Тайна убийства на улице Фероннери. Окончание.
Итак, очертив круг лиц, которые, возможно, являлись «приводными ремнями» «преступления века», госпожа д’Эскоман невольно затронула проблему возможных мотивов преступления. Считается, что д’Эпернон — герцог, полновластный губернатор почти десятка французских провинций, со смертью Генриха IV связывал возможность резкого усиления своего влияния при французском дворе, в первую очередь через вдовствующую королеву Марию Медичи, которую он активно и успешно «продвигал» в регенты при малолетнем Людовике XIII.
Считается, что Генриетта д’Антрэг, получившая в свое время от сластолюбивого Генриха IV письменное обещание жениться на ней в случае появления у них детей мужского пола (о чем Генрих благополучно «забыл») и родившая в 1601 году ему сына, рассчитывала со смертью венценосного любовника отстранить Марию Медичи и девятилетнего Людовика (родившегося на несколько недель позже) от власти и править от имени общего с Генрихом сына — «законного наследника короны».
И все-таки думается, что подобные «мотивы преступлений» скорее приписаны этим лицам, чем существовали на самом деле. Во-первых, трудно представить, чтобы уже немолодой, опытнейший царедворец д’Эпернон занялся бы на старости лет организацией столь безответственной авантюры, рассчитывая при этом на серьезные политические дивиденды. Вряд ли герцог, потеряв чувство реальности, мог рассматривать себя как единственный источник влияния на взбалмошную королеву, которая, как будто назло всем, окружила себя целым сонмом «ловцов политической удачи». Вряд ли эти люди уступили бы д’Эпернону хотя бы клочок своего собственного влияния на королеву. А убивать Генриха просто так, без всякого интереса — д’Эпернон не был ни сумасшедшим, ни авантюристом.
Во-вторых, Генриетта д’Антрэг, видимо, так же должна была потерять чувство реальности, прежде чем заняться организацией заговора. Иначе трудно понять, на что надеялась эта женщина, желая, чтобы ее незаконнорожденный сын в 1610 году заменил на престоле давно уже ставшего привычным и оттого — единственно легитимным наследника — Людовика XIII. Ее сын выглядел бы узурпатором и вряд ли удержался бы на троне. В-третьих, столь разные видения власти «после Генриха» не смогли бы объединиться в общем заговорщицком порыве д’Антрэг: ведь герцог делал ставку на укрепление позиций М. Медичи, а д’Антрэг, наоборот, на смещение вдовствующей королевы. И, наконец, в-четвертых, и это самое главное, в руках историков нет ни одного документа, подтверждающего наличие подобной (или какой-нибудь иной) «заинтересованности» указанных лиц в смерти Генриха IV. Но сомнительность движущих мотивов, тем не менее, не является доказательством полного алиби этих людей…
В ситуациях, когда нельзя что-либо утверждать с большой степенью достоверности (а, видимо, с такой ситуацией мы и имеем дело), немаловажную роль играют выявление и анализ всех событий, которые могут быть так или иначе связаны с интересующей нас проблемой. В этом смысле версия госпожи д’Эскоман — безусловно, шаг вперед в расследовании загадочного убийства на улице Ферронери.
Жаклин д’Эскоман неоднократно подчеркивала в своих показаниях, что ее госпожа — Генриетта д’Антрэг поддерживала тесные связи с испанской разведкой. Испанцы были в то время признанными мастерами «тайной войны». Наводненная испанской агентурой за годы религиозных войн Франция могла убедиться в профессионализме шпионов своего южного соседа. Как известно, Генрих IV проводил достаточно последовательный антигабсбургский курс, находясь в центре всей антииспанской оппозиции в Европе, и Испания этого не забывала. По мнению исследователя Б. Е. Журавлева, не было ни одного покушения на жизнь Генриха IV (а всего их насчитывалось около двадцати) нити которого не тянулись бы в испанские владения.
Заинтересованность Габсбургов (как испанских, так и австрийских) в смерти Генриха де Бурбона на этот раз подогревалась опасными для Испании и Австрии военными приготовлениями Беарнца. На лето 1610 года неутомимый Генрих назначил проведение крупномасштабной военной акции против своих извечных противников.
