Библиотека Ивана Грозного
Вопрос о библиотеке Ивана Грозного, якобы замурованной 400 лет назад в одном из кремлевских подземелий, до сих пор привлекает внимание ученых историков, вызывает горячие споры. И это неудивительно. Речь идет об интересной и важной проблеме. Какими, собственно, сведениями располагает историческая наука?
В одном из дошедших до нас сказаний о монахе Афонского монастыря Максиме Греке рассказывается, что у царя Ивана Грозного существовало замечательное собрание редчайших древних рукописей — целая библиотека. Эта библиотека, говорится в сказании, досталась царю в наследство от деда — великого князя Ивана III и его жены Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора. Именно она и привезла в Москву наиболее ценные рукописи из императорской библиотеки. Отец Ивана Грозного, великий князь, пригласил для составления каталога этих книжных сокровищ Максима Грека.
Получивший образование в Париже и во Флоренции, Максим Грек, так говорится в сказании, ревностно взялся за порученный труд. Между прочим, он стал сличать тексты некоторых греческих книг с их переводами на церковно-славянский язык, обнаружил в переводах много неточностей и принялся их исправлять. Это вызвало недовольство московского митрополита Иосафа. Почтенный служитель церкви оклеветал Максима Грека. Тот был изгнан со службы и подвергся преследованиям. В сказании, однако, не упоминается, успел ли Максим Грек составить каталог великокняжеской библиотеки или нет.
Сохранилось еще одно свидетельство: в Ливонской хронике, составленной в XVI столетии, говорится, что библиотеку Ивана Грозного якобы видел некий немецкий пастор Иоганн Веттерман и что хранилась библиотека в двух сводчатом подземелье под Кремлем. Других сведений о книжных сокровищах русского царя в документах XVI века не обнаружено.
В 19-м веке загадочной библиотекой заинтересовались два немецких ученых. Один из них даже приехал в Москву. Но никаких следов библиотеки Ивана Грозного в московских архивах ему не удалось обнаружить. Тогда он попытался искать ее под землей. С помощью железного зонда ученый обследовал территорию Кремля, но безрезультатно. Неудача этих поисков, однако, не обескуражила его. Уезжая из Москвы, исследователь писал: «Наука поздравит Россию, если ей удастся отыскать свой затерянный клад. Но она с благодарностью отнесется даже к отрицательному результату поисков, потому что только тогда вопрос о судьбе сокрытых рукописей будет окончательно решен».
Русские ученые лучше иностранцев знали историю и состав московских книгохранилищ. Но относительно судьбы библиотеки Ивана Грозного у них были разные точки зрения. Некоторые считали, что эта библиотека сгорела во время одного из кремлевских пожаров. Другие же придерживались того мнения, что ее остатки поступили в книгохранилище московского патриарха и растворились там. Ряд исследователей считали, что библиотека уцелела и искать ее надо в Кремле.
И вот в конце 19-го века один скромный сенатский чиновник сообщил крупному знатоку кремлевских древностей, историку Забелину, что в архиве монетной канцелярии он обнаружил целую пачку документов большой давности. Эти документы свидетельствовали о том, что по повелению Петра Первого в Кремле производились многолетние розыски библиотеки Ивана Грозного.
…В декабре 1724 года приехавший из Москвы в Петербург пономарь Конон Осипов подал в канцелярию фискальных дел пространное донесение, в котором писал: «Есть в Москве под Кремлем-городом тайник, а в том тайнике есть две палаты, полны наставлены сундуками… А те палаты за великою укрепою; у тех палат двери железные, поперек цепи, в кольца проемные, замки вислые превеликие, печати на проволоке свинцовые, и у тех палат по одному окошку, а в них решетки без затворов».
Обо всем этом Осипову якобы рассказал перед смертью дьяк большой казны Василий Макарьев, обследовавший этот тайник по приказу сестры Петра Первого, царевны Софьи. «А ныне,— сообщал пономарь,— тот тайник завален землею, за неведением». Были начаты земляные работы, связанные с поиском тайника. Вскоре, однако, из Петербурга прибыло распоряжение, «той поклажи больше не искать и денег Осипову не давать».
