Евреи в истории Кордовского халифата

Ни с одной другой культурой иудаизм не имел такого плодотворного симбиоза, как с цивилизацией андалузского ислама. Дхимисы – так называли иудеев и христиан, исповедовавших Библию, – испытывали определенных притеснений, и их положение было часто зыбко. Но в целом их юридический статус отмечался куда большей либеральностью (очень высокая степень правовой, административной, налоговой и культурной самостоятельности), чем статус иудеев в остальных европейских странах.

Впрочем, глубоко светский характер исламской андалузской цивилизации позволял иудеям и христианам чувствовать себя наследниками великой уважаемой культурной традиции. И господствующий арабский язык, не так тесно связанный с господствующей религией, как латынь с римской или византийской церквями, широко и охотно использовался, как христианами, так и иудеями, когда те изучали собственные святые тексты.

“Буржуазная революция” VIII – IX веков создает в исламском государстве совершенно новое иудейское общество, совершенно отличное от иудейских общин в христианских странах Средневековой Европы. При доисламской эпохе иудеи в основном были хуторянами или мелкими ремесленниками, теперь же они занимают ключевые позиции в общественной сфере и в высших эшелонах власти, в промышленности, в финансах и в свободных профессиях.

Имея свободное время и деньги, эта новая элита претендует на возвышенную духовную жизнь, интеллектуальные запросы ее расширяются, вкусы становятся более изощренными. Так же, как и соответствующие мусульманские и христианские круги, эта элита посвящает свой досуг изучению наук, поэзии, художественному творчеству или иным модным занятиям, как серьезным, так и легкомысленным. Иудейские общины распространяются в мусульманских странах, мигрируют из одной местности в другую, возникает тяга к путешествиям.

В языковой сфере с первых веков существования исламского андалузского государства новый язык культуры и международного общения в обществе начинает вытеснять арамейский, использовавшейся до этого для межнационального общения. Отныне арамейский язык остается только в Талмуде. Иудеи используют арабский язык во всех видах интеллектуальной деятельности: в религиозной и светской литературе, в переводах и комментариях к Библии и Мишне, в теологических и философских трактатах, литургиях, грамматике и лексикографии, в переписке.

Иудейские и мусульманские филологи замечают родство арабского, еврейского и арамейского языков. Но только иудеи, которые владели всеми тремя языками, были способны заложить основы сравнительного изучения этих языков.

Изучение письменных и устных иудейских и арабских традиций в литературе свидетельствует об общности их элементов и структур. Поражает сходство между Талмудом, мидрашем (сборником наставлений и легенд) и еврейским фольклором с одной стороны и их арабскими соответствиями, в частности литературными хадисами (деяниями и проповедями Пророка и его последователей) и героическими религиозными подвигами – с другой. В сказаниях, народной поэзии и поговорках обоих народов находим также много общих героев (Авраам, Моисей, Иов, Иосиф) и общих тем.

Еврейская поэзия изменится в общении с арабской поэзией. Именно андалузским традициям обязана она своим основным приемам. С X века Дунаш бен Лабрат закладывает основы нового еврейского поэтического размера, перекликающегося с арабской квантитативной метрикой, чьи правила он заимствует. Мувашах, поэтическая форма, которая зародилась в аль-Андалузии, тоже становится привычной для еврейской поэзии.

Наряду с восточными еврейскими моделями постепенно развивается престижная поэзия – она выражает тонкий вкус и любовь к искусству, и содержанием и формой подобна своим арабским соответствиям. В ней четко прослеживается желание посоревноваться с мусульманским высшим миром и интеллектуальной элитой.

Арабские элементы, переваренные, ассимилированные этим литературным наследием, так сказать, натурализованные в еврейских традициях. Еврейским авторам удалось достичь почти абсолютного симбиоза составляющих культурного космоса тогдашнего иудейско-арабского мира. В то же время смягчилось межконфессиональное напряжение, поэты пытались изъять из своего творчества несоответствия и противоречия, которые могли бы возникнуть из-за столкновения еврейского языка и ортодоксального «иудейского» мышления с чужим языковым или культурным элементом.

Так, в творчестве Ибн Халфона и его последователей мы видим своеобразное отождествление первоначальной иудейской риторики с мирским миром, которого до тех пор иудаизм не знал.

