Где был прикован Прометей

Между сказочной ночью мифов и дневным светом истории рок пометил утренние сумерки исторической легенды. (Ф. О. Зелинский).

На горе Мосхс, на Лемносе, из горна своего друга Гефеста похитил Прометей огонь для людей. Он научил людей искусствам, дал им знания, научил их счету, чтению, письму. Он познакомил их с металлами, научил, как в недрах земли добывать их и обрабатывать. Прометей смирил для смертных дикого быка и надел на него ярмо, чтобы могли люди пользоваться силой быков, обрабатывая свои поля. Прометей впряг коня в колесницу и сделал его послушным человеку. Мудрый титан построил первый корабль, оснастил его и распустил на нем льняной парус, чтобы ветер нес человека и корабль по безбрежному морю. Раньше люди не знали лекарств, не умели лечить болезни, но Прометей открыл им силу лекарств. Он научил их всему тому, что облегчает горести жизни и делает ее счастливее и радостнее. Этим и прогневал он Зевса, за это и покарал его громовержец. Так где же был прикован Прометей?

— Ну вроде бы где-то на Кавказе.

Думается, что так может ответить на вопрос большинство образованных людей. Для этого не обязательно знать специальную литературу или даже прочесть поэмы Вольтера, И. В. Гете, Дж. Байрона, П. Я. Чаадаева. Можно просто взять энциклопедию и удостовериться. И вопрос исчерпан. О чем речь?

О, речь о многом. Во всяком случае, для интересующегося историей, географией. Конечно, скептик может возразить: да ведь это миф незапамятных времен, скорее всего никакого Прометея вообще не было. А если бы и был, то доказать это невозможно, да и не нужно это никому, какой во всем этом смысл?

Хорошо, давайте поставим вопрос осторожнее: где древние греки помещали ту скалу, к которой, по повелению разгневанного Зевса Гефест приковал Прометея? Пустынная дикая местность на самом краю земли, в стране скифов. Суровые скалы уходят за облака своими остроконечными вершинами… Далеко за скалами виднеются снежные вершины Кавказских гор, подернутые легкой дымкой. Никогда еще не ступала здесь нога человека. Сюда-то, на край земли, привели слуги Зевса окованного цепями Прометея, чтобы приковать его несокрушимыми цепями к вершине скалы.

Что мы все же определенно узнаем от древних о месте, где был прикован герой? Во-первых, это была ненаселенная местность на краю тогдашней ойкумены, где-то на Кавказе. Во-вторых, местность относилась к землям скифов («Скифская пустыня»). Кавказ огромен. Скифы (или киммерийцы — их предшественники) неоднократно проникали через хребет в Закавказье и Закаспий, но на Кавказе не жили. Обитали они в северном, степном Предкавказье. Пространства эти безбрежны, но обратим внимание на то, что в ряде источников речь идет о приморской местности, а в некоторых указывается даже, что скала располагалась над морем.

Впрочем, даже если бы не было прямых указаний, надо было бы ограничиться приморской полосой, потому что греки и в конце І тысячелетия до новой эры поселялись только в определенных местах восточного побережья Понта Эвксинского (гостеприимного), а уж во II тысячелетии до новой эры, когда Понт для них был Авксинским (негостеприимным), они только кратковременно высаживались на его берегах (приключения Ясона в замке Эета в Колхиде вряд ли продолжались более нескольких недель или месяцев). Но мы имеем и прямые указания на расположение места наказания Прометея на берегу.

Итак, скалу Прометея надо искать на черноморском берегу, на границе Скифии и Кавказа. Такое пространство только одно: южнее Кубанской дельты, где-то в районе нынешней Анапы. Местность низменная, равнинная, только южнее начинаются горы. И там появляются скалы.

Логика научного анализа (да и занимательного сюжета) требует остановиться и обсудить другие варианты решения, а заодно поискать подтверждения нашей идее.

Тема прикованного к скале великана, который рвет свои цепи и сотрясает землю, присутствует в эпосе многих народов Кавказа. Конечно, с местными вариациями и некой конкретикой, в первую очередь географической.

Обычно великана помещают на господствующей над округой горе. У кабардинцев, черкесов и абхазцев это Эльбрус, у грузин — Казбек, у армян, естественно, Арарат. Есть и местные вершины вроде горы Фишт на Западном Кавказе. Но все эти предания сравнительно поздние, и в них исследователи видят только дивергенции древнейшего мифа.

