Путешествие в древнюю Парфию

«История Парфии темна и непонятна». Так еще сравнительно недавно говорили об одном из крупнейших государств мира, занимавшем территорию от Месопотамии до Индии и существовавшем почти пять столетий. Действительно, о Парфии было известно очень мало: представители рода Сасанидов, одержавшие верх в междоусобной борьбе в начале III века новой эры, приложили немало усилий, чтобы вытравить из памяти подданных и потомков всё, связанное с деятельностью своих предшественников — правителей из рода Аршакидов и парфян, того народа, который Аршакиды представляли. Надо сказать, они добились своего, а время и невежество помогли им в этом. Уничтожены были памятники парфянской культуры: исторические хроники, храмы, дворцы. В итоге в памяти современного населения Средней Азии и Ирана сохранились лишь смутные воспоминания о парфянах, как о каком-то древнем деятельном народе. И все.

Последующее арабское завоевание привело к тому, что на Востоке в средние века практически отсутствовали какие-либо достоверные сведения по истории Парфии. Единственной опорой для исторических построений нового времени долго служили отрывочные, а часто и противоречивые сообщения авторов греко-римского мира, преимущественно содержащие сведения о столкновениях парфян со своими западными соседями — Селевкидским государством и Римом. О внутренней же парфянской истории, о культуре этого народа греко-римские писатели вряд ли имели реальное представление. К тому же следует учитывать, что от историков и географов, принадлежавших к стану врагов, трудно ожидать объективного изложения их истории. Для эллинов и римлян парфяне — это грубые варвары, достойные лишь уничижительной характеристики.

Битва римлян с парфянами

Помочь могла лишь археология. И вот в двадцатых — тридцатых годах прошлого века впервые проводятся крупные раскопки ряда городов и поселений на территории Месопотамии, некогда входившей в состав Парфянского государства. Полученный материал был огромен, но… проблема парфянской культуры осталась нерешенной. Почему? Потому что в парфянскую эпоху «вавилонское столпотворение» в Месопотамии еще продолжалось.

Отсутствие жесткого диктата со стороны аршакидских правителей в области идеологии и культуры способствовало процветанию в Месопотамии самых разных культурных и религиозных традиций: эллинское наследие, культура местных семитских народов, римское, персидское влияние — все смешалось. В этом сложном переплетении различных культурных традиций выделить собственно парфянские элементы было практически невозможно.

Положение осложнялось еще и тем, что исследователи попросту не знали, что искать: культура парфян как таковая была неизвестна, территория их изначального обитания — Северо-Восточный Иран и Южная Туркмения — по-прежнему оставались для археологов большим белым пятном.

Среди городищ, «охваченных» первыми раскопками в тридцатые годы, была и Ниса в селении Багир около Ашхабада. В числе немногих письменных источников, содержащих сведения о Парфии, есть небольшой, но ценный труд Исидора Харакского «Парфянские стоянки», созданный около двух тысяч лет назад. В нем перечислены, иногда с кратким указанием достопримечательностей, места остановок караванов на торговом пути, пролегавшем по парфянским владениям. В этом перечислении — город Нисайя, или Парфавниса, где, по сообщению Исидора, находятся гробницы парфянских царей. Именно это интригующее примечание побуждало не одно поколение востоковедов заниматься уточнением местонахождения древней Нисы.

А дело это было не простое, потому что претендентов было много, и среди них — Ниса близ Ашхабада. Уже первые контрольные шурфы сразу дали обнадеживающий результат — в одном была обнаружена мощная четырехлопастная колонна из жженного кирпича. С этого и началось изучение парфянской Нисы, продолжающееся с перерывами до настоящего времени.

Первые довоенные раскопки были скорее ознакомительными, поэтому естественно, что первые исследователи Нисы не избежали ошибок и в методике раскопок, и в оценке их результатов, но основные выводы оказались правильными. Уже в 1935 году руководитель работ А. А. Марущенко на III Международном конгрессе по иранскому искусству и археологии сообщил коллегам, что Старая Ниса, несомненно, представляет собой крепость парфянского времени и своим возникновением она обязана деятельности правящей Аршакидской династии. По его мнению, это была царская резиденция с остатками царских гробниц. Благодаря этим раскопкам ученый мир наконец-то познакомился с памятниками глубинных районов Парфянского государства. Слово «Ниса» замелькало на страницах научных и популярных изданий.

Руины Нисы.

После войны раскопки Нисы возобновились. Широкие масштабы работ под руководством крупнейшего среднеазиатского археолога М. Е. Массона не замедлили принести свои результаты. На Нисе открываются внушительные остатки крупных архитектурных сооружений, археологи находят ритоны из слоновой кости — большие рошобразные сосуды, предназначенные для ритуальных возлияний (в рельефах, украшающих их, органически сочетаются греческие и древнеиранские элементы), великолепную мраморную скульптуру и более двух тысяч семисот надписей на парфянском языке. Это, пожалуй, главный успех. Благодаря этим надписям, кстати, стало известно подлинное древнее название крепости — Михрдаткирт (крепость Митридата). Итак, памятники Нисы становятся важнейшим источником сведений по истории и культуре Северной Парфии.

Работы на Нисе вновь активно возобновляются только в конце семидесятых годов, и основные усилия сосредоточиваются на исследовании «Здания с квадратным залом», так назвали археологи сооружение, зал по древним масштабам огромный, 20×20 метров, с богатым архитектурным декором, росписью и скульптурой. Что это за сооружение? Каково его назначение? Об этом шли жаркие споры. Одни считали, что это часть дворца, где проходили парадные приемы, другие — что это храм. До сих пор, кстати, этот вопрос не решен.

