Ермак и покорение Сибири. Продолжение.
Пока в ханстве среди кераитов рассказывали легенды о спасшемся от Кучума Тайбугиде — Ер-Маре Темучине, тот стал зваться «Ермак Тимофеев сын». Так поняли имя туземца-христианина русские, к которым он пришел на службу. Знаток земель, лесных угодий, рек и озер, Ермак стал находкой для переписчиков оброчных душ. За три года службы он так полюбился дьяку Третьяку Чебукову, что во время Мегметкулова набега на Пермскую землю он переправил Тайбугида на Русь одним из первых. Не за это ли прежде всего главный сборщик дани «поплатился животом своим» — был убит?
По указанию из Москвы Ермак Тимофеев сын был определен на государственную службу в канцелярию пермского воеводы. Малое это воеводство на самом деле было весьма важным для Москвы. Чины и стрельцы здешние являлись царевым оком и над соседом немирным, и над Строгановыми алчными, и над пермяками. И для пермского воеводы беглый кераит стал сущим кладом. Мало того что Ермак Тимофеев сын разумел язык «татарский», так еще лазутчиков и доглядчиков за Каменным Поясом имел среди единоверцев столько, сколько воевода не имел в своей вотчине.
И одолела гордыня Тайбугида! И подумал беглец о себе, как о ровне боярину. Заслал сватов к воеводе с просьбой руки дочери боярской. Высмеял зло правитель простодушного инородца, а тот, не долго думая, украл невесту запретную, вспомнив степные обычаи…
От суда сурового да колодок кованых спас родовитого кераита сам князь Ромодановский, главный устроитель дел посольских в Московском государстве. В ответ на челобитную пермского воеводы о воровстве Ермака Тимофеева сына из Белокаменной поступило строгое повеление об определении инородца крещеного на слуги в работу во владениях купцов Строгановых.
На новом месте своего беспокойного жития Ер-Мар повстречал человека из Голландии — некоего специалиста, весьма интересующегося Сибирью, — Оливье Брюнеля. Искушенный голландец вполне мог, приглядевшись к Ермаку, выдать себя за его «единоверца». На родине Алферия, так звали русские иноземца, утвердилась протестантская церковь с ее упрощенным обрядом и иерархией, и Брюнель мог убедить Ермака в сходстве их вер, а тот — поведать свою родословную. И показать святыню Тайбугидов.
В ответ на доверие голландец предложил Ермаку идти с ним на легкой лодке в Индию и Китай по рекам Оби и Иртышу, с севера на юг, к истокам. Строгановы и Москва были заинтересованы в этом, а в Сибири опасности экспедиции мог предупредить потомок Пресвитера Иоанна.
В путь тронулись в 1575 году и возвратились к Строгановым с подробной картою речного водного пути с севера на юг. Верные несториане оказывали ханские почести путешественникам, угождая во всем, и не один раз спасали от аркана Кучумовых угодников.
Алферий проникся мыслью сделать из своего спутника нового сибирского хана, пособника голландской торговле. Он обещал достать деньги на войско и потом оказывать помощь. Но где ищут наемников, как не на большой войне? И где самому Ермаку овладеть премудростями огневого боя из пушек и пищалей, как не на войне? Лук и стрелы, сабля и аркан татарские — это не оружие ныне! Такая — большая — война приспела: в 1579 году польский король Стефан Баторий начал поход на Москву. Иван Грозный спешно собирал ополчение, в кое наравне с государевыми стрельцами вошли ратные дружины губных воевод, ватаги из донских гулевщиков и всадники из союзных орд. От Строгановых в числе ополченцев был и потомок Пресвитера Иоанна. Польский комендант Могилева пан Стравинский доносил королю Стефану о русских полках и воеводах, стоявших под стенами осажденного города. В самом конце его длинного перечня значатся: «Василий Янов — воевода казаков донских и Ермак Тимофеев — атаман казацкий».
КТО ПОСЛАЛ ЕРМАКА В СИБИРЬ?
В 1581 году атаман Ермак Тимофеев сын с ватагой весьма странного состава — татары, литва, немцы из пленных и ландскнехтов — начал свой знаменитый поход. И чуть ли не все прошедшие четыре столетия историки спорят: кто послал Ермака в Сибирь?