Место действия мифа было фактически забыто уже задолго до начала нашей эры. Об этом свидетельствует тот факт, что во времена Александра Македонского (IV век до новой эры) греки переносили название «Кавказ» на азиатские хребты. Такой многознающий и добросовестный географ, как Страбон (I век до новой эры), будучи сам уроженцем причерноморской Малой Азии, не сомневался в том, что Прометей томился на Кавказе, но о конкретном районе представлений не имел. Что уж говорить о римлянах. Вот, например, начальник римского флота Арриан, объезжая во II веке новой эры крепости восточного Понта, сообщает на пути с юга к Диоскуриаде (ныне Сухуми): «Нам показывали одну из вершин Кавказа — имя вершины Стровил,— на которой, по мифологическому преданию, Прометей был повешен Гефестом по приказанию Зевса».

Ясно, что уже в начале нашей эры завоеватели (вслед за аборигенами) смутно себе представляли действительное положение местности, где разворачивались события. Несомненно, что Колхида и окружающие ее горы никак не могли служить сценической площадкой хотя бы потому, что здесь скалистые горы не подходят к берегу. И пусть не вводит нас в заблуждение в этом смысле фраза дочери колхидского царя Медеи: «Недалеко от нас над песчаным морским берегом нависла та скала Кавказа, к которой по велению Зевса Гефест приковал Прометея». Конечно, Колхида находится «недалеко» по сравнению с родиной аргонавтов Арголидой, с Геракловыми столбами (Гибралтар), да даже и с Геллеспонтом (Мраморное море). Для нас важнее здесь то, что Медея знает не только о скале Прометея, но и о ее нахождении над песчаным морским берегом.

Обратили ли вы внимание на указание в мифе: «в Скифской пустыне»? Много лет это указание не несло для меня никакого особого смысла.

На карте Страбона есть две Скифии. Одна — Малая Скифия — располагается у западного берега моря, южнее Дунайской дельты, другая — собственно Скифия — в северном Крыму и прилегающих с севера степях. Ни ту, ни другую считать Скифской пустыней нельзя (да они и не называются так), потому что они были населены скифами, хорошо известными грекам, поселения которых располагались на самом берегу поблизости. Не может располагаться Скифская пустыня и севернее Истра (Дуная) до Тиры (Днестра), ибо там лежит «Пустыня гетов».

Но вот однажды, перечитывая еще и еще раз Страбона по совсем другому поводу, я наткнулся у него как бы заново тоже на «Скифскую пустыню».

В этом отрывке Страбон говорит об образовании наносов у самых устьев рек, например, так называемые «Груди в устье Истра, Скифская пустыня и Сальмидес (где и другие бурные потоки содействуют образованию наносов), песчаное низкое устье Фаста и топкое побережье Колхиды, устье Фермодонта и Ириса, вся Фемискира, Равнина амазонок и большая часть Сидены» Здесь и далее перечисляются низменные устьевые области черноморских рек. Скифская пустыня здесь логически стоит в перечислении устьевых областей. В Малой Скифии, на западе Понта, рек вообще нет, в Скифии главной нет таких, которые бы вели к обмелению устья.

С другой стороны, из крупнейших рек Черноморья, устья которых хорошо знакомы были грекам и уж, конечно, Страбону, в списке отсутствует устьевая область Кубани (Антикита древних), известная своим обмелением за счет приносимых обильных наносов. В то время Кубань впадала в лиман Черного моря и должна была попасть в приведенный перечень Страбона. Думается, она и попала под нерасшифрованным названием Скифской пустыни.

Вот, однако, какое может возникнуть недоумение. Скифы, как известно, появились на исторической арене в VIII—VII веках до новой эры. Между тем действие мифа имело место, по крайней мере, на тысячу лет раньше, когда греки только начали знакомство с Понтом, страной золотого руна Колхидой, Тавридой (куда перенесли Ифигению), Истром (Дунаем), по которому отправили аргонавтов в обратный путь. Сюда, на край тогдашней земли, прибыл в XIV—XII веках до новой эры легендарный Геракл, чтобы освободить Прометея от пут. Здесь Медея (XIII—X века до новой эры) помогла Ясону добыть золотое руно.

Но причем здесь скифы? По-видимому, все дело в том, что скифами древние называли другие кочевые народы, в том числе сарматов, савроматов. Согласно тому же Страбону, древние греки называли жителей знакомых им северных стран одним именем «скифов», а Гомер (XII—VIII века до новой эры) не мог не знать скифов (под названием «гиппемологов»). Думается, и название «Скифская пустыня» Страбон заимствовал у гораздо более ранних писателей. В его времена (I век до новой эры) эта местность уже давно перестала быть пустынной. Эсхил в V веке до новой эры, пользовавшийся гораздо более ранними источниками (до Геродота), представлял себе место действия куда как конкретнее.

У Эсхила Гефест, Власть и Сила подводят Прометея к утесу в «пустынной горной местности в далекой Скифии».

Власть: Вот мы пришли в далекий край земли, в безмолвную пустыню диких скифов.

Вот она опять, «пустыня скифов», и причем горная. Заведомо в VI веке до новой эры (и раньше).

