Французская женщина 18-го века. Ее духовное лицо.
XVIII век можно назвать преимущественно женским временем. То, что подготовилось в салоне Ранбуйе еще в предыдущем веке, теперь зацвело пышным цветом – женщина является не только хозяйкой в доме, в своем семейном кругу, но и вне стен своего салона достигает влияния в литературе, искусстве, науке и политике. В салонах XVIII века творилась и отражалась культурная и политическая жизнь Франции. А влияние их (салонов) достигало далеко за пределы государства. Появилось несколько знаменитых салонов, из которых каждый имел свою индивидуальность, определенный характер и определенный круг интересов, в зависимости от характера и восхищения самой хозяйки, которая была душой такого салона. Одни салоны были более ученые и педантичные, другие посвящали время вопросам искусства и литературы, здесь формировались молодые таланты и впервые появлялись восходящие звезды. В политических салонах решались важные государственные дела, обдумывались законы, назначались министры, в конечном итоге именно в салонах подготавливалась великая французская революция. (Какую, поздние советские историки почему-то обзовут «буржуазной».)
В первой половине XVIII века салон маркизы де Ламбер продолжает традиции салона Ранбуйе и принимает у себя выдающихся людей того времени. Позже госпожа дю Дефран долгое время собирает возле себя умеренно-консервативную часть общества. Скептический ум хозяйки предоставляет салону особый тон. Вольтер, Монтескье, д’Аламбер бывают у нее частыми гостями. Салон госпожи де Леспинас поддерживает и распространяет идеи энциклопедистов. Салон княжны де Робекко является оппозицией к энциклопедистам, здесь пишут о них едкие сатиры. Госпожа де Жофрен собирает у себя финансовую буржуазию и философов: Дидро, Тома, барона Гольбаха, д’Аламбера и других. Салон госпожи Бово славился умением вести разговор.
Все, что было высшего, духовного и интеллектуально во французском обществе, объединялось в этих салонах. Отсюда происходил холодный скептицизм Вольтера и горячий сентиментализм Руссо, проникал во все закутки культурной жизни Франции. Здесь зарождались и расцветали идеи будущей революции и отсюда распространились они по всей стране и за ее пределы. Женщина была душой салона и его премьер-министром. Хозяйка салона, если и не всех очаровывала своей красотой, то всегда отличалась грацией, широким умом и разнородными способностями. Французская женщина XVIII века будто проснулась с долгого сна, зацвела всеми скрытыми до тех пор талантами, а подсознательный свой мир открыла жизни и разбудила к творчеству.
Хозяйка салона поддерживала разговор должным образом, тонко отводила каждому подходящее место, с тактом устраняла недоразумения и противоречия в разговоре и умела всему придать оттенок простоты, свободы, легкости. Впоследствии неумелая женщина позднего времени свела эти славой покрытые салоны к чему-то скучному, где ведутся банальные «салонные» разговоры между «салонными» дамами и «салонными» господами о погоде и всяких сплетнях. Роль королевского двора, как покровителя науки и искусства просто бледная на фоне тогдашних салонов. Салоны даже начинают влиять на ее величество моду.
Не будем решать сложного и запутанного вопроса, уместно ли было это вмешательство женщины в общественные и культурные дела, разве женщина счастливо решила хоть один запутанный узел жизни, наоборот, затянула его еще круче, как уверяют некоторые мужчины-историки. Но в любом случае на целую эпоху XVIII века женщина крепко наложила свое клеймо.
Новая эпоха решительно отворачивается от всего, чем жил человек XVII века, особенно конец господства короля-солнца. Величие, закон, порядок, симметрия, являющиеся лозунгами XVII века угнетают нового человека – причудливое настроение, свободомыслие, живая изменчивость становятся законом новой жизни. Прежде всего, хочет новый человек жизнь свою украсить радостью и надо отдать ему должное, он достиг этого. Существует только то, что радостное, утешительное, о тяжелых же и трагических переживаниях, часто вытекающих из плохой или даже трагической судьбы, и вовсе избегают говорить. Любовь – веселая, легкая как бабочка – приятно, вежливо, мило, без лишних слов и слез, клятв и всякого злого тона. Женщина умеет заботиться, чтобы день за днем проходил радостно и беззаботно, а дом ее был уютным и приветливым для гостей. Впервые обращается внимание на интерьер. Не величественные пышные залы, где человеку так холодно и скучно от тяжелого церемониала и сковывающей одежды, а уютные салоны и приветливые будуары с милой радостной обстановкой и легкой беседой занимают первое место в жизни.
