Лицом к лицу с древним Псковом. Часть вторая.
Значит, подумала я, надо просмотреть столбцы XVII века. Правда, теперь они уже выглядят иначе: документы развернуты, частично расклеены и сложены в картонные папки. Но историки, конечно, по-прежнему называют их столбцами… Розыск среди таких материалов — работа невероятно трудоемкая и кропотливая. По Пскову есть 123 папки, а в каждой из них — по 300-350 листочков, то есть всего около 127 тысяч листов!
И тут ведь нет никаких подручных средств, не предложишь никакого усовершенствования: остается только терпеливо, шаг за шагом продираться сквозь дебри выцветших строк.
Шли дни. В сторону отложена уже гора папок. Там — самые заурядные дела XVII века и… никакого намека на старинные документы. Еще партия папок, еще, и вот в одной — земельный спор Спасо-Мирожского монастыря — того, которому принадлежала одна из ранее известных грамот. Спор идет об участке земли близ монастыря, и вдруг запись: «Да положил монастырский стряпчий на тое ниву даную и с тое даной взят к делу список, а в списке написано: Се куписе Анфиме и у Тимофея ниву…»
Весь окружающий мир сразу потускнел: нет сомнения, это — список с неизвестного до сих пор подлинника! Только в XIV—XV веках псковичи употребляли такой своеобразный оборот — «с е к у п и с е», то есть и вот купил то-то и то-то. Только так составлялись купчие XIV—XV веков. А вот и описание вислой свинцовой печати, которая скрепляла подлинник грамоты, — печать псковская вотчины великого князя Ивана Васильевича всея Руси. Такая печать была в употреблении в Пскове с 1469 по 1505 год.
Значит, путь поисков правильный, и ради этого можно просмотреть все 127 тысяч документов, исписанных торопливыми неразборчивыми почерками, стертыми и пожелтевшими от времени. И действительно, каждая неделя добавляла какой-нибудь новый старинный документ, поэтому в архив я шла, как на праздник. А один день был особенно удачным. Взяла я столбец № 154 — спорное дело о землях между Успенской церковью с Завеличья и Успенским монастырем с Полонища. Каждый претендовал на земли близ города Остров. Обычное разбирательство, листы с челобитными сторон, опросы свидетелей, желтые бумажные листочки XVII века… но что это? К очередному листку приклеена грамотка на пергаменте, написанная старинным почерком XV века, который историки называют полууставом.
Грамота скреплена настоящей свинцовой печатью. Так ведь это же подлинник XV века! Единственный подлинный псковский земельный документ XV века! Содержалось в нем духовное завещание Лкилины, жены псковского наместника князя Федора. Земли, дворы, дома, драгоценности, дорогую одежду из меха и заморских тканей завещает эта боярыня своему мужу, родственникам, монастырям.
Почему же подлинник оказался в делах XVII века, ведь обычно там оставался список, а подлинник подъячие возвращали владельцу? На сей раз писец нарушил порядок: игуменья Успенского монастыря слезно жаловалась позднее в Поместный приказ на «неправое писцово вершение», на то, что у нее отобрали ценный документ и теперь ей нечем доказывать свою правоту. Но дело сделано, подлинная грамота вклеена в столбец и отправлена в Москву в Поместный приказ. Монастырь проиграл тяжбу, а исторической науке оказана неоценимая услуга…
И, наконец, просмотрена последняя папка. Вот итоги: найдено 30 новых псковских документов XIV—XV веков! Эти документы позволят иными глазами взглянуть на историю земельных отношений в Пскове в XIV—XV веках. Однако прежде нужно материал подготовить для научного анализа установить время составления документа, найти земли, упоминаемые в них, объяснить значение вышедших ныне из употребления и диалектных слов и т. д.
Многие грамоты содержат такие сведения, которые помогают не просто отнести ее к такому-то веку, но и установить почти точную дату. Вот пример: грамота свидетельствует о том, что жители деревни Великое Поле — великопольские сябры — отдали землю под монастырь старцу Евфросину и игумену Игнатию. Игнатий был посвящен в это звание в 1460 году, следовательно, и грамота, где он уже назван игуменом, была составлена не ранее 1459 года. Но нужна еще и другая крайняя дата. Грамота также сама отвечает на этот вопрос: в ней сказано, что свидетелем сделки был псковский посадник Максим Ларионович. А он умер в 1465 году, и, значит, грамота была составлена между 1459 и 1465 годами.
Не сразу можно определить места и земли, которые записаны в грамотах. Они находятся в разных районах Псковской земли, в десятках километров друг от друга. Например, какой-то пскович по имени Осип имел земли в Устьях, в месте впадения реки Великой в озеро Псковское, близ церкви св. Николая. Владения псковича Никиты Хова располагались около погоста Выбуты. Жена псковского наместника князя Федора Лилина имела вотчину в семь дворов и половину мельницы за городом Остров, на речке Ряда. В трех километрах от устья Ряды до наших дней уцелели развалины старинной мельницы, упомянутой в грамоте.
Часто речь идет о маленьких деревушках, уже не существующих в наше время, о речушках и горках таких небольших, что им подчас не дано и названия. Но найти их нужно, ибо тогда старинный документ становится понятнее: незнакомое, непонятное слово оказывается названием реки или местечка, определяются размеры земельных владений. А как интересно просто обойти эти старинные земли, которые делили, меняли, продавали и дарили древние псковичи! На помощь приходит историческая география.
Мне была нужна очень подробная карта Псковской земли и обязательно такая, где сохранились бы старинные названия. Самой удобной картой оказались генеральные уездные планы второй половины XVIII века. Гордость императрицы Екатерины II — генеральное межевание земель сопровождалось составлением подробнейших уездных планов. Все речки, ручейки, озера, болотца, даже самые маленькие населенные пункты были нанесены на них. По ним лишь и можно отыскать земли, упоминавшиеся в старых грамотах.
Планы генерального межевания составлены в крупном масштабе: одна верста в английском дюйме. Размеры их огромны. Например, план Гдовского уезда занимает площадь около 12 квадратных метров. Чтобы работать над ним, нужно растянуть его на нескольких составленных вместе больших столах. Глаза разбегаются, когда ищешь на таком просторе — среди моря деревень, деревушек, селений и рек с притоками – один небольшой район, занимающий площадь не более 40—50 квадратных сантиметров. Не раз обойдешь его кругом и прочитаешь массу названий в поисках маленькой деревушки, о которой старинный документ утверждает, что стоит она на речке Насердице. Она-то и упоминается в завещании какого-то старосты. Но речки с таким названием на плане нет, да и деревня названа по-другому. Глазами нащупываешь похожие названия. Внимание привлекает озеро Серж: из него вытекает речка, в XVIII веке — Безымянная. А может быть, это и есть старая Насердица? Рядом, на север от озера, на плане указана Черная река — она названа в грамоте XIV—XV веков. Тут же — Белое озерко, также упоминаемое в старинном документе. Значит, сомнений нет, в грамоте речь идет именно об этих землях.
Но в ней упоминаются «горожаны», которые делят землю с монастырем. Какой же город с горожанами мог быть на этом месте — в глухом лесном краю? Карта снова отвечает на вопрос: рядом с речкой Насердицей была деревня Городня, жителей ее и называли «горожаны».
Продолжение следует.
Автор: Л. Марасинова.