Катакомбная культура. Часть вторая.
Единство погребальных сооружений, обряда и инвентаря навело исследователей на мысль, что все катакомбные захоронения у села Заможное были совершены примерно в одно время и все они составляют единый, очевидно, родовой могильник. Открыты не только мужские погребения, но женские и детские. На детские черепа тоже иногда накладывались маски, хотя в основном — на мужские. Интересно, что большинство погребений, открытых в этом могильнике, очень пышные и богатые по набору вещей. Очевидно, социальный статус погребенных был достаточно высок.
Сфера социальных отношений у племен бронзового века остается для исследователей настоящей «терра инкогнита». До сих пор существует некая несообразность между данными лингвистики и археологии. Лингвистические изыскания позволяют предполагать достаточно сложное социальное членение общества бронзового века, вплоть до существования каст воинов, жрецов и рядовых общинников. Данные же археологии беспристрастно фиксируют тысячи весьма однообразных и бедных захоронений, без инвентаря и тем более масок. Как отыскать среди них жрецов или воинов? Захоронения, подобные тем, что были раскопаны нами у села Заможное, — очень редкое исключение. Очевидно, в это время еще нет контраста между богатством и нищетой, который характерен для раннеклассового общества. И значит, нам следует выработать особые критерии для этого времени с учетом относительно скромной материальной базы бронзового века, а также особенностей каждого варианта культуры.
Эти люди хоронили своих близких, как правило, в небольших и неглубоких камерах и оставляли в них обычно сосуды. Умерший и дно камеры окрашивались охрой. Такие захоронения мы считаем ординарными, рядовыми. Неординарными же можно считать, очевидно, те, которые требовали значительных затрат труда на сооружение могилы и сопровождались нестандартным набором вещей и особым погребальным ритуалом. На примере могильника у села Заможное эти критерии можно проверить.
Дополнительные усилия, бесспорно, требовались для того, чтобы над курганами пятым, шестым, седьмым и восьмым насыпать довольно высокий холм, вырыть большую погребальную яму. Не утомляя читателя цифрами, все-таки отметим, что катакомбы с мужскими захоронениями в Заможном в полтора раза больше среднестатистических (на всех других территориях) по диаметру входных ям, в два с половиной раза — по площади камер и в полтора-два раза — по глубине.
Еще красноречивее выглядит сопоставление погребального инвентаря. Во всех захоронениях у села Заможное много сосудов, в том числе нарядно орнаментированных чаш, есть даже уникальный кубок, и почти все эти сосуды относятся к категории ритуальной посуды. В этих погребениях мы нашли десятки орудий труда из бронзы — ножи, шилья, острия. А ведь металлические вещи ценились в бронзовом веке чрезвычайно высоко. Если они ломались, их не выбрасывали, а переплавляли. Поэтому сломанных вещей мы не находим. В катакомбные могилы Поднепровья и Западного Приазовья бронзовые вещи помещались лишь в исключительных случаях. Их можно пересчитать по пальцам. У нас же они — в десяти погребениях из тринадцати.
Оружие в погребениях катакомбной культуры встретишь не часто, примерно в шести-семи случаях из ста, здесь же, помимо стрекал, дротиков, обнаружены еще три каменных топора и одна моделька топорика, а также колчан с семью наконечниками стрел. Но самое удивительное и примечательное — использование в заслонах камер целых деревянных колес или их частей. В Заможном остатки колес обнаружены в шести заслонах. До сих пор в Нижнем Поднепровье на более чем тысячу катакомбных захоронений было найдено всего пять комплексов с остатками повозок.
Как видим, и затраты труда, и особенно сопровождающий инвентарь в десяти могилах из тринадцати являются для археологов свидетельством их исключительности. Специалист по времени бронзы Е. Кузьмина пришла к единственно возможному, на наш взгляд, выводу — это погребение родовой знати. Дело в том, что при погребениях топор или стрекало могут становиться символом власти. Стрекала семантически близки древнему скотоводческому посоху, ставшему в ряде древнейших государств символом царской власти. Гомер в «Илиаде» красочно описывает посох Ахилла, украшенный золотыми гвоздиками. Посохи, украшенные бронзовыми гвоздиками, обнаружены в катакомбных могилах у Кривого Рога.
