Клод Мартэн – француз в Индии
В течение последних десяти лет английские писатели, кинорежиссеры, драматурги, художники усиленно разрабатывают ностальгическую тему взаимоотношений с Индийским субконтинентом, и многие их произведения снискали успех в Америке и Европе. Поэтому следовало ожидать, что рано или поздно и французы вспомнят о поре своего правления в Индии и по-новому взглянут на те события, которые всего несколько лет назад казались не более чем курьезным эпизодом в истории Франции.
В 1982 году Ирэн Фрэн опубликовала роман «Наваб», посвященный жизни Рене Мадека и имевший неслыханный успех. В живой и занимательной манере она рассказала о приключениях французского наемника, поступившего на службу к правителю Гохада — княжества, столица которого превратилась ныне в провинциальный городок, расположенный в Мадхья Прадеш. Хотя события того времени изложены в форме художественного произведения, само его появление свидетельствовало о важном сдвиге в сознании французов. Развитию этого процесса послужил и Фестиваль Индии во Франции, и демонстрация телевизионного многосерийного фильма «Солнце восходит на Востоке», повествующего о судьбе двух французских генералов — Вентуры и Аллара, — служивших в армии махараджи Ранджита Сингха.
Сейчас французские туристические агентства строят маршруты по Индии таким образом, чтобы их соотечественники могли проехать по тем местам, где воевали эти солдаты XVIII века. И теперь, вероятно, недалеко то время, когда волна связанных с Индией воспоминаний захлестнет и Францию.
Конечно, французские ученые никогда не забывали о той роли, которую сыграли в колониальной экспансии в Индии их соотечественники, но порой привлечь интерес публики к каким-либо событиям может только хороший роман. Тогда-то люди и начинают рыться в своих сундуках в поисках старых писем или других реликвий, которые присылали и привозили с Востока их предки, и именно тогда у них разгорается аппетит к новым рассказам о том безопасном для них «романтическом» эпизоде истории. Однако по ряду исторических причин Франция должна относиться к Индии не столь однозначно, как Британия. Ведь французам не сопутствовал успех, если понимать под успехом захват земли.
К 1763 году французские владения в Индии сократились до нескольких крошечных территорий, хотя всего за двенадцать лет до этого Франция благодаря успехам командующего Дюпле имела все основания стать самой влиятельной европейской державой в Индии. На службе в Индской компании (французском аналоге английской Ост-Индской компании) состояли прекрасные офицеры, однако ей всегда не хватало финансовой поддержки со стороны Версаля. И, в конце концов, армия, боевой дух которой с каждым днем падал, не смогла противостоять морской мощи Британии. В других же областях французское влияние на Индию оказалось более прочным, пусть его и не так просто оценить.
Некоторые из наиболее ранних описаний доколониальной Индии принадлежит перу Бернье и Тавернье — двух французских путешественников, посетивших двор Великих Моголов в XVII веке. А тщательное исследование состояния индийского общества, проведенное Виктором Жакмоном, до сих пор остается ценным источником сведений об Индии. Именно французы первыми пошли на службу к индийским князьям, и среди них такие, как Бенуа де Буань, который долгие годы служил Махаддже Синдия и, реорганизовав его армию на европейский лад, сумел настолько повысить ее мощь, что в XVIII веке она с успехом боролась за господство над Северной Индией.
Можно вспомнить и генерала Мишеля Раймона, который помог низаму Хайдарабада создать сильное войско, состоящее из 15 тысяч хорошо обученных индийских солдат. Этого человека в Индии чтят поныне: в годовщины его смерти у его мавзолея устраивают торжественные церемонии. Французы же познакомили индийских князей, к которым шли на службу, с новыми видами оружия и обучили их подданных новым методам возведения крепостей, основанным на обширном опыте строительства оборонительных сооружений в средневековой Европе. И именно французы начали собирать прекрасные могольские рукописи и миниатюры, отправляя их в частные коллекции на родину.
Наконец, французское либеральное, гуманистическое мировоззрение, сформировавшееся в эпоху Просвещения, воздействовало на представителей других европейских стран, пришедших в Индию, и смягчило, хотя и ненадолго, нравы колонизаторов.
Оценивать влияние абстрактных идей на политику и общественные преобразования всегда непросто, но сейчас хотя бы предпринимаются попытки сделать это, и наши представления о колонизаторах могут решительно измениться. Французские работы об Индии должны отличаться от тех, что написаны в Великобритании, большей объективностью. 250 лет — достаточно большой срок и для того, чтобы осела пыль, забылась горечь и у французов родилась гордость за свои достижения. Уход французской армии из Индии не вызвал такой боли, с какой французы вспоминают о колониях, покинутых ими сравнительно недавно, например об Алжире. Индская компания обанкротилась в 1769 году, и с тех пор влияние Франции зависело лишь от предприимчивости таких людей, как Буань, Мадек, Вентура, Аллар, которые действовали уже независимо от правительства.
Историки всегда обходили молчанием судьбу француза Клода Мартэна, ибо он избрал путь иной, нежели большинство его соотечественников. И хотя Мартэна иногда причисляют к авантюристам, он выбрал для себя более спокойную судьбу в Индии XVIII века. Дезертировав из армии Индской компании, он предпочел поступить на службу в Ост-Индскую компанию, за что, само собой, его невзлюбили французские историки и сочли несерьезным субъектом английские. Между тем Клод Мартэн олицетворяет собой все лучшее, что принесли в Индию европейцы. Он был истинным человеком эпохи Возрождения, и благодаря его просвещенным и гуманистическим воззрениям в Калькутте и Лакнау были основаны две школы «Ла Мартэньер», пользующиеся и поныне очень высокой репутацией. Третья школа под таким же названием была открыта во французском городе Лионе, где в 1735 году родился Мартэн.
