В школе Гомера
Две величественные эпические поэмы Древней Греции – Гомера “Илиаду” и “Одиссею” – иногда еще называют “Библией греческого мира”. Этот неисчерпаемый источник легенд и мифов доносит до нашего времени целую систему ценностей общества аристократов-воинов. Несмотря на свои литературные качества, поэмы Гомера стали чем-то вроде учебника этики или трактата об идеале. Классические в том смысле, в котором позже стали классикой произведения Данте в Италии или Шекспира в Англии, они были хрестоматийными для каждого культурного грека.
Рассказывают, что сам Александр Македонский брал их с собой в дальние походы. Похоже на то, что с загадочного образа Гомера вырезается фигура просветителя, “излучателя культуры”, которую можно найти во многих цивилизациях. Независимо от того, были ли произведения Гомера плодом вдохновения одного человека, а, может, нескольких поэтов (этот вопрос нас здесь не интересует), они стали произведением педагогического искусства и, соединяя в себе одновременно элементы техники и этики, оказали значительное влияние на поэтов и философов поздней эпохи. Разве не сам Платон наделил автора поэм славным титулом “просветителя Греции”?
“Илиаду” и “Одиссею”, которые, по общему мнению, датируются серединой и концом VIII века до нашей эры, населяют боги и герои, служащие образцом для последующих поколений и примером для воспитания в paideia (педагогике), которая только зарождалась. Эти эпические поэмы – не какое-то спонтанное порождение народного гения, как это считалось в XIX веке, а сложное произведение, ставшее основным орудием подготовки индивида и его интеграции в социальный контекст.
Подобно Валмики, предполагаемого автора “Рамаяны”, ассирийских, киргизских и тибетских поэтов, Шехеразады из “Тысячи и одной ночи”, Гомер вкладывает в героику моральный пыл. Поэтому нужно согласится с Дюмезилем, что индо-европейские героические эпосы – это “глубокие и зрелые произведения, тщательно продуманные талантливыми, находчивыми и учеными специалистами” при поддержке класса воинов, увлеченного аристократическими идеалами.
Путь к славе
Как справедливо отмечает немецкий историк Вернер Егерь, “история греческой культуры в целом совпадает с литературной историей; действительно, литература в том смысле, как ее понимали первоначальные создатели, была проявлением процесса самообразования греческого идеала”. Неудивительно, что слово paideia появилось только в V веке до нашей эры, в то время как термин aretee (добродетель) часто встречается в эпосе как определение смеси гордости, вежливости и победы. По Гомеру, aretee составляет не только индивидуальную добродетель, но и совершенство сверхчеловеческих вещей и, наконец, является определяющим качеством благородного человека. Корень слова aretee тот же, что и в слове aristos (лучший), от которого происходит слово аристократ в значении “тот, кто принадлежит к благородным”.
Применяемый сначала для восхваления силы и сноровки воина или атлета, а позже – в основном для прославления мужества на поле боя, термин aretee постепенно приобрел более широкое нравственное значение. К понятию мужества добавляются понятия долга aidos и его противоположности nemesis. С тех пор начинаешь лучше понимать настоящий сюжет “Илиады”, который заключается в трагедии Ахиллесового оскорбленного достоинства и гнева. В бесконечной борьбе за превосходство над сверстниками («быть лучшим и самым высоким из всех» – вот смысл совета Пелея своему сыну) впервые появляется соревновательный идеал, рассматривающий жизнь как соревнования атлетов, идеал, ставший одной из определяющих черт греческого характера.
Однако постепенно к благородству действий добавляется благородство духа, знаменитая kalokagathia, которую через несколько веков определят Аристотель и Платон. “Надо показать себя одновременно хорошим оратором и мужественным воином”, – учит мудрец Феникс, советник и наставник Ахиллеса, типичного героя Греции, в котором воплощен самый высокий идеал развитого человечества, этого совершенного образца для следующих поколений. Благородство духа как проявление этого морального и интеллектуального превосходства шло в паре с определенным “самолюбием”, что было не эгоизмом, а скорее стремлением к Красоте в том смысле, который ей предоставил Аристотель. Готовые к самопожертвованию на поле боя и в гибели ради высшей награды – бессмертной славы, такие идеальные герои, как Аякс и Ахиллес, покоряют свою физическую природу требованиям высшего идеала. А значит, они стали основателями целого направления классической педагогики, которую увенчают свое время Платон и Аристотель.
Телемах и ментор
В ранней греческой философии разницы между этическим и эстетическим не было. Так, например, греки всегда считали, что поэт – в глубоком и широком смысле слова – есть “учитель народа”, метр и в определенной степени “архитектор общества”. Поэмы Гомера решительно подчеркивают свое педагогическое призвание хотя бы потому, что освящают тесную и привилегированную связь между учителем и учеником. В девятой книге “Илиады” подается яркая картина воспитания молодого аристократа, которая покрывает вечной славой учителя в лице старого наставника Феникса, верного вассала Пелея, отца Ахиллеса. В эпохе Гомера Феникс приходит на смену мудрому кентавру Хирон, которого другая литературная традиция изображает как учителя не только Ахиллеса, но и Асклепия (Эскулапа), Актеона, Ясона и Нестора. Возможно, Гомер намеренно заменил получеловека-полуживотное кентавра на благородное лицо Феникса, так как только этот человек может утолить гнев Ахиллеса.
Обращение Феликса к Ахиллесу с длинным призывом (сто стихотворных строк) унять свой гнев является настоящим образцом учителя в общении с учеником. Как и в любой дидактической речи, у Феникса в обращении приводится поучительный пример гневного Мелеагра. Спутник в битвах и в дворцовой жизни, учитель, друг и чуть ли не отец Феникс становится духовным проводником героя. И, тем не менее, какими напрасными являются все нравственные ресурсы образования, когда она подвергается ужасному и взбалмошному могуществу богини безумия Аты.
Гомер противопоставляет неподатливому Ахиллесу мягкого и покорного характером Телемаха, которому суждено после длительного обучения стать прославленным героем. В первой книге “Одиссеи” ему дает уроки сама Афина в образе Менты. Во второй книге, перебравшись в личину давнего друга Одиссея мудреца Ментора, богиня сопровождает Телемаха в его странствиях в Пилос и Спарту, доброжелательно наблюдая за ним. Сейчас имя Ментора стало символом глубоких учительских чувств к ученику.
Подобно “Илиаде”, показывая своему молодому герою, так же, как и всей читательской аудитории, славные примеры для подражания, “Одиссея”, а особенно ее книги, где речь в основном о Телемахе, также имеет определенные воспитательные цели. Орест становится образцом для Телемаха, как Мелеагр для Ахиллеса, становится той парадигмой, имитация которой позволит ему выполнить свое героическое предназначение. Не будучи одной лишь литературной стилистической формой, эпос здесь превращается в орудие воспитания.
Автор: Беренис Жоффруа.