Из истории медных денег на Руси. Часть первая.

25 июля 1662 года над Москвой разнесся набат. Ремесленники, «посадские люди», стрельцы спешили на Красную площадь. Оттуда многотысячная толпа двинулась в Замоскворечье, по Ордынской дороге, к селу Коломенскому, где отдыхал в своем роскошном загородном дворце царь Алексей Михайлович. Не хлеба, не защиты от боярского засилья требовал народ от царя, а… ликвидации медных денег.

…Исстари, с первых дней государства Московского, страна не знала иных денег, кроме серебряных; золотые были своеобразной редкостью и служили чаще наградой, чем средством платежа. Но к середине XVII века все явственнее стала ощущаться нехватка серебра: войны, которые вел «тишайший» царь, требовали новых и новых расходов. Тут-то и было решено начать массовую чеканку медных денег, ввести их в обращение, но с тем, чтобы налоги и подати по-прежнему принимались только серебряной монетой. Юристы сказали бы, что последнее обстоятельство выглядело как явная улика против правительства: оно сознательно шло на обман и ограбление народа. Ведь каждому ясно, что медь дешевле серебра. «Государь всея Руси» встал на тернистый путь фальшивомонетчика!

Достоинство (или, как говорят нумизматы, номинал) монеты было обычно несколько выше, чем цена металла, пошедшего на ее изготовление (небольшая разница составляла доход казны). Поэтому, если медь ценилась, допустим, в двадцать раз дешевле серебра, медный пятачок по цене и по покупательной способности был бы равен серебряному лишь в том случае, если бы он весил в двадцать раз больше серебряного. Но в то время, о котором идет речь, не было ни пятаков, ни гривенников, ни двугривенных: чеканились только серебряные копейки .

Поэтому, когда появились медные монеты — такой же величины и формы, с таким же рисунком и надписью, они (хотя официально медные копейки и были провозглашены равноценными серебряным) были встречены в штыки. С каждым днем разница курсов серебра и меди росла: в конце концов, за одну серебряную копейку стали платить 10, 20, 40 и даже больше медных монет. Но правительство упорно продолжало платить народу медью по курсу серебра…

…Испуганный царь успокаивал негодующую толпу, уговаривал людей разойтись по домам. А через неделю началась кровавая расправа над восставшими: самых непокорных ожидала плаха, остальных — кнут, клеймение раскаленным железом и ссылка. «Медный бунт» был подавлен. Но продолжать чеканку медных копеек правительство все же не посмело.

Как же обходились одними копейками наши далекие предки? А вот как. Раскроем знакомую всем с детства сказку П. П. Ершова «Конек-Горбунок» и отыщем эпизод, где Иван вывел на продажу двух златогривых коней и торгуется с покупателем-царем:

...«Что в промен берешь добра?»

«Два-пять шапок серебра!»

«То есть это будет десять…»

Царь тотчас велел отвесить

И по милости своей

Дал в прибавок пять рублей…»

Просто диву даешься — до чего «нумизматический» отрывок! Вот указание на то, что некогда покупка была разновидностью обмена одного «добра» на другое. Иван, по всей вероятности, мог спросить с царя, что угодно: землю, скот, оружие, но он предпочел, говоря языком экономики и товарно-рыночных отношений, ведь «всеобщий товарный эквивалент» — деньги.

Любопытно и то, что продавец и покупатель пользуются различными системами счета: Иван считает древним способом — «пятками» (от числа пальцев на руке; ведь и римская цифра V есть ни что иное, как упрощенное изображение пятерни с оттопыренным большим пальцем), а царь знаком с десятичной системой. Но еще более интересны для нас упоминаемые Ершовым меры денег. Иван исчисляет деньги шапками, то есть определенным объемом, а точнее — весом монет, входивших в этот объем. Очевидно, и для царя такое исчисление понятно, поскольку он «тотчас велел отвесить…» Наконец, кроме десяти «шапок» расщедрившийся царь дает Ивану еще «пять рублей».

Пятирублевой бумажкой? Пятью рублевыми монетами? Нет, конечно, — теми же копейками, и снова взвесив их, поскольку рубль был в XIV—XVII веках не счетной, а весовой единицей, заключавшей в себе определенное количество серебра. И только незначительные суммы подсчитывали «по копеечке»:

Братья сеяли пшеницу

Да возили в град-столицу —

Знать столица та была

Недалече от села.

Там пшеницу продавали,

Деньги счетом принимали…

И можно понять братьев, решившихся на кражу коней у Ивана: что значили их мизерные «пшеничные» сделки в сравнении с продажей «златогривых», сулившей им целое состояние! Ершов очень точно охарактеризовал денежные операции в допетровской Руси.

Итак, в старину деньги ходили не столько «на счет», сколько «на вес». Объяснялось это своеобразием, а вернее сказать, несовершенством тогдашней техники монетного дела.

В XVII веке в России монеты изготовлялись из… проволоки. Серебряная проволочка разрубалась на короткие — около сантиметра — кусочки; каждый кусочек мастер-чеканщик клал на штемпель, накрывал его вторым штемпелем и с силой ударял по верхнему из штемпелей. Комочек серебра расплющивался, и на нем оттискивалось вырезанное на штемпелях изображение: с одной стороны — царский титул, с другой — Георгий-Победоносец (старинный герб Москвы) в виде всадника с копьем. В религиозных тонкостях народ разбирался слабо, а вот всадник с копьем, «копейщик», был знаком каждому. Поэтому и деньги получили название «копейных денег» или просто «копеек».

Способ изготовления определял и размеры монет. Ясно, что «проволочным» методом нельзя отчеканить монету большой величины, так как крупный комок серебра труднее расплющить (у краев монеты неминуемо образовывались бы трещины). Вот и оставалось выбивать копейки — многие миллионы копеек. Сменялись цари — сменялись их имена на монетах, а мастера продолжали рубить на кусочки серебряные прутки…

Мы привыкли к тому, что деньги считают. Но в крупных магазинах, в банках — везде, где скапливается много мелкой монеты — ее обычно не считают, а взвешивают. Ведь каждая наша копейка весит ровно 1 г., двухкопеечная монета — 2 г, пятак — 5 г. Поэтому любую сумму «мелочи» можно определить и подсчетом и взвешиванием.

А в XVII веке монеты получались неодинаковыми по весу — попробуйте-ка разрубить проволоку на абсолютно равные кусочки! — неправильной, овальной формы, похожие на рыбью чешую. Кроме того, казна неоднократно уменьшала средний размер и вес серебряной копейки, что приносило немалую выгоду. «Царь указал, а бояре приговорили» — и в итоге на протяжении XVII века копейка «похудела» более чем вдвое. Значит, в то время человеку, обладавшему мало-мальски значительной денежной суммой, было безразлично, сколько штук копеек он имеет, но зато было очень важно знать, сколько эта сумма весит.

Автор: М. Львов.