История просвещения во Франции
Во французском обществе (в школах, лицеях, университетах, в научно-исследовательских институтах и средствах массовой информации) история занимает сегодня исключительно важное место. Трудно даже себе представить, что когда-то все обстояло совершенно иначе. Между тем факты налицо: широкое признание, которым пользуются в наши дни историки, особенно в сфере образования, далось им не без труда. Анализируя этот полный бурных событий путь, нужно, прежде всего, выделить три основных момента, знаменующих глубокие изменения в культурной жизни Франции.
При монархическом правлении история существовала лишь в качестве заметок, прежде всего на полях классических текстов на латинском языке. Преподаванию латыни уделялось первостепенное внимание. История проявлялась косвенно, через комментарии, через переводы произведений Тита Ливия, Саллюстия, Цезаря, Светония, Тацита, Квинтуса Курциуса. Не было ни самостоятельной-исторической литературы, ни подготовленных специалистов. Лекций по этому предмету не читали, в обычные программы историю, как правило, не включали, а занимались ею в свободное время — по воскресеньям и праздникам.
Единственным достоинством истории с педагогической точки зрения считалось ее нравственное содержание. И действительно, это бездонный кладезь премудрости. Но в эпоху Возрождения он был достоянием государей, черпавших из него конкретные политические уроки. Лишь с конца XVII в. доступ к нему открылся некоторым представителям крупной буржуазии, аристократии и высшего духовенства.
Как ни стремились педагоги-реформаторы перестроить систему обучения, положив в ее основу знание национальной истории, французская буржуазия, пришедшая к власти после революции 1789 г., гораздо лучше знала героев Тита Ливия и Тацита, чем крупных исторических личностей собственной страны.
«Золотой век»: 1814—1914 гг.
Считается, что XIX в., давший Франции Огюстена Тьери, Мишле, Тэна, Ренана и многих других, был исключительно благоприятным периодом для французской историографии. С этим можно согласиться, если подходить к истории с интеллектуально-литературной точки зрения. Однако, если рассмотреть положение на разных ступенях системы образования (начальной, средней, высшей) с учетом всех превратностей политической жизни Франции в 1814— 1914 гг., начинаешь в этом сильно сомневаться: ведь на преподавании истории неизменно отражались все смены либеральных и консервативных режимов, так что фортуна, как всегда, была переменчива.
Уже на первом этапе, в 1814—1830 гг., возник ряд трудностей: не успели объявить этот предмет в соответствии с постановлением от 15 мая 1818 г. обязательным для изучения в средней школе, как он снова впал в немилость. В 1820 г. после прихода к власти ультрароялистов в парижских лицеях ликвидировали целый ряд кафедр истории, а в Сорбонне запретили курс лекций Гизо по истории современности.
«Золотой век» истории начался во времена Июльской монархии. Создание в 1834 г. Комитета исторических работ дало новый импульс историографии. Уже в октябре 1830 г. Гизо назначил Мишле начальником исторического отдела Национального архива, а в 1838 г. Мишле стал профессором Коллеж де Франс. Истории стали отводить больше места в программах и учебных планах лицеев и коллежей; с 1830 г. на конкурсной основе ежегодно назначалось 4—6 преподавателей лицеев и других учебных заведений, кроме того, в 1830— 1848 гг. появилось множество учебников по этому предмету. Накануне революции 1848 г. история уже считалась одной из главных дисциплин в средней школе. Чем же объясняется столь благоприятная эволюция, не затронувшая, правда, пока всю систему народного образования?
Во-первых, в это время у власти оказались два знаменитых историка: Гизо и Тьер. Кроме того, этот период совпал с расцветом романтизма, заново воссоздававшим прошлое, и в частности средневековье, подобно тому как гуманисты эпохи Возрождения открывали, казалось, навеки утраченную античность.
Таким образом, революционный порыв придал истории мифологический характер, и ее роль в первой половине XIX в. сводилась главным образом к поиску священных национальных корней. Наконец, в политическом отношении Луи-Филиппу Орлеанскому для укрепления своего пошатнувшегося трона оставалось надеяться лишь на историков, способных представить его правление как некую «золотую середину», закономерный итог всего исторического развития Франции и единственный путь к примирению роялистов и революционеров.
Однако во времена Второй империи подход к истории коренным образом изменился; в ней усмотрели вред устоям общества. В 1852 г. был упразднен конкурс на замещение вакантной должности преподавателя истории, а изгнанный из Коллеж де Франс Мишле вынужден был уйти и из Национального архива. Более чем на десять лет в усмиренной историографии воцарился «порядок», и только после назначения на пост министра просвещения известного римского ученого Виктора Дюрюи (1863—1869), история вновь заняла достойное место в лицеях и коллежах и была официально включена в программы начальной школы. Однако события «страшного года» (поражение во франко-прусской войне 1870 г., провозглашение Парижской Коммуны весной 1871 г.) поставили под угрозу либеральные меры Дюрюи.
Наконец, когда страна начала оправляться от трагических событий, общественное мнение стало склоняться к мысли о том, что народ должен знать свое прошлое. Но как только речь заходила об определении содержания конкретных учебных курсов, тут же возникали политические разногласия. Католики во имя «спасения Франции» стремились вернуться к идеализированному средневековью, видя в нем образец христианской жизни.
Республиканцы, напротив, призывали к изучению современности, революции и ее последствий, дабы воспитать просвещенного гражданина, осознающего свой политический долг, и избавить Францию от судорожной смены революций и монархий и сопровождающих их репрессий. Однако эта реформаторская программа была проведена в жизнь Жюлем Ферри и его единомышленниками лишь в 1880 г. после победы над наполеоновским «Ordre moral».
Во времена Третьей республики начался второй «золотой век» истории, причем он продлился значительно дольше, чем при Июльской монархии. Во-первых, позитивизм дал историкам надежную методологию исследований, необходимую для систематизации знаний. Во-вторых, Республика имела гораздо более широкую социальную базу, чем хрупкая орлеанская монархия, что и позволило пропагандировать историю в самых разных слоях французского общества.
Благодаря Эрнесту Лависсу и его учебникам, по которым учатся и по сей день (в частности, написанным в 1884 и 1913 г.), национальное прошлое Франции стало основой для привития ученикам начальной школы республиканской идеологии. На первое место выдвинулись священная любовь к Родине, понимание, что государство — гарант национального единства, а демократия — дочь французской революции. В то же время высшая школа из места светского времяпрепровождения постепенно превратилась в центр подготовки преподавателей средней школы и проведения научных исследований (по примеру немецких университетов).
Наконец, законом 1902 г. было особо выделено преподавание современной истории в средней школе и поставлена цель превращения его в подлинное правовое воспитание, помогающее формированию интеллектуальной элиты, призванной возглавить научный и социальный прогресс. Эта система, символом которой стала Сорбонна, вновь воздвигнутая в центре старого Латинского квартала в 1883—1901 гг., просуществовала, несмотря на все трещины, вплоть до переломного момента, наступившего в 60-х годах прошлого столетия.
Автор: Кристиан Амальви.