Историки спорят о том, что побудило Генриха IV начать столь решительные действия в Европе. Искал ли пятидесятисемилетний ловелас очередного успеха у «дамы сердца»? Поставив исход собственной любовной интриги над интересами Франции (есть и такая версия!) или же, долго вынашивая антииспанскую внешнеполитическую программу, Генрих решил начать ее выполнение, используя любой повод, — ясно одно: 14 мая 1610 года у границ габсбургских владений в Европе стояли готовые к вторжению французские войска. Смерть Генриха в этих условиях могла стать решающим фактором в европейской политике Филиппа III. (Вспомним цитированный диалог Ришелье и Миледи.) Генрих погиб за неделю до планируемого им отъезда в регулярную армию…
Теперь Габсбурги могли вздохнуть с облегчением. В пользу причастности Испании могут свидетельствовать и некоторые другие обстоятельства. Чего стоят, например, появившиеся в испанских войсках в начале мая 1610 года слухи то ли об уже совершенном, то ли о еще готовящемся убийстве французского короля. Обычные ли это «окопные слухи», непременный источник формирования военной «картины мира», или же плод утечки информации?..
…Хорошо бы заглянуть в государственные архивы Габсбургов и поискать там следы возможной причастности испанской разведки к убийству на улице Ферронери. Но — вот что интересно! — по свидетельству зарубежных исследователей, архивы Мадрида, Вены и других происпански настроенных государств того времени имеют существенные лакуны в документах за апрель — июль 1610 года. Может быть, документы сознательно изымались с целью скрыть участие Испании в каких-то важных европейских делах? Ничего более значимого, в первую очередь для испанского двора, в Европе, кроме гибели Беарнца, не происходило… Вряд ли это случайность, ибо хронологические рамки лакун с потрясающей точностью совпадают и в Вене, и в Мадриде, и… в Париже, где через несколько лет после завершения следствия происходит… пожар во Дворце Правосудия, уничтоживший бесценные тома следственного дела…
Гипотеза об участии Испании в подготовке и проведении «ликвидации» Генриха IV кажется близкой к действительности. Однако вычленить персонифицированные звенья преступной цепочки, связавшей мадридский двор — вероятного заказчика — с Равальяком — непосредственным исполнителем преступного замысла, не представляется возможным. Кто был «посредником»? Уже упоминаемые д’Эпернон или д’Антрэг? А может быть, братья-иезуиты, вокруг возможной причастности которых ходили целые легенды; и иезуитская (в прямом и переносном смысле) «агитация» братьев, радикально настроенных против Генриха, и причастность к одному из неудавшихся заговоров против короля, и явная происпанская ориентация Ордена — все это разве не аргумент в пользу поиска соучастников убийства именно в их среде?
Или, может быть, в преступлении были замешаны супруги Кончини — флорентийцы, приехавшие с М. Медичи в Париж, получившие колоссальное влияние на королеву, особенно усилившееся после 1610 года, и обвиненные в лучших традициях разоблачений «всех времен и народов» задним числом, после смерти, в убийстве короля?
А может быть… сама Мария Медичи, по непонятному стечению обстоятельств коронованная 13 мая 1610 года, то есть за день до гибели августейшего супруга превратившаяся из жены французского короля в королеву Франции, участвовала в подготовке убийства мужа?.. Ведь совпадения — не только случайные стечения обстоятельств, но и хороший повод для серьезного размышления. А может быть… Впрочем, Париж был буквально переполнен самыми противоречивыми слухами.
Есть в истории тайны, разгадать которые почти невозможно, с этим надо считаться. И может быть, в этом есть особая прелесть?.. Мы узнаем о прошлом из исторических источников, так или иначе, вступая в диалог с ними. Насколько же затруднителен сей диалог в случае, когда люди прошлого сознательно уничтожали всякое свидетельство о своих деяниях. Именно с такой ситуацией мы имеем дело теперь…
Вспомним: загадки происхождения и судьбы Жанны д’Арк, таинственная смерть Дмитрия Угличского — сына Грозного царя — в 1591 году, трагическое убийство Джона Кеннеди — да мало ли их, нераскрытых тайн Истории…
Здесь мы вступаем во власть «гипотетической истории», существующей, несмотря на наши позитивистские амбиции расставить все точки над И. Постоянно ждущие своих исследователей, притягивающие и завораживающие умы и сердца специалистов- историков и просто любителей, стремящихся узнать, как было на самом деле, не правда ли, несмотря на свою трагичность, тайны эти глубоки и привлекательны?
Автор: Владимир Рудаков.