Письменность как ключ к власти
Возможно, мы так и не узнаем, что вызвало появление письменности в разных местах и в разное время. На Дальнем Востоке древнейшие известные нам памятники предназначались для облегчения связей с богами, тогда как на Среднем Востоке их главной целью было делопроизводство. Позже письменность использовалась для увековечения традиционных законов и легенд, причем вследствие его использования для коммерческих нужд на Среднем Востоке письмо постепенно упрощалась и, в конце концов, пришло к азбучным системам.
В то же время с таким развитием общество наделило чрезвычайной властью тех, кто овладел письменностью. В некоторых регионах мира письменность оставалось исключительной привилегией жрецов, тогда как в других, в частности, в древней Галлии, жрецы отказывались пользоваться ей, чтобы не записывать секретов своей религии. Как правило, письмо еще долго принадлежало к исключительной компетенции краснописцев, (к примеру, это было в таких далеких друг от друга местах, как Месопотамия, Египет и Китай).
Контролируя коллективную память общества, и отвечая за написание его законов, эти люди утвердились как советники чиновников и как судьи простонародья, присваивая себе долю сливок с богатства, которое они вычисляли, и с налогов, которые они собирали. При таких условиях римляне, уставшие от судей и правителей, действовавших в соответствии с неизвестными населению законами, эти римляне, овладев наукой писать и читать, приняли, чтобы законы обнародовались на деревянных щитах в Капитолии.
В эпоху нашествия варваров письменная культура нашла приют в монастырях, которые заботились о сохранении святых и литургических текстов. Гораздо позже, уже после перекройки Европы, письмо снова появилось в новых городах, и феодальные властители, утвердившие свою власть, вынуждены были обратиться за помощью к клеркам-писарям, специалистам в области грамотности, которые и прибрали к рукам привилегированные должности в молодых государствах Западной Европы.
При дворах властителей эпохи Возрождения «клерки секретов» или же «секретари» играли главенствующие роли, большинство гуманистов вышли из канцелярий Папства, Флоренции, из среды ученых людей, отвечавших за написание дипломатических, законодательных, юридических и административных документов.
Так, например, во Франции, письмоведы, купившие себе места в учреждениях, образовали новую социальную категорию, так называемое «дворянство наряда», которое не без успеха пыталось получить для себя большую долю власти и богатства государства.
Закон буквы
Итак, писание становится орудием управления и силой власти для определенных категорий «экспертов» и одновременно набрасывает свою собственную логику людям, которые им пользуются. Обеспечивая длительные записи установленных обычаев, оно понемногу препятствует эволюции этого стихийного продукта коллективного сознания вместе с обществом, которое его породило, тогда как устной традиции это разрешается. Итак, письмо постепенно утверждает господство закона, имеющего автора, дату и первоначальную письменную форму. Однако именно учитывая это обстоятельство, закон зафиксирован в письменной форме слов, поэтому неизбежно с течением времени он не согласуется с фазой меняющихся требований общества, вследствие чего постоянно возникают проблемы нового толкования.
Однако ситуация развивается не обязательно в такой способ. Еще и сегодня живут и используются такие системы письма, которые поддерживают гибкие связи с устным языком, системы, которые является произведением сочетания этой ряда факторов – структуры языка, внутреннего характера каждого народа и влияний, которые он испытал на протяжении своей истории. Кроме того, по крайней мере, на Западе, оформление документов постоянно претерпевало эволюцию в зависимости от изменений в обществе и сложных отношений общества с устным и письменным словом.
Так, например, свитки, на которых воспроизводились речи Цицерона, содержали в себе сплошной текст без промежутков между словами и без параграфов; они предназначались для чтения вслух и понимания на слух. Переписчики приобрели привычку систематически отделять слова лишь в XI веке. Произведение XIII столетия «Сумма теологии» Фомы Аквинского состоит из компактных страниц, где полно аббревиатур и цветных отметок ритма: задуманный в форме ряда устных диспутов, он поделен на отдельные статьи с изложением от отдельного к общему согласно устоявшимся образцам, назначением которого было избежать отклонений в рассуждении. Позже, после изобретения книгопечатания, параграф, которым мы пользуемся, постепенно вошел в общее употребление, благодаря промежуткам давая отдых глазам и разуму, давая читателю возможность переварить только что прочитанное. Не случайно Декартово произведение «Расправа о методе» (1637) был первым философским произведением на французском языке, изданным в современном стиле.