Все же через девять лет, несмотря на неудачу первых поисков, Осипов вновь подал в сенат прошение, в котором сообщал: «Повелено было мне обыскать под Кремлем-городом в тайнике две палаты великие, наставлены полны сундуков и оному тайнику вход я сыскал и тем ходом идти стало нельзя…» Конон Осипов доложил о встретившихся препятствиях вице-губернатору.
Поднятый Осиповым вопрос о возобновлении раскопок в Кремле сенат обсуждал два раза. Пономарю было предложено представить точные сведения, где он предполагает найти «поклажу». Осипов указал четыре места. В архиве сохранилось донесение секретаря сената, что рвы были копаны даже не в четырех, а в пяти местах. «И той работы было немало, но токмо поклажи никакой не отыскал».
Поиски таинственной «поклажи», проведенные Осиповым, указывают на то, что в кремлевских подземельях, возможно, имелись секретные хранилища, о которых было известно лишь очень немногим.
Упоминание в донесении пономаря о большом количестве сундуков, виденных в подземных палатах дьяком Макарьевым, заставило Забелина высказать предположение: не эти ли сундуки упоминаются в самой древней описи царского архива? «Утрата этих ящиков,— заявил Забелин,— несравненно горестней для русской истории, чем утрата всей библиотеки Ивана Грозного».
Догадка Забелина, что под землей надо искать не только книгохранилище Ивана Грозного, а весь его архив, ободрила сторонников продолжения поисков библиотеки. Точку зрения Забелина поддержал еще один известный ученый — академик Алексей Иванович Соболевский. Пусть Осипов ничего не нашел,— писал он,— из этого вовсе не следует, что библиотека перестала существовать. В заставленных сундуками палатах могли быть спрятаны не только архивные документы, но ценнейшие рукописи из царского книгохранилища. Соболевский предлагал немедленно начать под Кремлем раскопки. В том, что они не будут напрасны, он не сомневался. В частности, Соболевский привел один забытый историками документ, в котором ученый видел подтверждение, что библиотека действительно существовала.
Но другие исследователи продолжали считать, что поиски царского архива под землей будут бесполезны. Они доказывали, что если библиотека и существовала, то рукописи частично погибли, а частично разошлись по другим архивам, где и затерялись. А некто Белокуров, чиновник московского архива, даже написал целое сочинение, в котором доказывал, что такой библиотеки вообще никогда не было. «Отыскивать следы мнимых рукописных сокровищ Ивана Грозного станет только ученый, обладающий беспочвенным воображением и не доверяющий исторической критике»,— писал он в 1911 году в «Журнале министерства народного просвещения».
И все же именно такой ученый, обладавший очень пылким воображением и доверявший своему опыту, нашелся! Это был археолог Игнатий Яковлевич Стеллецкий. Он горячо верил в необходимость продолжения поисков под землей утраченных книжных сокровищ. «Разрешить вопрос окончательно!» — вот чего добивался Стеллецкий, доказывая необходимость возобновления розыска библиотеки Ивана Грозного.
В 1912 году в Кремле производились работы по приспособлению части арсенала под музей трофеев первой Отечественной войны. Стеллецкий не упустил случая забраться в подвал арсенала и тщательно осмотреть его. Вскоре он наткнулся на твердый кирпичный свод. При каждом ударе свод издавал такой звук, словно это был не камень, а пустая бочка. «Было очень соблазнительно на свой страх и риск пробить этот свод и, юркнув в пролом, исследовать подземный Кремль»,— рассказывал впоследствии ученый. Но на это он не решился.
