загадочное. Однако, чтобы читатель сам мог понять, что это действительно так, следует рассказать все по порядку.

Кто такие катакомбники

В начале прошлого столетия выдающийся археолог В. Городцов, исследовав серию курганов в Екатеринославской и Харьковской губерниях, выделил три культуры бронзового века: ямную, катакомбную и срубную. Из наименования культур ясно, что определяющим признаком для В. Городцова являлась форма погребального сооружения — яма, катакомба и сруб. Городцовская схема оказалась очень живучей и универсальной для памятников бронзового века юга Восточной Европы и благополучно дожила до настоящего времени. Первооткрыватель достаточно точно определил время существования интересующей нас культуры (2000—1500 годы до нашей эры) и высказал предположение, что катакомбная культура появилась в наших степях в результате прихода каких-то племен откуда-то из Восточного Средиземноморья. Каких племен и откуда? Вопросы очень непростые.

Без малого восемьдесят лет катакомбную культуру пристально изучают археологи и историки. Открыты тысячи погребальных памятников, десятки поселений на огромной территории от Предкавказья и Нижнего Поволжья на востоке до низовьев Дуная на западе. На этой территории еще до войны археологами Г. Подгаецким и Б. Латыниным были намечены локальные, то есть местные, варианты катакомбной культуры, позднее обособившиеся, но оставшиеся в рамках катакомбной культурно-исторической общности.

Однако проблемой проблем по-прежнему остается вопрос о происхождении этой культуры. В противовес миграционной гипотезе В. Городцова в тридцатые годы О. Кривцова-Гракова дала обоснования автохтонному (местному) ее происхождению, считая, что она предшествовала ямной. Написана монография «Племена катакомбной культуры». Автор — Т. Попова, сторонница местного, автохтонного, происхождения этой культуры. Однако в конце пятидесятых — шестидесятых годов прозвучала серьезно обоснованная критика автохтонной гипотезы. Ее высказали О. Шапошникова, С. Березанская, Л. Клейн. Л. Клейну же принадлежит оригинальная идея происхождения этой культуры. Он считает, что она возникла в результате слияния генетических линий культур раннего бронзового века Кипра и культур шнуровой керамики Западной Европы. Археолог М. Артамонов высказывал мысль, что истоки этой культуры находятся в Предкавказье. Гипотез много, и значит — ответа нет.

Мы сознательно обращаем внимание читателя на проблему происхождения культуры — от ее решения зависят важнейшие общеисторические выводы, касающиеся происхождения, судеб и направления древнейших миграций индоевропейских народов, то есть самой наидревнейшей нашей с вами истории. В исторических реконструкциях историков, археологов, лингвистов юг Восточной Европы признается то ли первой, то ли второй прародиной индоевропейских народов. Древнейших индоевропейцев археологи как раз и «ловят» в великих степных культурах бронзового века.

Становление катакомбной культуры происходило в знаменательную эпоху — на рубеже ІІІ—ІІ тысячелетий до нашей эры. На Ближнем Востоке к этому времени уже почти десять веков развивались раннеклассовые государства. Египет переживал расцвет Среднего царства, Вавилон консолидировал под своим началом разрозненные города-государства, финикийские корабли бороздили воды Средиземного моря, осваивая его берега, принося из плаваний рассказы о Геркулесовых столбах и невиданных странах. Развивалась торговля, ирригационное земледелие достигло своего расцвета. Поначалу небольшие очаги цивилизации, оазисы разрастались, ширились, вовлекая в орбиту своего влияния все большее число народов. К концу III тысячелетия на путь классообразования вступили острова Киклады и материковая Греция, а в период расцвета катакомбной культуры на историческую арену вышел первый народ, говоривший на одном из индоевропейских языков, — хетты. Древнейшие надписи на хеттском языке датируются XVIII веком до нашей эры. А к моменту исчезновения «катакомбников» заговорил языком деловых документов другой индоевропейский народ — греки. Это произошло в XVI столетии до нашей эры.

