Тайна убийства на улице Фероннери
«— …Если он будет упорствовать, тогда я буду надеяться на одно из этих событий, которые изменяют лицо государства.
— Если бы вы, ваше высокопреосвященство, потрудились привести мне исторические примеры таких событий,— сказала миледи,— я, возможно, разделила бы вашу уверенность.
— Да вот вам пример,— ответил Ришелье.— В 1610 году, когда славной памяти король Генрих Четвертый, руководствуясь примерно такими же побуждениями, какие заставляют действовать герцога (Бекингэма), собирался одновременно вторгнуться во Францию и в Италию, чтобы сразу с двух сторон ударить на Австрию, разве не произошло тогда событие, которое спасло Австрию?
— Ваше высокопреосвященство изволит говорить об ударе кинжалом на улице Медников?
— Совершенно правильно…»
Этот разговор всесильного герцога и кардинала Ришелье с коварной Миледи хорошо известен тем, кто читал романы А. Дюма. «Вербуя» Миледи в качестве непосредственного организатора убийства английского герцога Бекингэма, Ришелье намекает на одно из загадочных убийств в истории — убийство французского короля Генриха IV, произошедшее 14 мая 1610 года в Париже на улице Медников (по-французски – Ферронери).
Будущий король Генрих IV, сын Антуана де Бурбона и Жанны д’Альбре, родился на самом юге Франции. В середине XVI века там еще существовало крохотное королевство Наварра — все, что осталось от некогда влиятельной Испанской марки Карла Великого. Семья принца, кроме Наваррской короны, владела находящимся рядом графством Беарн, давшим впоследствии полуироничное прозвище Генриху — «Беарнец».
Генрих IV появился на свет 13 декабря 1553 года. Крестными отцами мальчика были два короля, два его тезки — Генрих II Наваррский, дед новорожденного, и Генрих II Валуа, двоюродный дядя маленького Генриха по материнской линии и одновременно… король Франции.
Путь к французской короне не был для Генриха простым и логичным завершением его политической карьеры. Но этот путь и не был полуавантюрным, головокружительным взлетом «выскочки-гасконца». «Помогли» здесь и мощные генеалогические корни Генриха, происходившего из знатнейшей аристократической семьи Франции, и определенное стечение обстоятельств, благодаря которым французский трон оказался вакантным именно в тот момент, когда единственным законным претендентом на него был Наваррский король.
Генеалогические корни Генриха IV уходили в глубокую древность. Его дальний предок по отцовской линии — Беатриса де Бурбон в 1272 году вышла замуж за Роберта де Клермона, шестого сына французского короля Людовика IX Святого из династии Капетингов, тем самым «породнив» бурбонскую ветвь с потомками Гуго Капета. Продолжатель этой ветви, отец Генриха Антуан де Бурбон, сочетавшись браком с Жанной д’Альбре (кстати, также ведущей свое родословие от Людовика Святого), получил приданое в виде Наваррского королевства. Через свою мать, знаменитую Маргариту Наваррскую, автора «Гептамерона», друга и покровителя Эразма Роттердамского, Жанна находилась в близком родстве с занимавшими французский трон Валуа: Маргарита была сестрой Франциска I, отца, правившего в момент рождения Беарнца Генриха II Валуа (1519—1559, правил с 1547 года), который, следовательно, приходился Жанне д’Альбре двоюродным братом.
Благодаря таким солидным, особенно по средневековым меркам, семейным связям, Бурбоны являлись принцами французской королевской крови. В случае пресечения старшей ветви Капетингов — Валуа, Бурбоны — младшая ветвь потомков Гуго Капета — становились бы законными наследниками французской короны.
Однако в середине XVI века ничто не предвещало династии Валуа скорого ухода с французской политической сцены. Династия казалась крепкой как никогда, о возможности пресечения рода не могло идти и речи. Действительно, король Франции Генрих II Валуа был счастливым отцом четырех (!) потенциальных наследников «короны предков». Сыновья — Франциск, Карл, Генрих и младенец Франсуа — вот кто олицетворял собой будущее Франции и династии в глазах еще не старого Генриха II. Вообще говоря, при таком количестве «претендентов» на престол, учитывая, что занимать его они могли лишь в порядке очередности, после смерти очередного старшего брата даже шансы последних двух принцев оставались крайне незначительными, что уж и говорить о «претендентах со стороны», представителях другой династии.
