Путешествие в старинный Лондон. Продолжение.
В течение XI—XII веков старые города набирают силу, а рядом с ними появляются все новые и новые. Этот процесс приобрел беспрецедентные масштабы между 1150 и 1250 годами, на которые приходится пик средневековой урбанизации. В течение XII—XIII веков города разрастались, их границы расширялись, поднимались новые дома и церкви на ранее не освоенных земельных участках, возникали новые рынки и целые предместья. В городах по-новому организовывалось внутреннее пространство, формировалась совершенно особая социальная и культурная среда.
Обилие и полнота сохранившихся в лондонских архивах документов, которые относятся к истории одной из его центральных улиц — Чипсайда, позволяет реконструировать окружение, в котором жили и трудились ее средневековые обитатели. Начиная с XIII века большинство живших здесь людей занималось розничной торговлей. Первые этажи домов на улице были заняты очень маленькими лавками площадью в среднем от пяти до шести квадратных метров, в 1300 году их было около четырехсот. Позади лавок располагались торговые ряды. К началу XIV века многие дома в районе Чипсайда имели три этажа и мансарду. Наиболее солидные дома состоятельных горожан располагались вблизи от главной улицы, но не на ней самой.
В XV веке примерно 20—25 процентов их площади было занято под торговые помещения, склады и подвалы, 10 процентов приходилось на кухню, от 15-20 процентов — на мансарду, и лишь около 50 процентов было отведено под жилые и спальные комнаты. В боковых улицах и переулках очень тесно и скученно жили ремесленники — сапожники, портные, чулочники, кошелечники, булавочннки, ножовщики и другие.
Лондон времен Шекспира, кадр из исторического фильма “Анонми”.
Как правило, большинство средневековых английских городов выкупали королевские хартии, предоставлявшие им важные экономические привилегии, например свободу от поборов и пошлин и различные торговые монополии. Благодаря откупу следуемых короне с города ежегодных платежей — так называемому праву фирмы — он освобождался от повседневного вмешательства королевского шерифа в свои внутренние дела. К началу XIII века хартии имели около восьмидесяти городов, к началу XIV века — 192, к началу XV века — 234 города.
Некоторые хартии наиболее значительных и богатых городов включали и дополнительные вольности: право иметь городской суд, право избирать собственных должностных лиц и т. п. Лондон, конечно, обладал всеми этими правами раньше других городов. Однако получив хартию даже с весьма широкими привилегиями, английские города вовсе не становились независимыми «вольными городами» или «городами-сеньорами» — слишком сильна была английская централизованная монархия в отличие от раздробленных Германии и Италии.
Итак, в XII—XIII веках постепенно складывается сложная система городских вольностей и привилегий и юридически закрепляется особый статус горожан в государственном масштабе. При этом важной особенностью истории городского сословия в Англии явился прямой путь его консолидации, отсутствие в ней промежуточных территориальных или региональных стадий. С течением времени городские судебные и административные органы все больше интегрировались в национальную систему местного управления, но сама эта система достаточно гибко учитывала государственные и локальные интересы.
Обосновавшиеся в городах купцы и ремесленники здесь; как и в других городах Европы, объединялись в гильдии, которые не только защищали их экономические интересы, но и выполняли основные социальные функции общения и взаимопомощи.
Специфика данной ситуации в английских городах состояла в том, что здесь в отличие от стран континентальной Европы право верховной собственности на землю принадлежало короне и все феодалы были ее держателями, в том числе и принадлежавшей им городской недвижимости.
Первые документальные свидетельства о составе городского населения Англии содержатся в знаменитой «Книге Страшного суда» (1086 год), в которую были сведены данные, полученные в результате предпринятой по приказу Вильгельма Завоевателя уникальной переписи земельных держаний и доходов с них. Здесь впервые упомянуты burgenses, то есть жители городов, владевшие свободным городским держанием и имевшие соответствовавший ему держательский статус. Наряду с этим в описаниях городов имеются указания на городские владения феодалов разных рангов, светских и духовных, начиная с короля и архиепископа, епископов, аббатов, баронов и кончая мелкими вассалами. Земельные держания и дома феодалов в городах разного типа сохранялись на протяжении всего средневековья.
