Анаксимандр – мудрец, бросивший землю в небо. Окончание.
Теперь подведем итоги. Что Анаксимандр потерял и что приобрел, отказавшись идти по стопам учителя? Солнечных затмений на его веку греческий мир не видел, а потому был не в состоянии проверить, по новолуниям ли они случаются, так что Фалесово объяснение могло выглядеть надуманным и отказ от него не казался потерей. Еще меньше был способен озаботить греков отказ от “землистой природы” Луны, если Фалес не подкрепил это мыслью об отраженном свете Луны. Правда, на ней постоянно виден один и тот же туманный рисунок, что не вяжется с идеей изрыгаемого из отверстия огня. Но это единственное, что наглядно подтверждало идею Фалеса и противоречило Анаксимандру. И судя по отсутствию такого аргумента во фрагментах, потеря если и ощущалась, то как незначительная.
Приобрел же Анаксимандр весь мир. В вихрях этого мира рождались и умирали целые космические системы, вспыхивали и гасли мириады звезд, развивались и вымирали виды животных. Причем все происходило в согласии с обыденным опытом — так же, как ветер крутит пыль, как огонь рвется ввысь, как в гниющей луже появляются “черви”, а из них мухи.
Мы мало знаем о той картине мира. Но можем не сомневаться — обручи крутились вокруг общей оси, оборачиваясь за одни сутки (косвенно на это указывают другие тексты), что делало понятным постоянство картины звездного неба. Вероятно, обручи Солнца, Луны и планет крутились несколько медленнее, этим объяснялись месячные и годовые их смещения среди звезд. Думаю, Анаксимандр вообще мог истолковать все что угодно. Например, на отверстия в огненных обручах он помещал трубки “наподобие насадки кузнечного меха” и так решал вопросы о фазах Луны и о затмениях.
Скажете — произвольное допущение? Да, произвольное, и это плохо. Но разве не полны ими наши нынешние концепции, в том числе новейшие? Венера вращается вокруг своей оси, по сравнению с другими планетами и Солнцем, в обратную сторону, причем ни из какой теории это не следует, но ни одной из них и не поставлено в упрек. Просто принято говорить, что данная аномалия — результат вторжения инородного тела в Солнечную систему при ее формировании.
Но вернемся к древней картине мира. Никто из известных авторов не пошел за Анаксимандром в его уверении, будто земля подобна барабану, а светила — отверстия в обручах, внутри которых — огонь. Но это вовсе не значит, что сами идеи оказались неудачны. Наоборот, барабан был идеальной фигурой, соединяющей древнее представление о Земле как о плоском круге с новой идеей о ней как о небесном теле: привычный же для нас образ шара поставил бы неразрешимый тогда вопрос о направлении силы тяжести. Что же касается обручей, то их и сейчас признают как стадию формирования небесных тел. Только свечение относят к более поздней стадии, шарообразной (когда ведущую роль начинает играть гравитационное сжатие), потому и отверстия в новых схемах не нужны. А планеты-гиганты (Юпитер, Сатурн и Уран) в самом деле оказались окружены кольцами: сила тяжести не позволяет близкому к большой планете обручу собраться в шар.
И уж совсем не устарел милетский мудрец в своем понимании таких проблем, как время и возникновение. Как писал Августин, “не из одной вещи (как Фалес, из влаги), но из собственных начал, думал он [Анаксимандр], рождается всякая вещь. Он полагал, что эти начала единичных вещей бесконечны и порождают бесчисленные миры вместе со всем, что только в них возникает; миры же те, как он считал, то разлагаются, то снова рождаются — каждый сообразно своему жизненному веку”. Мы бы сейчас сказали — каждый объект живет в своем масштабе времени.
Именно вихри помогли Анаксимандру ясно осознать этот факт. В самом деле, поначалу звездное небо наводит на мысль вовсе не о вихрях, а о вечном покое, и нужна большая сила абстракции, чтобы увидеть в этом медленном повороте неба за ночь совокупность бешено мчащихся (стало быть, очень далеких) вихрей. А вековые повороты? О них Анаксимандр тоже упоминал, и это — полеты в других масштабах времени. На том, можно сказать, вся наша астрофизика и зиждется.
Словом, надо согласиться с Диодором, спустя пятьсот лет относившим Анаксимандра к “авторитетнейшим природоведам”. Заметьте, Диодор писал, когда уже согласились и с шарообразностью небесных тел, и с отраженным светом Луны, и с затмением как загораживанием света Солнца. Мы делаем то же самое, признавая Коперника основателем астрономии Нового времени, хотя его модель мира (небесные сферы, к которым прикреплены планеты; Солнце около центра мира; сфера неподвижных звезд, ограничивающая этот мир) давным-давно выглядит наивно.
Удивляться тут нечему; всякая модель, отслужив свой век, выглядит наивной, но без нее не было бы следующей. Вот и сказано главное слово — модель. Анаксимандр понимал мир именно через модели, и потому его можно назвать первым физиком. Если у Фалеса есть лишь намеки на подобный метод (например, Земля качается, словно корабль), то система Анаксимандра модельна насквозь.
Таковы, например, его воздушные вихри — говоря современным языком, модель образования космоса. Однако есть и более яркие образцы модельных рассуждений. Еще у Фалеса был тезис: поскольку все рождается из воды, то “тела следует закапывать, дабы они могли разложиться во влагу”. Анаксимандр вполне усвоил эту мысль, но понял ее шире — как неизбежность возврата к начальным состояниям в самых разных процессах. О телах умерших он выразился так: “Эта Вселенная произошла из огня и… поэтому древние предавали тела огню”. Высказался он о возвратах и более обще: “Все, что возникает из каких-либо элементов, в них же и разлагается при уничтожении, как если бы природа взыскивала под конец те долги, которые она ссудила вначале”, — гласит один из античных пересказов.
Влияние Фалеса очевидно, но очевидно и большее — ученик стал применять тезис учителя ко всему на свете, моделируя с помощью круговорота “влаги” самые различные процессы, не только природные, но и общественные. Как в земной природе крутится вода, как в обществе крутятся деньги, так и в мироздании крутятся все вещи вообще. Мысль удивительна. Но с нею нам еще и здорово повезло: ее и только ее одну судьба сохранила до нашего времени в подлинных словах Анаксимандра.
Вот она, во всей своей глубине, в переводе А.В Лебедева, знатока досократиков: “А из каких начал вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды [ущерба] в назначенный срок времени. Очевиден финансово-судебный строй мысли, хотя сама фраза сказана в связи с рождением и гибелью «небосводов», и имеются в виду времена разных масштабов.
А вот как перевел ее же И. Д. Рожанский, знаток античной науки: “А из коих возникают сущие (вещи?), в них же они и переходят, погибая по необходимости, ибо несут наказание и получают друг от друга возмездие за несправедливость, согласно порядку времени”. Та же фраза звучит теперь этически-религиозно, а потому неудивительно, что ее истолкованию посвящена необозримая литература. Вот где очевидно, сколь правы филологи, говоря: “Всякий перевод есть интерпретация”.
Не будем выбирать, чей перевод лучше, а подумаем, что в них (и в античном пересказе) общего. По-моему, это — утверждение единой познавательной модели. Анаксимандр дал единый взгляд на античную мораль, античный город и античный космос. Все они выступают у него как уравновешенные миры, миры балансов. Через две тысячи лет эта ищущая повсюду балансы познавательная модель, проведенная последовательно через фактический материал, привела к рождению политической экономии (Адам Смит), а спустя еще сто лет — к появлению дарвинизма и статистической физики.
Автор: Юрий Чайковский.