Материальная культура племен катакомбной общности изучена достаточно хорошо, а памятники на территории Нижнего Подонья, которые исследует крупнейший ныне специалист по катакомбной культуре С. Братченко,— досконально. Вот далеко не полный перечень изделий, созданных людьми этой культуры: многочисленная богато орнаментированная посуда, сотни бронзовых изделий, мелкие серебряные украшения тончайшей работы, каменные полированные топоры и булавы, кремневые наконечники копий и стрел, деревянные луки, посохи, ложки, древнейшее в Европе земледельческое орудие — рало, столовые ножи и однозубые вилки из бронзы, орудия литейного, кожевенного, косторезного, кремнеобрабатывающего и ткацкого производств и, наконец, каменные антропоморфные стелы и деревянные повозки. Казалось, трудно уже существенно пополнить столь впечатляющий набор. И тем не менее…

«Среди тринадцати погребений, совершенных в катакомбах, три сопровождались ритуальными масками из глины и охры…» Это выдержка из информации начальника Херсонской экспедиции Института археологии АН УССР А. Кубышева о раскопках у села Волчанское к западу от Молочного лимана в 1979 году. В следующем, восьмидесятом году масок было найдено вдвое больше. В одном только кургане над поймой реки Молочной, раскопанном Запорожской экспедицией, в одной катакомбе было две маски.

Как они готовились? На лицевую часть черепа наносилась глинистая масса. Когда моделировка лица завершалась, маска раскрашивалась красной минеральной краской — охрой.

Создание подобных масок — интереснейшее явление в жизни древних людей, поэтому сезон 1981 года ждали с нетерпением. Запорожская экспедиция начала свою работу на правом коренном берегу Молочной, в месте слияния ее с речкой Чингул. Село Заможное, под Большим Токмаком, вторично принимало археологов. Тридцать лет назад здесь, в пойме Молочной и Чингула, вел раскопки четырех курганов отряд московских археологов во главе с К. Смирновым. Наши же четыре кургана вытянулись цепочкой на краю надпойменного плато. Все они были низкими и распластанными, словно лепешки. Самый мощный из них, № 5 (мы продолжили нумерацию К. Смирнова), имел высоту полтора метра при диаметре шестьдесят два. Это был именно тот курган, под которым покоился половецкий хан, курган, принесший нам сразу два открытия. Круглые шахты катакомб находились на глубине семи метров от вершины шестиметрового кургана в материковом суглинке.

Первый сюрприз ждал нас уже во второй катакомбе кургана № 5. Проникнуть туда было непросто, только ползком, ногами вперед. Правда, мысль, что ты находишься во втором тысячелетии до нашей эры, заставляла забыть о превратностях судьбы археолога.

Мужчина преклонного возраста был погребен в кожаных штанах и куртке. Рядом с его головой стояли деревянная чаша и амфорка, слепленная из рыхлой необожженной массы пепельного цвета. Это эфемерное создание гончаров катакомбной культуры — сущая загадка. Зачем лепить и богато украшать сосуды, которыми нельзя пользоваться? Хотя, конечно, говоря «пользоваться», мы имеем в виду нашу пользу. Может быть, в этом и причина загадочности этой вещицы для нас. Рядом с сосудами — кожаный кошелек с бронзовыми ножом и шилом-вилкой, а справа — два длинных деревянных прута, один из них с бронзовым острием, и каменный полированный парадный топорик, украшенный тончайшим рельефным узором. Сразу три бронзовые вещи и парадный топор не положат рядовому общиннику. Не хватало только маски. Но в самое ближайшее время появилась и она.

Погребальная конструкция в следующем кургане, № 6, была очень внушительной, и свод катакомбы не выдержал и рухнул под давлением земли. Здесь был погребен мужчина зрелого возраста. Среди сопровождающего инвентаря вновь чаша, нож, шило-вилка, деревянный прут с бронзовым наконечником. По дну катакомбы еще можно было проследить роспись охрой, здесь же, у изголовья, стояла коробочка, наполненная краской. И… маска. Глиняные конусы вставлены в глазницы и на них намечены линии сомкнутых век, подкрашенных охрой. Из смеси глины и охры смоделирован и вставлен нос. Зубы прикрыты продолговатой пластиной черного вещества, окрасившего их в черный цвет.

Однако важно не то, что мы раскопали еще одну маску, а то, что она впервые «открылась» в комплексе с разнообразным набором вещей. До этого маски находили в катакомбах, бедных находками, поэтому невозможно было определить социальный статус погребенного. Здесь это стало возможно. При разборке глиняной заслонки в катакомбе кургана № 6 было сделано еще одно важное открытие: в глине отпечатались составные части цельного деревянного колеса. Такие же отпечатки были и в первой открытой нами катакомбе. А дальше находки посыпались как из рога изобилия. В кургане № 7 было погребено сразу четыре маски. Одна из них произвела на нас большое впечатление — птичье личико глубокого старика с мощным орлиным носом.

Всего в тринадцати катакомбах с различными вещами, с каменными топорами, с колчанным набором кремневых наконечников стрел, с деревянными ступицами колес и с нарядной керамикой (так называемого ингульского типа) было открыто девять масок.

Продолжение следует.

Автор: В. Отрощенко, С. Пустовалов.