В том-то и состоял замысел жестокого Зевса, чтобы Прометей нес наказание в пустыне, вдали от тех, кто мог бы, помня его благодеяния, помочь страдальцу.

Суровые скалы уходят за облака своими остроконечными вершинами. Кругом — никакой растительности, не видно ни единой травки, все голо и мрачно. Всюду высятся темные громады камней, оторвавшихся от скал. Море шумит и грохочет, ударяясь своими валами о подножье скал, и высоко взлетают соленые брызги. Морской пеной покрыты прибрежные камни.

…Ударом своей молнии он (Зевс) низвергнет эту скалу с тобой вместе в мрачную бездну. Там, в каменной темнице, много-много веков лишенный света солнца будешь терзаться ты в глубоком мраке. Пройдут века, и снова подымет тебя Зевс на свет из бездны… Каждый день будет прилетать орел.., и острыми когтями и клювом будет он терзать твою печень.., и все ужасней будут твои страданья…

Если исходить из того, что скала и пропасть находились в пустынной (во II тысячелетии до новой эры) гористой местности между будущими греческими городами Горгиппией (Анапа) и Батами (Новороссийск), то остается только найти скалу Прометея. На первый взгляд, найти подходящую для гиганта скалу даже на таком сравнительно небольшом участке побережья — подобно поискам иголки в стоге сена. Но это может показаться тому, кто не знает особенностей здешнего берега. Ведь мы ищем не просто скалу, но огромную, под стать титану, скалу, которая нависала бы над морем (вспомним: сочившаяся из раны титана кровь попадала в море!) и под которой к тому же располагалась бы пропасть («бездна»).

Кому названное побережье сколько-нибудь известно, сразу назовет место. Двигаясь по суше за прибрежным хребтом, это место никогда не увидишь. Но с моря его не заметить нельзя. Оно единственное в своем роде на всем черноморском берегу Кавказа. Гладкая, отвесная, высотой почти сто метров скала, на которой не за что зацепиться, рассекает горный склон на протяжении полукилометра. Под ней — глубокий, узкий, заваленный камнями и осыпями дикий ров, как пропасть. Одним краем скала и ров подходят почти к морскому берегу и тянутся еще южнее, другим, удаляясь от моря, вдаются в гору. И в этом месте между рвом и морем вместо останца-перемычки — огромный навал гряд, холмов, обломков, далеко выступающий к западу. Прямо-таки каменный хаос, выплеснувшийся в море. Вот где раздолье для образования морской пены при свежем ветре.

Когда впервые в далеком 1968 году я попал на мыс Большой Утриш, величественная дикость, заброшенность рядом с оголтелой, в пляжных излишествах Анапой, какая-то первозданная красота — Хаос и Тартар одновременно — произвели на меня неизгладимое впечатление. И не могли не произвести еще гораздо более сильного на первых греческих мореплавателей. Все существо окружающего мира и их собственное было наполнено мифологией, так что они просто не могли не поместить сюда своих персонажей.

Мыс Большой Утриш и Утришский ров, в то время почти заповедный уголок, в научном отношении были известны в 1968 году только одному человеку, который и ввел меня в этот суровый и необычайно интересный для геолога мир. Александр Борисович Островский — геолог, всю жизнь отдавший геологическому изучению Северо-Западного Кавказа, не только изучил, но и верно определил происхождение этого выдающегося памятника природы.

В то время по молодости лет никаких ассоциаций у меня не возникло. Позже в литературе я нашел указания на «Синдскую расщелину», о положении которой спорили историки. Одни относят это название к нынешнему Керченскому проливу (Боспору Киммерийскому), другие — к некоему бывшему проливу в южной части прежней Кубанской дельты. Но — да простят меня ученые мужи — это заблуждение. Возникнуть оно могло только потому, что филологи недостаточно знают географию. Им совсем не был известен Утришский ров — выдающаяся и ни с чем не сравнимая расселина в теле земли синдов. Другой нет, и не могла она остаться не замеченной в древности. Постепенно отрывки разных знаний сложились в голове, возникли ассоциации. Тогда я организовал экспедицию и всерьез занялся новейшей геологической историей участка.

Зевс повергает титана в пропасть …Непреклонным остался гордый титан. Вдруг задрожала земля, все кругом потряслось, раздались оглушительные раскаты грома, и сверкнула нестерпимым светом молния. Забушевал неистово горный вихрь. Словно громады гор, поднялись на море пенистые валы. Заколебалась скала. Среди рева бури, среди грома и грохота землетрясения раздался ужасный вопль Прометея:
— О какой удар направил против меня Зевс…

Рухнула со страшным грохотом скала с прикованным к ней Прометеем в неизмеримую бездну, в вековой мрак.