Через год в Кремле снова начались подземные работы в связи с реставрацией Успенского собора. К поискам библиотеки Ивана Грозного они не имели никакого отношения, но опять напомнили о ней. Непризнанному искателю книжных сокровищ удалось поступить делопроизводителем в Архив министерства юстиции. Директор этого архива, профессор Цветаев, выхлопотал Стеллецкому разрешение осмотреть подземелья в Арсенальной и Тайницкой башнях для проверки содержащихся в документах архива сведений о них. Вдвоем со смотрителем архива Стеллецкий спустился в подземелье Арсенальной башни. Тщательно исследовав его, они нашли давнишний пролом, сделанный, очевидно, еще Кононом Осиповым. В нем торчала деревянная лестница, по которой они и стали спускаться вниз.
«В центре тайника возвышалась сложенная из камней пирамида. Налево чернело устье огромного сводчатого макарьевского тоннеля, ведшего когда-то под Тайницкую башню, а теперь загороженного каменным устоем арсенала…»,— писал впоследствии Стеллецкий. Где бы ни находилась библиотека, Стеллецкий все же считал, что раскопки надо вести из забитого каменной пробкой макарьевского подземного хода.
«Остановка за творческой инициативой,— писал он накануне первой мировой войны в газете «Утро России»,— поиски, надо надеяться, не заставят себя ждать». Но помешала война. В те годы об этом нечего было и думать.
После Октябрьской революции страна переживала трудное время. На немедленное возобновление поисков библиотеки в Кремле трудно было рассчитывать. Раскопки потребовали бы больших средств и надо было сначала доказать, что эти деньги не будут выброшены на ветер. На этот путь и стал теперь неистовый кладоискатель.
Предложение возобновить поиски книжных сокровищ Ивана Грозного он связывал с широким подземным наступлением на все вообще московские тайники и клады. В июле 1924 года Стеллецкий сделал доклад на эту тему в Историческом музее перед авторитетным собранием историков, археологов и инженеров. В разгоревшихся после доклада прениях голоса разделились. Одни были «за», другие — «против», но большинство склонялось к тому, что если даже библиотека и не будет найдена, раскопки могли бы дать много ценных сведений о подземном мире Кремля.
Всякий раз, когда энтузиасту-археологу задавали вопрос, где же, по его предположениям, должно находиться его «Великое Искомое», как он любил называть библиотеку, Стеллецкий отвечал по-разному. В 1913 году ему казалось, что ее следует искать под землей между тремя кремлевскими соборами. В 1924 году он утверждал, что она спрятана под дворцом. Но когда, наконец, Стеллецкий получил возможность практически приступить к поискам, он все же начал с Арсенальной башни, от которой шел подземный тоннель, уже нащупанный двести лет назад подъячим Кононом Осиповым.
1934 год принес археологу новые открытия. Обследуя заложенный камнем вход в тоннель, кладоискатель неожиданно обнаружил, что предшественники ввели его в заблуждение. «…Конон Осипов,— писал Стеллецкий в своих записях,— ничего не понял относительно происхождения тайника, на который он напоролся, копая «ров».
…Оказывается, не столб арсенала загородил вход, как думал Осипов, а этот ход был нарочно до дна заложен белокаменными глыбами и сверху засыпан землей…»
Была уже глубокая осень 1934 года, когда в Кремле собралась авторитетная комиссия в составе академика архитектуры Щусева, главного архитектора Кремля Виноградова и других. Самая важная для Стеллецкого часть решения этой комиссии гласила: продолжать расчистку вновь открытого хода после того, как будут закончены работы по реставрации подземелья Арсенальной башни и сооружен новый водоотвод.
Настойчивые усилия Стеллецкого возможно и увенчались бы успехом, если бы этому не помешали чрезвычайные обстоятельства: началась вторая мировая война, а вскоре после ее окончания Стеллецкий тяжело заболел и умер.
Производившиеся в течение почти трех столетий поиски библиотеки Ивана Грозного по разным причинам не были доведены до конца. Раскопки пока не дали прямых подтверждений существования этой библиотеки. Может быть сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать.