Ольвия – город второй жизни. Продолжение.
Первое известие об Ольвии оставил нам «отец истории» Геродот. Он жил в V веке до н. э. Он писал о высоких стенах и башнях, о торговле ольвиополитов со скифами, о скифском царе Скиле, который настолько перенял греческую культуру и обычаи, что выстроил в Ольвии богатый дворец и тайком, оставляя своих приближенных за городскими стенами, жил в городе, носил греческую одежду и поклонялся греческим богам. Скил плохо кончил — его свергли с престола соплеменники и убил собственный брат за тягу к знаниям и культуре…
Об Ольвии I века нашей эры рассказывал своим согражданам в 36-й «Борисфенитской» речи Дион Хризостом, посетивший Ольвию через сто с лишним лет после того, как город разгромили кочевники-геты. Известно, что ольвиополитом был известный философ Бион, а также ученый Посидоний Ольвиополит. Посидоний написал большой труд об Океане, о приливах и отливах, книгу о Тирской стране, Аттическую и Ливийскую истории. Ни одна из этих книг до наших дней не дошла.
Но теперь мы знаем улицы, по которым он бегал в детстве, гимнасий, в котором Посидоний учился, и те «душевые» кабинки, в которых он мылся после занятий.
Геродот в своей истории упомянул несколько скифских имен, связанных с Ольвией, и еще три имени своих собеседников называет Дион. Сейчас мы знаем по именам несколько сот человек, живших в разное время в Ольвии. За полутора вековую историю ольвийских раскопок археологи собрали множество документов: плиты с государственными декретами, надписи на пьедесталах статуй, списки граждан, надписи на черепках сосудов. Известны целые группы лиц, живших в одно и то же время, имена их сыновей и внуков, их дела, их история. Вот один из примеров.
К юго-западу от агоры член-корреспондент Академии наук Украины Л. М. Славин открыл так называемый «дом Агрота». Здесь, в самом центре города, в окружении общественных зданий находился своего рода «аристократический квартал». Ход в дом шел с главной улицы и приводил на широкий двор, вокруг которого располагались жилые помещения. Насколько богатым и изящным был дом, можно судить по остаткам капителей, колонн и пилястр, которые его некогда украшали.
Надпись на чернофигурном сосуде называла его владельца: «Агрот, сын Дионисия». В этом доме было найдено много терракотовых статуэток, мраморные статуи богинь Артемиды и Кибелы. Находки показывали, что Агрот происходил из знатного и богатого рода, по-видимому, был жрецом. Но достоверны ли эти предположения?
Еще в позапрошлом веке на Ольвии был найден пьедестал от статуи. Надпись на пьедестале гласила: «Братья Агрот и Посидей посвятили статую отца своего Дионисия, жреца, Дельфинию». Из другой надписи мы знаем что «Агрот, сын Дионисия, этот алтарь посвятил Афродите Понтии, будучи жрецом, и венец, ценой в пять золотых».
Таким образом, Агрот, сын Дионисия, жреца, в свою очередь стал жрецом и, по-видимому, состоятельным человеком: пять золотых — сумма по тем временам немалая! Приметы сошлись. И время одно: конец III — начало II века до н. э.
Любопытно, что о судьбе его брата Посидея тоже рассказала надпись, только найденная не в Ольвии, а на острове Делос в Эгейском море.
Где-то около 180 года до н. э. делосец Ангон, сын Харистия, внес в народное собрание предложение даровать проксению (право гражданства и льготы, с ним связанные) ольвиополиту Посидею, сыну Дионисия. Предложение было принято и запечатлено на мраморной плите.
По-видимому, в отличие от брата Агрота Посидей не стал жрецом, а выбрал себе торговую или дипломатическую деятельность, во время которой смог оказать какие-то значительные услуги делосцам…
Это — лишь маленький пример. Ольвийские надписи открывают совершенно невероятные возможности для подобных перекрестных «опознаваний». Имя Дионисия, отца Посидея и Агрота, стоит в списках граждан, у которых прослеживается судьба сыновей, внуков, а то и правнуков. Молодые люди, продолжавшие свое образование в Афинах, Милете, на Родосе и Делосе, путешественники и торговцы, дипломаты и воины.