Так заканчивается трагедия Эсхила «Прометей прикованный». После этого был еще «Прометей освобожденный», когда Зевс поднял нашего героя снова на скалу, где орел ежедневно терзал его грудь и клевал печень… Так продолжалось тысячелетия… Для нас важно, что однажды на протяжении «тысячелетий» скалу Прометея и всю окружающую местность постигло сильнейшее землетрясение. Конечно, можно думать, что это был только поэтический образ. Но почему не допустить и возможность реальных событий здесь?

Александр Борисович Островский первым распознал в местном хаосе следы древнего гигантского землетрясения. Ныне многие специалисты без колебаний скажут: местность на Утришском мысе несет все признаки такого события. И, возможно, не одного. Это и сама скала — тектонический отрыв, и ров под ним — ров расседания, подобный сейсмической трещине, и навалы глыб и обломков под скалой — сейсмообвал. Ничто в современном облике местности не отличает ее от того образа, который нарисовал Эсхил, хотя некоторые несоответствия найти можно. Главное в том, что у Эсхила прибой бьет в камни прямо под скалой и кровь титана стекает по скале в море. Ныне же скала и ров даже в южной части находятся в пятидесяти — ста пятидесяти метрах от моря, и с берега этой части скалы не видно.

С самого начала исследования меня удивило на Большом Утрише одно обстоятельство. Мыс и образуемый им залив должны были представлять исключительно благоприятное место в древности для якорной стоянки и поселения на длинном, ровном берегу. Но удивительно: в отличие от более северного (у Анапы) и более южного (у мыса Малый Утриш) участков берега здесь никаких остатков культуры античного или римского времени найти не удавалось. Только средневековые остатки и остатки турецкого времени. Много позже я понял: это не случайно.

Думать, что здесь не было ни поселения, ни гавани, почти невозможно. А вот считать, что они завалены относительно молодым обвалом, есть все основания. С помощью специальных современных методов удалось установить, что глыбовый навал и выплеск каменного обвала в море в виде мыса произошли не позже раннего средневековья, до X века. Скорее всего, все следы прежней жизни здесь оказались погребены под ним. Не потому ли исследователи до сих пор не могут обнаружить известное по письменным источникам поселение Синдская гавань и спорят о ее былом местоположении?

Последнее сильное землетрясение, при котором возникли камнепады, обвалы на склонах, как удалось недавно установить, разразилось здесь в середине XVIII века (когда постоянных сведений об этих берегах Россия еще не имела, а турки не записывали таких событий на окраине империи). Вполне возможно, с одним из этих поздних событий связано и соскальзывание части скалы в ров, и его перекрытие на южном приморском участке.

Выявляется, что в течение нашей эры здесь было несколько крупных сейсмических событий, которые заметно видоизменили ландшафт. Но главные особенности местности — огромная отвесная скала и ров под ней (пропасть, расщелина) — никуда деться не могли. Это воистину геологические (для нас, а для древних, конечно, божественные, Зевсовы) образования. Более характерного сейсмогенного ландшафта нам на всем берегу Кавказа не найти. Более подходящего просцениума для коллизии между божеством и титаном древние греки не могли найти на краю ойкумены.

Никакого сомнения нет в том, что аргонавты (читай: первые греческие мореплаватели) застали «скалу Прометея» возвышающейся над морем уже долгие тысячелетия (десятки тысяч лет) до того, как их воображение приковало к ней человеколюбивого титана волею громовержца и руками бога огня.

Мы же имеем основания считать, что крупное землетрясение произошло здесь на глазах аргонавтов где-то в середине II тысячелетия до новой эры. Это должно было произойти до появления здесь освободителя Прометея Геракла в XV—XIII веках до новой эры. Неудивительно и то, что скала содрогалась много ранее, когда Гефест приковывал к ней цепями Прометея. За последующие тысячелетия от многих подобных сотрясений и обвалов ров под скалою заполнился глыбами и обломками почти на сто метров высоты (это установлено геофизической разведкой).

Вот откуда дикость ландшафта и облик Хаоса, вид пустыни, где не ступала нога человека. Что же получается? Оказывается рядом с местами, где бывали и продолжают бывать миллионы ничего не подозревающих курортников и туристов, три с половиной тысячелетия назад разыгралась одна из самых известных и значительных коллизий если не истории, то человеческого воображения.

Выходит, мы располагаем совершенно уникальным памятником природы и человеческой культуры одновременно. Памятником, который не может не войти в перечень мирового культурного наследия. Но войдет ли?

Зевс-громовержец и все его верные слуги не узнали бы этого уголка ойкумены — так испохабили его (за последнее двадцатилетие!) те самые люди, которым столь много преимуществ и благ дал Прометей, за которых он претерпел не выразимые словами мучения. Земля, пропитанная кровью героя и страстотерпца, вопиет о снисхождении заповеданием!