(А еще помимо духовных и философских сфер евреи Кордовского халифата ведали многими финансовыми вопросами, и, кстати именно они стоят у истоках современного валютного рынка Форекс, о торговле на котором вы можете узнать больше на сайте сообщества Trade12 – http://coachingfxtraders.com/ru/)

УЧАСТЬ СУФИЗМА

Уму непостижимо, даже представить себе существование иудейской духовности и эзотеризма без мусульманского окружения и знания иудейскими авторами мистики суфизма. Если вспомнить древнюю иудейскую мистику Меркабы, зикр, исповедуемый мусульманами, и их дисциплину дыхания, можно допустить, что древняя иудейская теология способствовала развитию мусульманского эзотеризма. Хотя, скорее глубокое влияние происходило в обратном порядке. На смену лепету иудейских гностиков V и VI веков приходит страстное красноречие мусульманских мистиков, для которых арабский язык был первым выразительным средством. С тех пор мусульманский “пиетизм” накладывает отпечаток на мистику, духовность и этику иудаизма на земле исламского андалузского государства.

Именно изучая суфизм, многие из иудейских аскетов и мистиков заимствовали определенную форму духовности, которую они оставили и еврейской культуре сначала на арабском языке, а затем в переводах на еврейском и другими местными языками. Этот труд выполнили Багия Ибн Пакуда, Авраам Абулафия, Авраам и Обадия Маймонид (сын и внук великого Моисея Маймонида). Уроки Ибн Араби (1165 – 1241), незаурядной фигуры в суфизме (родился он в Мурсии, в Испании) и практика андалузского суфизма выявляют общие полюсы сходства, где сходятся и пересекаются иудейские и мусульманские эзотеризм и духовность.

Учение Аль-Газали (1058 – 1111), одного из самых выдающихся исламских мыслителей и теологов, а также его духовный опыт, оказали значительное влияние на развитие философской мысли на Востоке и на Западе, особенно на иудейских любомудров. Влияние это делится на два этапа и касается двух периодов.

В течение XII – XIII веков оно, это влияние касается иудейских авторов, мысливших и говоривших на арабском языке. Например, Иуды Галеви, ученика и горячего последователя Аль-Газали. Разделяя мнение своего учителя об опасности, которую представляет для религии откровения философии, Галеви опирался на обвинения в непоследовательности, брошенные Аль-Газали философам вообще и Аристотелю в частности в его основном труде “Тагафут аль-Фалазифа” (“Непоследовательность философов»). Что касается Моисея Маймонида, то можно предположить, что он был знаком с произведениями Аль-Газали, в частности с его работой, возражающей философии.

Начиная с XII века, произведения Аль-Газали переводят на еврейском языке, читают, изучают и комментируют неарабоязычные иудеи Прованса и Испании: наследие его становится чрезвычайно популярным. Однако, как и произведения Аверроэса (Ибн Рушда), великого исламского философа XII века, родившегося в Кордове, некоторые труды Аль-Газали сохранились только в переводе на еврейском языке.

ЗНАКОМСТВО С ГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИЕЙ

На территории философии показательной чертой иудейско-арабского симбиоза является проникновение греческой философии и ее методов в иудейское общество через арабскую литературу. Такая эллинизация иудейской философии благодаря исламу тем более поразительна, что многие евреи из диаспоры поддерживали тесные и иногда весьма плодотворные связи с греко-римским миром.

Но, как видим на примере иудейского философа Филона Александрийского (I в. до н.э.), греческая еврейская диаспора, знакомая с греческими мыслителями, в целом не подчинилась эллинскому воздействию. Многочисленные следы греческого влияния – языка или цивилизации – находим в текстах Талмуда, однако, они весьма поверхностные. Отказ от заимствования, возможно, объясняется самозащитной реакцией евреев: непримиримый монотеизм оберегал их религиозное своеобразие от соблазнов язычества, олицетворяемого греко-римской цивилизацией.

Более мирное отношение к греческой “мудрости” становится возможным только после победы идеи монотеизма благодаря христианству, особенно ислама, близкого к иудаизму своим унитарным учением о божественности.

Теперь иудаизм с честью выдерживает испытание на эллинизацию. Но, прокладывая те же пути, что и мусульманская философская мысль, впитывая передовые данные новых наук, иудаизм сохраняет свою независимость в основных вопросах религии. Вот почему великие произведения иудейских теологов и философов X, XI и XII веков, в частности, труды Ибн Габироля и Моисея Маймонида остаются классическими произведениями ортодоксального иудаизма.

Автор: Хаим Зафрани