…Каждый вечер, когда солнце скатывалось к степным курганам, мы с Александром Николаевичем возвращались на пустынное городище. Длинные резкие тени тянулись по высохшей и растрескавшейся земле старых раскопов. Можно было бродить по огромным блокам стен, которые описывал Геродот, забираться на цитадель, где экспедиция Л. М. Славина открыла остатки казарм и арсенала римского гарнизона, спускаться на берег, в Нижний город, раскопанный еще «родоначальником» Ольвии Б. Фармаковским. Каждый квартал был не похож на другой. В каждом из них чувствовалось свое, только ему присущее обаяние.
Вероятно, древних ольвиополитов так же тянуло вечером из своих домов в город. Куда? Мне кажется, туда же, куда обычно приходили и мы — в самый центр, на агору и теменос.
В каждом греческом городе был такой теменос — святыня, сердце полиса, где росла священная роща и стояли главные храмы.
Открытие на Ольвии теменоса — тоже заслуга Карасева.
Теменос Ольвии — единственный в мире. Причина та же: ни один древнегреческий город не сохранился в своем первозданном виде. Чем благополучнее была его история, чем дольше существование, тем меньше памятников ранних эпох сохраняет его земля для археологов. И — наоборот.
Мы ходим по плитам старых дорожек, останавливаемся возле алтарей, проходим в храмовую ограду. Здесь, среди священной рощи, выросшей из маслин, которые привезли с далекой родины первые поселенцы, поднимался главный храм ольвиополитов — храм Аполлона Дельфиния, покровителя купцов и мореходов. От самого храма осталось немного: фундаменты, несколько плит облицовки цоколя, архитектурные детали, вроде керамической капители колонны, — все, что позволило Карасеву реконструировать его полностью. Не сохранилась и роща — лишь ямы от священных маслин. Но когда-нибудь все это можно будет восстановить — и не только в воображении…
Вдоль остатков ограды стоят пьедесталы статуй. Здесь возвышалась когда-то статуя Дионисия, отца Агрота и Посидея. Возможно, тут стояла статуя Аполлона, работы афинского скульптора Стратонида, и какая-то статуя самого Праксителя. Сведения о покупке этих статуй найдены.
Раскрашенный красными, черными и белыми полосами алтарь для сожжений: огонь, уголь, пепел. Красный наклонный алтарь с желобком для стока — для кровавых жертвоприношений. Справа — остатки храма Зевса. У центрального алтаря — массивные стены: здесь было хранилище государственной и храмовой казны. Священный водоем, — запас воды на случай осады. Он сменил пришедшую в ветхость цистерну для воды — археологи нашли трещины в ее стенках, из-за которых цистерна превратилась в хранилище предметов, пожертвованных в храм. Больше двух тысяч терракотовых статуэток, сотни разбитых чернолаковых и чернофигурных сосудов с посвятительными надписями были подняты с ее дна — огромная коллекция!
И — гордость Ольвии — главный алтарь из мощных блоков известняка; тщательно подогнанных друг к другу, скрепленных по пазам расплавленным свинцом. Здесь совершались государственные жертвоприношения. Здесь просил богов о попутном ветре и благополучии отплывающий ольвиополит, и здесь же он благодарил за удачу.
— Вот, видите? — концом палки Карасев показывает на большой камень, как бы нависший в цементном футляре над землей. — Мы оставили его специально. Это — репер. Он указывает на уровень нового теменоса, возникшего в конце IV века. Почему именно в это время? Дело в том, что около 331 года Ольвию осадил полководец Александра Македонского Зопирион. Взять он город не смог. Бурное городское строительство в конце IV века в Ольвии, вероятно, было предпринято в честь победы над Зопирионом. Но ко времени строительства территория старого теменоса превратилась в котловину — в городе вокруг него уже нарос культурный слой. Надо было поднимать уровень и здесь. Но как? Разрушать святыни? Греки чтили богов, и ни у кого на такое дело не поднялась бы рука. И тогда они… похоронили алтари! Да, да! Они оставили на прежних местах алтари и пьедесталы статуй и засыпали их ровным слоем чистейшего лесса! Вот до этой отметки. Случай исключительный, невероятный! И новый алтарь, уже мраморный, скульптурный, был как бы надет на старый… Последующие события, особенно гетский разгром, не оставили в теменосе Ольвии камня на камне. В новом теменосе… А старый — старый сохранился таким, как видели его еще греки. Разве не удивительно?
Ольвия — одно из окон, широко открытых в мир Эллады, в прекрасное детство человечества.
Автор: Андрей Никитин.