Величественный стиль барокко заслоняют везде веселым и шутливым рококо. Новый человек иначе любит красоту, природу, цветы. Его манит не столько великое, как трогательное чувство. В устройстве садов и парков XVII века господствовала прежде симметрия, тяжелый символизм и различные хитроумные выдумки. Новый век умел оценить жизнь и вычурность природы и своим садам и паркам с богатыми оранжереями, многочисленными мостиками, беседки, лугами, гротами, вместо зимнего величия предоставил окраски радушия и легкости, которой требовала его душа. Той же уютностью веет от пейзажа XVIII века, ибо пейзаж тесно связан с внутренним миром человека.
Вслед за женщиной новый мир страстно любит цветы. Цветы – это сама жизнь, красота данная Богом и душа искусства. В цветах видят все добродетели – любовь, нежность, скромность и все грехи – гордость, лень, страсть. Они разнородны как сердца людей, одни радуют нас, другие огорчают, усыпляют, а также предвещают смерть. Женщина больше, чем когда бы то ни было, чувствует все краски, оттенки и запахи цветов. Сельская идиллия – пастушок и пастушка на фоне радостной земли и цветастых левад – излюбленный мотив XVIII века. Эпоха эта, уязвимая на разнообразие оттенков, создала свои краски, нежные и приглушенные – голубую, фиолетовую, весенней зелени, бледной розы … в противоположность ярким насыщенным краскам предыдущего столетия.
Орнаментика того времени основывается на цветах, повсюду видимы гирлянды из цветов, корзины наполнены цветами; кисточки перевязанные стяжками или легко разбросаны цветы по гладкому полю.
Редким и роскошным цветом в свое время была маркиза Помпадур. Злые языки говорили, что она своей бессмысленной пышностью «проедала» четверть всех государственных доходов Франции, а не обдуманным протекционализмом привела страну к неизбежной гибели. Но у этой гениальной куртизанки было очень высокоразвито художественное чутье. Она соединила разум философа с живостью и фантазией поэта. При этом прекрасно танцевала, отлично играла на рояле, а своим нежным голосом пела не хуже первой певицы, умела рассказывать сказки как Шехерезада. А прежде очаровывала собой окружающих и обладала даром притягивать к себе людей. С самой себя умела извлечь целую гамму настроений и переживаний и передавать их другим. Она никогда не повторялась и перед королем появлялась все новым существом с неисчерпаемым источником фантазии и разнородных талантов.
Между тем ее роль в жизни не из легких, потому как требовала не только ловкости, но и большого напряжения воли. А чтобы сохранить свое положение в придворной атмосфере с ее неизбежными злыми интригами и завистью, у маркизы должно было быть немало холодного ума. Путь королевской фаворитки не устлан розами. Как долго она в ласке – она все, а только попала в немилость к монарху, влияние ее не только спадает до нуля, но она еще и всеми унижена. Так пышная и гордая Монтеспан, которая родила королю Людовику XIV восемь детей, долгие годы будила зависть своих молодых соперниц, но пробила ее час – и все ее покинули. Она одиноко покончила жизнь, а смерть ее не только не вытеснила слезы короля, но даже не вызвала человеческого сочувствия.
Как видим, в полном сознании интенсивной жизни салона, женщина XVIII века стала по новому смотреть на себя, на свою красоту и свое предназначение в жизни. Гордая и щепетильная женщина XVII века в своей величавой позе подчеркивает телесную красоту. Внимание женщины XVIII столетия обращено не на тело, а на лицо, как зеркало ее душевных переживаний. Подвижность, грация, богатая мимика выражений лица, постоянные контрасты в нем – вот новая женщина. Богатое, психическое содержание ее души ценится наравне с физической красотой и, пожалуй, даже больше. Она уже не бездушный физический аппарат, а живое существо с многочисленными оттенками переживаний, воображений и чувств. Эпоха сентиментализма, не раз такая смешная и наивная, открыла целый клад человеческих чувств и богатство тончайших взаимоотношений между людьми, основанных на симпатии, дружбе, любви, доверии, а французский словарь обогатился большим запасом разных прилагательных для определения нежности, ласковости, уважения, приветливости, обожания, красоты, красоты … Женщина этих времен отлично умела разбираться в хаосе собственных чувств и читать в чужих сердцах.
Автор: А. Свенцицка.