Как же простой солдат, происходивший из мелкобуржуазной семьи, потомок бондарей и виноделов стал одним из провозвестников европейского просвещения в Индии? История его жизни удивительна, как удивительна и та роль, которую он сыграл в развитии торговли и распространении идей в еще не устоявшемся обществе XVIII века. Он служил одновременно у навабов Ауда и в Ост-Индской компании и, будучи связующим звеном между ними, сумел сохранить доверие обеих сторон.
Мартэн прибыл в Пондишерри, город, расположенный на Коромандельском побережье Индии, в то время, когда французы уже почти утратили там свое влияние. Восемь лет прослужил он в Индской компании, наблюдая постепенный развал и дезертирство. В 1760 году Мартэн последовал примеру перебежчиков и явился к сэру Эйру Куту, английскому командующему, который готовил свои войска к осаде принадлежавшего французам Пондишерри. Его назначили прапорщиком в небольшой отряд французских перебежчиков, но никакой должности до поры не дали. Пережив кораблекрушение и плен, он добрался, наконец, до Калькутты, где был принят на службу в Ост-Индскую компанию.
К тому времени Мартэн был уже опытным топографом, поскольку и французским, и английским офицерам приходилось учиться наносить на карту маршруты своих походов, ведь знания по географии Индии были тогда весьма скудными. Работая под началом английского картографа Джеймса Реннелла, который составлял большой «Атлас Бенгалии», Мартэн обследовал вновь завоеванные земли в районе современного Бутана. В ту пору картографические экспедиции часто сопровождались военными действиями, ибо компания силой устанавливала свою власть, и Мартэну довелось стать свидетелем падения не одной крепости. Он видел, как было захвачено несколько фортов к северу от Куч-Бехара и разрушены храмы — событие позорное, но далеко не редкое в эпоху колониальной экспансии.
Во время одной из своих поездок в Рангпур в северной Бенгалии Мартэн помог местным представителям компании устроить шелковую фабрику, или шелкопрядильню, как ее тогда называли. Компания стремилась усовершенствовать традиционные методы производства шелка-сырца из коконов и щедро платила тем индийским землевладельцам, которые соглашались сажать на своих землях тутовые деревья, на которых разводится шелкопряд. Еще юношей в Лионе Мартэн полтора года обучался у ткача, одного из тех, кто прославил этот французский город замечательными тканями. Поэтому Мартэн смог дать несколько советов при строительстве шелковой фабрики в Рангпуре и тем самым способствовал внедрению новых методов в производство, прежде считавшееся исключительно «надомным».
В 1776 году, после того как Мартэн направил несколько ходатайств, его назначили управляющим арсенала у наваба Ауда в Лакнау. Он получал жалованье от наваба и от компании, которая следила за тем, чтобы правитель этого княжества, заключивший с нею союз, не забывал поставлять ей достаточно оружия. Мартэн с присущим ему энтузиазмом с головой погрузился в новое дело и стал специалистом по литью пушек, изготовлению деревянных лафетов и стрелкового оружия. Большая пушка, названная по имени тогдашнего генерал-губернатора «Корнуолис», которую он отлил в 1787 году, и по сей день украшает террасу школы «Ла Мартэньер» в Лакнау. Мартэн интересовался всеми отраслями механики и следил за последними европейскими достижениями в этой области, выписывая книги и чертежи из Франции и Англии.
Всего через два года после того, как братья Монгольфье запустили в небо Парижа шар, надутый горячим воздухом, Мартэн по просьбе наваба и сам построил воздушный шар. Правда, когда правитель потребовал сделать шар для 20 человек, Мартэн отказался, понимая, что данная технология не гарантирует безопасность.
В Лакнау Мартэн построил для себя два дома, один из них — Фархад-Бакш — на берегу реки Гомти (где ныне расположен Центральный институт фармакопеи), а другой — к югу от города. Он назывался «Констанция», и сейчас в нем помещается мужская часть школы «Ла Мартэньер». Для охлаждения обоих зданий использовалась вода, ведь Мартэн изучил по европейским трактатам теорию гидравлики. Фархад-Бакш имеет несколько подвальных помещений, углубленных в речной берег. Каждый год в период муссонов, когда Гомти выходила из берегов, их затапливало. Летом же их приходилось вычищать и ремонтировать. Оба дома были хорошо защищены: один из них окружен рвом, через который перекидывался мост, а возле другого установлена пушка — ведь в те неспокойные времена на одиноко стоящие дома могли совершить набег.
Мартэн также разбил несколько парков, взяв за образец правильные партерные посадки, которые были в моде на его родине, когда он покидал ее. Кроме того, он познакомил Лакнау с искусством скульптуры, научив индийских мастеров делать статуэтки пастушек и китайских мандаринов, которые при легком дуновении ветра должны были покачивать головами.
Научные увлечения Мартэна не мешали его привязанности к европейскому искусству и литературе. Он собрал библиотеку, насчитывающую 5 тысяч томов. В ней были книги по любому предмету: кулинарии, географии, философии, навигации, военному искусству, а также французские и английские эротические романы. Он принимал у себя европейских художников, посещавших прославленный двор Лакнау, в том числе таких, как Даньелы, Озайес Хамфри, Уильям Ходджес, Зоффани и Ринальди. Выполненный Зоффани в 1784 году в Лакнау портрет Мартэна очень хорош: стройный, подтянутый мужчина в красном форменном сюртуке, какие носили тогда служащие компании. Он только что поднялся со стула, держа в правой руке циркуль, чтобы показать что-то на изображении Фархад-Бакша, которое держит слуга.
Продолжение следует.
Автор: Роузи Ллуэлин-Джоунз.