Маски — особый ритуал
Маски, этот удивительный феномен, производят неизгладимое впечатление. Мы можем взглянуть на лица людей, живших здесь сорок веков назад, ибо, вернее всего, маски передавали портретное сходство с умершим. Эта мысль была высказана еще в прошлые годы, когда маски только начали находить. Припухлые веки закрытых глаз, иногда опушенных ресницами, несмотря на определенную традиционность исполнения, каждый раз выглядят по-разному. Но наиболее разнообразны носы. С горбинкой, длинные, с невыразительными крыльями или, наоборот, с узкими и изящно очерченными: прямые, широкие в основании, с высоким, почти упирающимся в лоб переносьем — все они чрезвычайно разнообразны, и, глядя на них, сомнений не остается: маска — это портрет умершего. Однако в портретах соблюдается и определенный канон: сомкнутые веки, плотно сжатые губы, закрытые охрой или глиной ушные раковины. Соблюдена грань, отделяющая маски от живого, реального мира.
(В действительности многие современные магические обряды, как например онлайн гадания на отношения берут свое начало именно в катакомбной культуре и ее магических архаических верованиях.)
Счастливая страна предков — для кого она!
Нет сомнения, мы столкнулись с достаточно своеобразным проявлением культа предков. Обряд, в результате которого из черепа создавалось нечто, подобное скульптурному портрету умершего, не имеет местных корней в Северном Причерноморье и близлежащих землях. Поиски уводят нас на Передний Восток. Древнейшие черепа-портреты, как их удачно именует Бурхард Брентьес в книге «От Шанидара до Аккада», открыты в Иерихоне и датируются VIII—VII тысячелетиями до нашей эры.
Смысл обряда можно постичь, обратившись к данным этнографии. Ритуал, весьма сходный с катакомбным, соблюдался вплоть до XVI века в Новой Гвинее. Описания этнографов дают возможность как бы увидеть живую модель древнего обряда, и именно ту часть его, которую бессильна донести до нас археология. Наблюдения исследователей открывают и подоплеку церемонии. Некоторые исследователи считают, что в отличие от земледельческих народов, по представлениям которых души умерших людей продолжают жить в загробном мире, тождественном этому, у пастушеских народов Старого Света, а также у полинезийских племен представления о смерти совсем иные. По их мнению, только знать и вожди в загробном мире получают все те блага, которыми они пользуются при жизни. Так, маори верили в то, что души вождей после смерти отправляются в счастливую страну предков — Гаваики, расположенную где-то на западе. Простой же народ попадает в какое-то темное место под землей.
У тонганцев души знатных продолжают жить после смерти, а души простолюдинов сразу же погибают. Многие африканские пастушеские народы также считают, что после смерти продолжают существовать только души вождей и жрецов. Народ же в целом, и особенно женщины, лишены любой надежды на продолжение жизни в потустороннем мире. Последнее свидетельство нам особенно ценно, ибо оно относится к скотоводам, а в хозяйстве катакомбных племен скотоводство играло ведущую роль. В могильнике у села Заможное обнаружено всего два женских захоронения: одно, с маской, сопровождало мужчину, а кости другой женщины лежали в маленькой могилке просто кучкой.
Именно в культе предков, по мнению многих этнографов, противопоставление вождей и жрецов остальному народу проявлялось особенно ярко. Как считает этнограф С. Токарев, в связи с образованием племенных союзов, становлением примитивных государств он развивался в племенной и государственный культ — обожествление предков вождей и царей. В связи с социальной и имущественной дифференциацией судьбы вождей и жрецов и судьбы простого народа после смерти, как уже говорилось, совершенно различны.
Поэтому первых в надежде на помощь, которую они могут оказать племени, а также отчасти из страха перед ними старались выделить. Вероятно, стремление сохранить индивидуальные черты выдающихся людей заложено в самой природе человека, в его психологии. У ряда пастушеских народов оно вылилось в создание столь своеобразных масок. С большой степенью вероятности теперь можно сказать, что катакомбная культура принадлежит к их числу. Сказанное дает нам право заключить, что обладатели черепов-портретов скорее всего, принадлежали к высшему слою катакомбного общества — вождям или жрецам. Напомним, что обе функции, военная и культовая, нередко выполнялись одним и тем же человеком — сначала вождем, а затем царем.
Итак, в катакомбном обществе существовала социальная дифференциация, это бесспорно. А раз так, тогда, быть может, можно говорить о существовании союза племен? Во всяком случае, археологические подтверждения этого мы имеем в некоторых вариантах катакомбной культуры. А теперь самое время хотя бы вкратце рассказать об исторической судьбе племен катакомбной культуры.
Но об этом читайте уже в следующей части.
Автор: В. Отрощенко, С. Пустовалов.