Указания на русского царя как на главного заводчика похода отпадают сразу же. У Ивана Грозного не хватало людей и денег на оборону от войск Стефана Батория. Под угрозой Псков! А с низовий Волги пошла в набег Ногайская орда!..
Иван Грозный сам узнал о Сибирском походе из доноса пермского воеводы, владения коего подверглись разорению в 1581 году от шайки пелымского князька, — после того, как все оружные люди ушли из Нижнего Чусового городка с ратью Ермака за Каменный Пояс. Государь разгневался на своих былых любимцев Строгановых, обозвал их изменниками да повелел вернуть атаманов из ненужного похода. Эта гневливая царская грамота породила версию о Строгановых как вдохновителях «покорения Сибири». Но и она не выдерживает критики. Здесь, в крепости Кергедан, ратники были гораздо нужнее, чем за Каменным Поясом: вогульские да остяцкие князьки осмелели. А паче всего Строгановы опасались царя Ивана Васильевича, скорого на расправу за своеволие.
Не годятся и предположения о самостийном походе казаков «за зипунами»! За легкой и богатой добычей гулевым людишкам следовало бы идти в Югорскую землицу: там и мягкой рухляди поболе, и князьки сговорчивее, оттого что изведали силу русского оружия еще в 1499 году. Ан нет, рать Ермака упрямо плывет на стругах по рекам Чусовая, Тура, Тобол и Иртыш. По пути захватили немало стойбищ, поживы в них хватало с лихвой на весь майдан. До-о-омой! Но Ермак Тимофеевич приказывает плыть и плыть вглубь тайги, к стольному граду татарскому. Так ведет войско не казак, а претендент на трон, наследник!
И если все было так (или примерно так), как мы предположили, то уже не удивительно, что атаман казацкий не делает попыток замириться с Кучумом даже после того, как тот признал себя побежденным, поклялся не воевать впредь с победителем да исправно платить ему ясак. А ведь те же донские и волжские гулевщики на зиму уходили из Дикого Поля домой, к родным куреням. А в Ермаковой дружине особенной чудные воины собрались: и смерти не боятся, и домой не ходят — одну зиму, другую и третью. Ответ один: в край пришли наемники — воюют, пока им платят, а богатый атаман приводит к шерти (присяге) бывших подданных Кучума.
Родовитостью Ермака объясняются и загадки с посольством покорителя Сибири в Москву — с пожалованием атаману титула «князя Сибирского» и подчинением ему пяти сотен царских стрельцов во главе с воеводой князем (I) Семеном Волховским и сотником стрелецким Иваном Глуховым при нем. Все встает на свои места, если иметь в виду, что не кто-нибудь, а новый хан Ер-Мар бил челом Ивану Грозному новой землицей и подданными ему людишками. Что легитимный правитель Сибирский отправил на Русь дружественное посольство во главе с военным визирем Иваном Кольцо. И Строгановы не посмели задержать посла могучего соседа, хотя силы у них для того были, а сам посол числился в «ворах», то есть его должно было заковать в железо и ждать суда…
А что же голландец Алферий? В феврале 1581 года он гостил у старого друга «математикуса» в прибалтийском городе Аренсбурге. Говорил, что он уже нанял на верфях Антверпена «охочих людей» для постройки двух морских кораблей в устье Северной Двины и что в мае построенные им корабли пойдут к устью Оби. А там по таежным рекам направятся в Китай и Индию. (Рассказ о беседе с Оливье Брюнелем прибалтиец записал и переслал отчетом в Антверпен известному ученому Герхарду Меркатору, дабы тот уведомил об этом своих друзей-картографов в Англии. Получатели же напечатали это письмо в научной книге, таким вот путем оно сохранилось до наших дней.)
Планы Алферия, видно, были заранее оговорены с Ермаком по месяцам, ибо недаром наемная рать потомка Пресвитера Иоанна задержалась осенью 1581 года на пути к Кашлыку на целых шесть недель. Не дождавшись кораблей из Архангельска, атаман казацкий вынужден был начать войну с Кучумом лишь силами своей дружины. Голландский парусник был еще в устье Оби, когда Ермак уже вышел на берега Иртыша. Пушки, порох, ружья и другие воинские припасы на корабле были захвачены… проклятым Мегметкулом! Но его люди не были знакомы «с огневым боем» и потопили ценный груз вместе с несчастными корабельщиками. Иначе бы оружие союзников могло обернуться против Ермака.