В ХII-XIII веках в составе населения относительно крупных английских городов особое место занимают представители собственно городского сословия — полноправные горожане-фримены (о англ. free man – свободные люди), то есть те, кто владел городским земельным держанием и уплачивал городские налоги. В городе также можно выделить различные профессиональные группы купцов и ремесленников, социально-имущественные категории (высший, средний и низший слой), а также статусные группы, то есть те, которые обладали различным объемом юридических прав, а именно полноправных членов гильдий, с одной стороны, и учеников и подмастерьев — с другой.
Купеческая верхушка крупнейших английских торговых центров, захватив контроль над органами городского самоуправления, в конце XIII века сближается по своему положению с патрициатом континентальных городов, но о фиксации права наследственной передачи статуса и говорить не приходится. Что касается социальной терминологии, отражавшей субъективную классификацию горожан, то в ее основе лежал главным образом имущественный критерий. Как показывает анализ лондонских налоговых списков конца XIII — начала XIV века и других массовых документов XIII-XV веков, категории, выделяемые ими в среде фрименов-налогоплательщиков, были равным образом лишены и социально-правовой и профессионально-производственной определенности.
Хотя реально существовавшие имущественные градации осознавались современниками, все же они были еще слишком подвижны. Подъем по социальной лестнице оставался открытой перспективой для представителей всех слоев горожан, по крайней мере до конца XV века.
И наконец, здесь же на двух полюсах социального спектра городских обитателей располагались элитные группы дворянства, духовенства (а в Лондоне — и многочисленных чиновников центральной королевской администрации), жившие в собственных особняках, и маргинальные группы, которые составляли городской плебс, заполнявший улицы и трущобы больших городов. В XIV—XV веках в благоприятных условиях высокой социальной мобильности складывается ситуация, стимулирующая матримониальные союзы, деловое партнерство, сотрудничество в местном управлении и в сфере парламентского представительства между купеческой верхушкой и городским дворянством – джентри и даже их частичное сращение.
Младшие сыновья дворянских семей стремились получить городское гражданство и становились юристами, купцами, предпринимателями, вступали в городские профессиональные корпорации и религиозные братства. Немало новых дворянских родов были основаны удачливыми отпрысками старого дворянства, которые начинали свои карьеры в городе учениками, делали здесь все свое состояние, скупали обширные поместья, получали титул и, оставив дела, возвращались в родное графство.
Через всю историю Лондона проходит тенденция к наращиванию людских ресурсов и концентрации богатства. По суммам налогов с населения, отражавшим аккумуляцию движимого имущества, Лондон был совершенно недосягаем для остальных городов, с ним могли сравниться лишь несколько крупнейших графств. Население Лондона, составлявшее в 1500 году 50 тысяч человек, впоследствии резко возрастает. По подсчетам британских историков-демографов, в течение XVI века оно учетверилось и составило примерно 5 процентов населения страны, к 1700 году выросло по сравнению с 1500 годом в десять раз и составило уже около 11 процентов населения страны, а Лондон стал крупнейшим городом Западной Европы.
Поскольку его собственное население, даже не могло себя воспроизвести, ведь прирост населения Лондона обеспечивался иммиграцией, которая в среднем составляла в 1600—1650 годах приблизительно 7 тысяч, а в последующие годы — 8 тысяч человек в год. Лондон привлекал избыточное население из провинции, но не только бродяг и нищих, в него устремились и многие представители высших классов. Бурное развитие Лондона стимулировало экономический рост на периферии своим спросом на товары массового потребления, продукты питания, топливо, строительные материалы. Его полное господство в экспортной торговле тканями с первой половины XVI века, напротив, оказало негативное воздействие на целый ряд провинциальных городов и портов и способствовало их упадку. С каждым десятилетием экономическое могущество и политическое влияние столичного региона возрастало.
Фернан Бродель дал самую яркую и емкую характеристику роли Лондона в последующей истории: «Какой только роли не сыграет Лондон в британском величии! Он выстроил и сориентировал Англию от А до Я. Его тяжесть, его необъятность вели к тому, что другие города едва существовали в качестве региональных столиц… В отличие от слишком обширной, внутренне разделенной Франции, разрывавшейся между Парижем и Лионом, Англия имела не только одну голову, но громадную… Все английское экономическое пространство подчинялось царственной власти Лондона… И все же не следует ли сказать, что если Лондон и создал первую форму сплоченного национального рынка, то последний впоследствии развивался и уплотнялся сам собой?
Автор: Лорина Репина.