Ахетатон – город Солнца
Когда философ представляет идеальное государство, бывает так, что химера разумной республики требует от него – на всякий случай, из предосторожности – запретить… поэзию. Получается, вымышленный, идеальный город не терпит той действительности, которую он стремится создать, именно того фактора, которому обязан своим существованием и который, следовательно, может его разрушить. Другое дело, однако, когда автором утопического проекта является сам царь – настоящий царь, как раз и является поэтом. Город Ахетатон («город горизонта»), воплощенная в жизнь утопия, просуществовал столько же, как и ложь его создателя, фараона Эхнатона. После двенадцати лет его существования у Тель Эль-Амарны на берегу Нила (Средний Египет) осталось лишь несколько дворцов, рабочий квартал, мастерская скульптора, несколько храмов – остатки, что больше свидетельствуют о крахе города, чем о его истории. Обломки незавершенной поэмы в камне, застывшей в самом начале создания.
До 1842 года о царственном городе Ахетатоне знали мало, было известно только его название и почти не известна его история. Трудно было догадаться, что на полпути между древней столицей Мемфисом и новой – Фивами – находился город, чьи позолоченные храмы остались похороненными в песках: сначала их похоронила пустыня, а потом что-то еще более разрушительное – забвение.
Только в 1912 году немецкие египтологи открыли экспонат, которому предстояло стать одной из самых ценных египетских статуй, – раскрашенную голову Нефертити. Она осветила своей совершенной красотой уникальный и наименее известный эпизод истории древнего Египта. Кто же такая Нефертити? Ее имя и имя ее мужа были тщательно стерты на большинстве памятников. Только после полувека глубоких исследований выяснили: «красивая и величественная царица с пышной прической» – жена Эхнатона. Имя ее царствующего мужа фактически не значилось ни в одном списке египетских фараонов: древние историки умышленно изъяли из истории тридцать лет его господства.
Такое тщательное замалчивание свидетельствует о масштабе того, что, пожалуй, означал Амарнский период. Кажется, программа Эхнатона на стыке политики и поэтики была такой поразительной, что даже сегодня трудно включить это историческое отклонения в прямолинейную хронологию, что эти годы отложились в каких-то извилинах памяти, полусне. Сама личность Эхнатона – непостижима. Для ученых он – трагический предшественник Христа, предтеча монотеизма, несбывшийся Моисей; для других – фараон-еретик, единственный виновник той ошибки, той лжи, которая наложила отпечаток на всю историю Египта, на саму его географию и даже на природу – виновник появления небольшой устойчивой точки на красках солнца.
Город Солнца
В безводном и жарком месте, где солнце появилось в первый день творения, Эхнатон решил поселить людей и провозгласил это место сияющим центром собственной религии. Бросив вызов жрецам, он запретил культ Амона, царя всех божеств, и ввел культ Атона-Солнца как единого бога. Этот разрыв со жрецами состоялся быстро, в начале господства (около 1362 г. до н. э.) Фараон покинул тогда царственный город Фивы, чтобы основать новую столицу. Он меняет свое имя Аменофис IV («Амон доволен») на Эхнатон («тот, кого любит Атон»). Сто тысяч техников, инженеров и рабочих берутся строить город для еще большего числа жителей. Ахетатон должен был стать городом солнца, искусства, любви и радости. Это, без сомнения, был первый город, сначала спроектированный в чертежах и только потом построенный.
Было использовано лучшую в то время технологию, чтобы перевозить лучшие материалы. Чтобы предоставить легкость архитектуре, использовались деревянные балки для возведения кирпичных стен – полная противоположность массивным монументам предыдущих царств.
Царский проспект пересекал город посередине; на нем располагались усадьбы самых богатых, тогда как менее привилегированные жители селились во втором ряду, а за ними – множество тех, кто надеялся найти в Ахетатоне условия для новой жизни.
Большой храм в центре образовывал несколько внутренних дворов, которые вели в святилище; все они были обращены на восток, открыты святым лучам, поскольку крыш не имели. Фараон, как и все верные, мог во время молитвы обращаться непосредственно к вечному божеству, купаясь в его свете, к божеству, чье желтое сияние разливалось по всему городу, делая его сиявшим.
Но, кажется, самым удивительным из всех сооружений был Северный дворец, построенный под городом для царицы Нефертити. Как настоящий мир в миниатюре, он имел пруды, обсаженные садами; огромное квадратное озеро было окружено колоннадами, а вокруг вольеры с редкими животными воспроизводили природу, гармонично переплетенную с обыденной жизнью людей.
Метафора точки зрения
Если сегодня мы имеем достаточно точное представление о жизни в Ахетатоне, о роскоши трапез и праздников в честь Солнца-божества, то еще малоизвестно о политической деятельности, очевидно, отодвинутой на второй план религиозными отправлениями и фараоновыми художественными студиями. Тема видимого бога, однако, выступает удивительно реальной в атрибутике власти. В городе видимого бога люди живут в поле его зрения. Именно в этих новых отношениях человека и Бога, во взгляде, что объединяет их, надо искать смысл «Амарнской революции». Проект Эхнатона, следовательно, тесно связан с метафорой взгляда. Атон, как всевидящий взгляд выступает в роли «зрачка солнечного глаза»: солнце становится глазом-богом, зрячим и видимым. Амон, старый затаенный бог, видел все, но его не видели, он оказывался только в разбитом на множество осколков зеркале, в идолах, похожих по форме, рассеянных среди людей как знаки божества. Ересь, возможно, и возникает от желания освободиться от этих заменителей, от стремления преодолеть расстояние, определенное знаком, найти себя в самом боге, и быть в его свете.
Автор: Айям Васеф.