Находки были сделаны не только в здании, но и рядом с ним… в куче строительного мусора. Она оказалась подлинной сокровищницей: среди битого кирпича и других строительных отходов здесь были найдены терракотовые детали с рельефными изображениями, лепнина из сырой глины, некогда украшавшая стены парадного зала, крупные фрагменты штукатурки с причудливым орнаментом и — самое главное — несколько обломков керамических сосудов с надписями на них.

Черепки с парфянскими надписями на Нисе не редкость. Число их приближается к трем тысячам, но раньше их находили только при раскопках Северного, хозяйственного комплекса, и они все были связаны с деятельностью винного склада. Большая часть новых находок представляет собой реестры каких-то персональных выдач. Против каждого имени стоит цифра, означающая количество, и аббревиатура, скрывающая предмет выдачи, расшифровать эти сокращения пока не удалось. По авторитетному мнению крупнейшего специалиста по древней иранистике В. А. Лившица, эти документы отражают деятельность какого-то иного «ведомства».

Интересные находки сделаны при раскопках «Белой комнаты», занимающей северный угол Здания с квадратным залом. Здесь обнаружены обломки скульптуры из необожженной шины. Находки глиняной скульптуры известны на Нисе с первых лет раскопок. Но преимущественно это были обломки торсов, по которым просто невозможно было составить представление о внешнем облике изображенных персонажей, а от голов были лишь мелкие обломки. Возникло даже предположение, что они разбивались специально при захвате крепости Сасанидами. При расчистке Белой комнаты найдены три головы довольно хорошей сохранности.

Они, несомненно, выполнены незаурядным мастером, работавшим в реалистичной манере и имевшим склонность к тщательной проработке всех деталей. Эта верность деталям придает данным находкам большую ценность не только как произведениям древнего искусства, но и как историческому источнику. Например, при изображении шлема с фотографической точностью были переданы даже второстепенные детали — система крепления нащечников, заклепки и кожаные ремешки, завязанные узлом на подбородке.

Может быть, скульптор воспроизвел реально существовавшего человека? Шлемы подобного типа были широко распространены в греко-македонской среде в эллинистическую эпоху, находки их известны от Македонии до Бактрии, и наибольшее распространение они получили в III—II веках до новой эры, что вполне согласуется с другими данными относительно возраста нисийской скульптуры.

Однако кого изображали обнаруженные статуи, пока неизвестно. Причина в том, что наши знания о культуре Парфии достаточно фрагментарны, и в том еще, что уникальность этой скульптуры и связанных с ней архитектурных сооружений не дает возможности надежно опереться на аналогии. Очень уж все своеобразно. Сейчас можно только отметить, что эти статуи относятся к произведениям эллинистического круга и могут быть датированы III—I веками до новой эры и что, наряду с находками в Ай-Ханум и Тахти-Сангин, они относятся к числу древнейших образцов среднеазиатской монументальной скульптуры.

Но, пожалуй, принципиально важным и наиболее неожиданным были даже не письменные документы и скульптура, а… расписная штукатурка. Впервые годы раскопок археологи с надеждой вглядывались в каждый кусочек, пытаясь разглядеть в них какие-то следы сюжетных композиций. Но все было напрасно, ничего подобного археологи не находили, и постепенно возобладало мнение, что стены парадных зданий Нисы украшались только орнаментальной росписью.

Наши исследования поначалу тоже не предвещали ничего нового. Но вот мы занялись еще одним мусорным сбросом, связанным с расчисткой уже другого архитектурного сооружения. Это была наиболее величественная постройка Старой Нисы, условно названная «Башня», руины ее даже сейчас вздымаются на высоту десять — двенадцать метров.

Центр здания занимала сплошная кладка из сырцового кирпича, образующая параллелепипед со стороной около двадцати метров и высотой около восьми метров. Понизу ее опоясывали два ряда сводчатых коридоров, а на втором этаже располагались богато украшенные росписью и скульптурой основные помещения храма. Они почти не сохранились, но обломки скульптуры и фрагменты расписанной штукатурки были найдены в мусорных сбросах. Таким образом, в Нисе впервые на территории Северной Парфии была обнаружена настенная роспись с сюжетными изображениями. Правда, в осколках, фрагментах, но главное — она существовала в те времена, вот важный вывод.

Большинство сцен, так или иначе, связано с войной. На одном крупном фрагменте сохранилось изображение противоборствующих групп всадников. А вот — раненый всадник в одежде кочевника низко пригнулся к шее лошади, и прикрывает спину щитом. Лицо обращено назад, в сторону преследователей, осыпающих его стрелами. На шее — глубокая рана, из которой струится кровь.

Помимо батальных сцен, встречаются и другие сюжеты. На небольшом фрагменте сохранилось изображение женской головки, на другом — торс, задрапированный в бледно-сиреневую накидку.

Итак, находки документально подтвердили существование в коренных областях Парфии традиции украшать общественные постройки настенной росписью с сюжетными композициями. При этом следует подчеркнуть, что нисийские находки не только представляют живопись иного историко-культурного региона в сравнении с настенной росписью из западных районов Парфянского государства, но и принадлежат к более раннему этапу развития парфянского искусства. Они были созданы не позднее I века до новой эры, тогда как росписи Дура-Европос в Месопотамии или Кух-и-Ходжа в Восточном Иране датируются уже первыми веками новой эры. Росписи Нисы — это еще одна яркая страница в искусстве Средней Азии.

Автор: Виктор Пилипко.