Невозможно было предположить, что молодые короли, поочередно сменявшие друг друга на троне после трагической гибели их отца (а Генрих II нелепо погиб на рыцарском турнире, устроенном им в честь бракосочетания одной из своих дочерей с испанским королем Филиппом II), уйдут из жизни в самом цветущем возрасте, не оставив наследников, способных продолжить династию. Однако именно так и случилось. Сначала Франциск II (1544— 1560, правил с 1559 года), потом Карл IX (1550—1574, правил с 1560 года), а потом и Генрих III (1551—1589, правил с 1574 года) восседают на французском троне и, не оставив потомства, покидают «подлунный мир». Факт остается фактом: в 1589 году Франция в очередной раз остается без короля, причем род Валуа оказывается исчерпанным. (Последний сын Генриха II — Франсуа, герцог Анжуйский умер в середине восьмидесятых годов XVI века, так и не успев примерить французскую корону.)
Согласно династическим законам, корона переходит к следующей по старшинству ветви Капетингов — Бурбонам. Возглавлял новую королевскую династию в это время наш герой — неистовый Беарнец, разменявший уже к тому времени четвертый десяток лет, «поднаторевший» и в политических интригах, и в тонких дипломатических играх, и в кровавых братоубийственных войнах, от края до края будораживших Францию, и в любовных похождениях… И он становится королем.
Став им, он тут же сталкивается с мощной оппозицией в лице парижской секции Католической лиги, противостоящей ему в первую очередь как королю, исповедующему кальвинизм. Недолго думая, уже не в первый раз за свою жизнь Генрих принимает католичество и въезжает в Париж «ревностным католиком», вернувшимся в лоно «истинной Церкви». Таким образом, знаменитая фраза «Париж стоит мессы!», вошедшая в анналы истории как яркий образчик политического прагматизма, открыла Генриху путь во французскую столицу, а значит, и к трону, и к сердцам многих французов, для которых возвращение короля в лоно католичества обещало ни много ни мало — установление мира в истерзанной более чем тридцатилетними войнами католиков и гугенотов (французских сторонников Реформации в ее кальвинистском варианте).
Генрих не обманул ожиданий своих новых подданных. Благодаря тонкому дипломатическому такту, он сумел в результате щедрых раздач должностей и замков, подкупов, уступок и нажимов уравновесить интересы как враждующих партий — католической и гугенотской, так и враждующих аристократических кланов, пытавшихся извлечь для себя максимальную политическую выгоду из религиозных столкновений, ими же провоцируемых.
Покончив с гражданскими войнами, правительство Генриха IV занялось восстановлением совершенно разрушенной страны: финансы, дороги, армия, каналы, земледелие, торговля — все это и многое другое требовало внимания, денег и заботы. Бессменный первый министр Генриха — герцог де Сюлли, преданный королю, талантливый и инициативный администратор, сумел поднять страну из руин». Интересно, что именно де Сюлли принадлежит первенство в воплощении идеи о проникновении Франции в Новый Свет: при нем основываются первые французские колонии в районе Великих Озер и город Квебек на территории современной Канады.
Одним словом, Франция после более чем тридцатилетнего самоистощения сил начала медленный, но неуклонный подъем. И безусловно, правление Генриха IV можно назвать временем процветания, не случайно простолюдины — крестьяне и горожане — звали Беарнца «наш добрый король Анри». Обладавший живым темпераментом (истинный гасконец!), огромной энергией и незаурядными способностями, Генрих активно действовал и на международной арене.
Основным конкурентом Франции в это время являлась Габсбургская Испания. Алчный Филипп II — ярый католик, «инквизитор на троне» и сменивший его в 1598 году сын, Филипп III, вынашивали планы усиления испанского влияния в Европе. Генрих IV пытался противопоставить замыслам Габсбургов союз традиционно антииспански настроенных европейских государств. С этой целью предполагалось объединить вокруг Франции как центра антииспанской политики протестантские кантоны Швейцарии, германских князей и ведущие войну за независимость от Испании Нидерланды, а также Англию, недавно разгромившую испанскую «Непобедимую Армаду» (1588), и совместными усилиями нейтрализовать внешнеполитические амбиции Мадрида.
И конечно, вполне естественно, что Генрих, политик трезвый и рассудительный, центральное место в антииспанском союзе отводил своей стране — Франции. К началу XVII столетия именно Франция начала свой политический, экономический и духовный Ренессанс. Возрождавшаяся из руин религиозных междоусобиц, успешно решавшая свои внутренние проблемы, она начинала по праву претендовать на первые роли в «европейском концерте»…
…Такой была Франция в тот майский день 1610 года: окрепнувшей, примирившейся и от того — сильной. День этот, последний для Генриха IV, известен историкам до мельчайших подробностей. Но об этом уже милости просим читать в нашей следующей статье.
Автор: Владимир Рудаков.