Вследствие таких стилей презентации текстов в печатной форме устная речь и письменный текст, отныне предназначены для чтения, а не для декламации или прослушивания, на Западе стали все больше расходиться между собой. Возможно, такое развитие способствовало, начиная с XIX века возвращению изображения и появлению агрессивной рекламы, влияющей на современные газеты, которые ради увеличения своих тиражей должны были пользоваться соблазнительной версткою, которая давала бы читателю максимум информации и эмоций в течение минимума времени.
Чтобы понять проблемы, которые возникают на том конце процесса письма, где начинается его чтение, мы должны сначала опровергнуть весьма распространенный тезис о том, что определенные разновидности письма функциональнее некоторых других. Сегодня каждый знает, что грамотность отвечает, прежде всего, необходимости открытости и коммуникации с внешним миром. Понимание текста это не только вопрос техники, оно требует от читателя соответствующего ментального орудия, капитала понятий, которые позволяют установить личный диалог с текстом.
Возможно, самым главным следствием появления письма стало разделение людей на определенные категории в зависимости от их доступа к нему. Как правило, в большинстве обществ это разделение происходило довольно рано в силу необходимости уметь если не писать, то, по крайней мере, читать чтобы расшифровать и изучить канонические или святые тексты. Религиозная и светская власть считала нужным научить людей, прежде всего, чтению, этой пассивной формы доступа к письму. Так, в частности в Европе, детей сначала учили распознавать буквы и слова латинских молитв, а письмо откладывали на потом, да и то оно было не обязательным. Следствием такого метода, а его в основном применяли в обучении девушек (о которых один из персонажей Мольера сказал, что их не надо учить писать, потому что тогда они смогут переписываться со своими любовниками), было появление социальной категории полуграмотных, которые часто могли распознать текст лишь благодаря коллективному чтению. В конце концов, чтение вслух или шепотом долгонько было весьма распространенным, особенно когда читали романы для женщин.
Молча («про себя») читать могли только те люди, которые принадлежали к господствующим кругам или же длительное время учились в колледжах и университетах.
Итак, западные общества долго были грамотными лишь частично; кто говорит не без преувеличения, что великие революции совершаются тогда, когда больше половины населения становится грамотным. Надо также помнить, что на протяжении всей истории не было сильных противоречий между письменной культурой и устной традицией. Большие народные движения (еретические течения средневековья, реформаторство XVI века, революции в Англии в XVII веке, во Франции в конце XVIII века и в России в начале XX века) черпали вдохновение, как из писания, так и из изображения, слова и песни.
В средневековье люди знали о религии, прежде всего то, чему их научили изображения, нарисованные на стенах церкви. Такое случается даже и сегодня — достаточно лишь вспомнить о месте, которое занимают в некоторых уголках мира молитвы под открытым небом или проповеди на улицах, актуальные песни или сказки и легенды на рабочем месте или возле костра, о многочисленных обменах между грамотными и «образованными» людьми о роли посредников, которую так часто играют люди, которые изучают писание самостоятельно. Именно через эти каналы теории Вольтера и Руссо достигли революционных масс, которые провозглашали себя сторонниками этих философов, хотя и не читали их произведений.
Позже, в течение последнего столетия, новые средства коммуникации отдали пальму первенства записанному слову и подвижному изображению. И в отличие от чтения эта техника скорее способствовала эмоциям и пропаганде, чем духовной логике и личным размышлениям.
Следовательно, длительная эволюция письма на Западе от первых пиктографических знаков к интегральному фиксированию речи с помощью фонетических знаков соответствует развитию логического и аналитического подхода, который отдает предпочтение письму с его стабильностью и фиксивностью перед непостоянством устного слова. Будучи орудием власти, письменность имеет также власть освобождать дух, который именно благодаря этому становится орудием освобождения от этой власти.
Автор: Анри Жан Мартен.