О корабле он проведал лишь весной 1583 года, когда ретивый племянник Кучумов попал-таки в плен к русским. Оскудение дружины в боевом запасе заставило Тайбу-гида послать на поиски груза своего доверенного атамана Богдана Брязгу. А для сокрытия причины похода на Север даже от своих была пущена легенда о Золотой Бабе — остяцком идоле языческом. После гибели Брязги в походе Ермак отправился по его следам сам и дошел с небольшим отрядом до Кымыза, но ничего не нашел.
Неудача сия стала одной из главных причин его гибели. Продолжалась трудная война.
Ермак попал в засаду…
Замечательное свидетельство об атамане-князе Ермаке получил уже в следующем столетии тобольский «звездочет и колдун» Ульян Моисеев сын Ремизов. Помимо других своих достоинств, сей служивый человек разумел речь татар и других «инородцев», пользовался их большим доверием. Знатоку благоволил воевода тобольский, боярин Петр Годунов. В 1650 году он поручил Ульяну Ремизову посольскую службу по весьма дивному случаю. Дружественный России калмыцкий князь Аблай-тайша обратился к наместнику русского царя в Сибири с просьбой одарить его, тайшу, железным панцирем Ермака Тимофеевича! Оказалось, что во владениях Аблая перед памятью Ермака преклоняются все кераиты и калмыки и называют его не иначе, как Бахадуром (богатырем). Искомый панцирь хранился на складах после смерти татарского мурзы Кандаула и не почитался русскими драгоценной реликвией. Во время посольской поездки к тайше «звездочет и колдун» тобольский записал со слов калмыков все обстоятельства гибели и погребения Ермака.
5 августа 1585 года сей потомок Пресвитера Иоанна утонул, и только 13 августа рыбачивший на Иртыше внук князя Бегиша Яниш вытащил тело петлею из воды на берег за много верст ниже по течению от места гибели атамана-князя. Мурза Кандаул при большом стечении народа подвергал останки утопленника особым испытаниям, дабы увериться в покровительстве языческих богов телу героя. Через шесть недель испытаний татары похоронили Ермака Тимофеевича на Бегишевском кладбище. Близ мазара Хакима-аты, первого из проповедников ислама в Сибири. На языческой тризне по избраннику богов татары съели тридцать кобыл, а доспехи чудодейственные разделили между собой так: верхний панцирь взяли шаманы известного белогорского идола, нижний панцирь взял мурза Кандаул, кафтан — новый хан сибирский Сейдек, сын Бек-Булата, а саблю с поясом воинским — его советник. Ну не чудны ли дела Твои, Господи, коли Твой раб верный не выпустил сабли из руки, погибнув в хладных водах?..
Ульян Моисеев сын Ремизов представил свою запись рассказа о Ермаке воеводе Годунову и епископу Тобольскому Симеону, сильно удивив сих столпов российской государственности в Сибири. Сообщение засекретили. Знать, невмоготу было владыке Тобольскому поведать своему клиру о том, что в сибирских храмах прославляют инородца и еретика! Сказания же калмыцкие о кровоточащем теле семинедельного утопленника Ермака и о хищных птицах, боящихся сесть на чудодейственный труп, пошли гулять по Руси православной, хотя сии знаки святости мертвеца — сугубо языческие и тюркские!..
Была надолго утеряна и забыта святыня кераитов — серебряное цельнолитое блюдо-дискос. В центре дискоса — несторианский крест, а вокруг него — евангельские сцены. Рисунок и надписи — сирийские. Фон и отдельные части фигур позолочены. В трех переплетающихся медальонам вокруг креста изображены сцены: «Вознесение», «Жены у Гроба» и «Распятие». В промежутках между медальонами — «Даниил во рву львином», «Отречение Петра» и «Стража у Гроба Господня».
Святыня хранится ныне в Государственном Эрмитаже в коллекции «Восточное серебро» под названием «Григоровское блюдо», ибо было выкопано из земли в конце XIX века у села Григоровское Пермской губернии. Но с личностью Ермака, как и с потомками Пресвитера Иоанна, с несторианами, пришедшими в Сибирь, его никто не связывал.
Автор: Муса Валиев.