История расизма
Где, когда и как появилась концепция расизма? Похоже на то, что она впервые появилась в обнародованном в 1933-1934 гг. книге Магнуса Гиршфельда, где он описал “расовую теорию”, которая должна укрепить гитлеровскую концепцию войны между расами. Итак, слово “расизм” родилось в Германии после первого же контакта с практикой государственного расизма нацистов, направленного в основном против евреев, а вместе с ними и против других народов – “извергов”. Далее это понятие развивалось под знаком теории арийской расы.
С 1938 года термин “расизм” появился в англоязычном переводе книги Гиршфельда. С тех пор благодаря различным теоретическим разработкам он получил свой официальный и международный смысл предвзятого убеждения в врожденном неравенстве человеческих групп.
Французский философ Пьер-Андре Тагиеф проследил два “больших появления” слова “расизм” во Франции. Первое, скорее эпизодическое, появление (1895-1897) совпадает с образованием “Аксьйон франсез” и созданием газеты “интегрального национализма” французского крайне правого движения под названием “Свободное слово” («La libre parole»). Представители этой политической мысли, активные пропагандисты антисемитизма во Франции, поддерживали одновременно тесные отношения с колониальными кругами и сами называли себя “расистами”, то есть представителями “французской расы”, которую предстояло спасать от вырождения. Позже, в период 1925-1935 годов термин “расизм” и “расисты” вновь появился, правда, в несколько более широком смысле для обозначения доктрины немецкого фашизма.
Именно это второе значение под влиянием Второй мировой войны совпало с англосаконским употреблением слова. Однако националистическая французская окраска в нем оказалась решающей: речь, где осуждается немецкий расизм, почти полностью строится на его отличии от французского национализма. Этот последний претендует на универсальность и требует “культурные” принципы, вполне чужые «натуралистической» немецкой традиции, приспособленной к идее биологической псевдо неизменности “рас”. Итак, истоки французского антирасизма во Франции питаются идеологией, которая сама собой ксенофобная и эссенциальная.
Такая упрощенная мной аргументация разоблачает двойственность, которая в определенной степени может характеризовать как антирасистские, так и расистские подходы. Двойственность эта проявляется в том, что они опираются как на идеализацию самого себя («раса господ»), так и на унижение другого (“дегенераты”, “изверги”, “примитивные” и т.д.). Двойственность находим также в связи, которую расизм поддерживает с универсальностью. Почти мистически усиливая иллюзию абсолютной исключительности и непременного превосходства нации или группы наций, которые считают себя “избранниками”, расизм парадоксально сочетается с универсальностью тогда, когда стремится вписать это превосходство в универсальную историческую схему или в естественную эволюцию всего человечества.
Поэтому не надо удивляться, что и сам антирасизм, в свою очередь втянут в поле национализма – государственную идеологию, которая сейчас доминирует, – порой проявляет подобную двусмысленность. Характерные черты французского развенчания “немецкого расизма”, развенчания в атмосфере национального реванша, находим в раскрытии нацизма некоторыми победителями во Второй мировой войне, а также в борьбе против колониального расизма некоторых национально-освободительных движений.
Само понятие “расы”, учитывая исключительную свою полисемию, обеспечивает переход от одного конъюнктурного проявления расизма к другому, от одной антирасистской стратегии к другой. Хотя «рас» нет, понятие “расы” в течение целых веков было “осью вращения” взгляда на историю и столкновения мировоззрений. Как бы менялись учитывая исторические обстоятельства значения определенных слов, эти изменения не затрагивали вопрос о связи между биологической наследственностью и культурной самобытностью, которыми дополняется термин “раса”.
Сегодня, видится, именно этот вопрос исчез, хотя, вполне возможно, он начало обозначатся другими терминами.
История и критика “расизма” потеряли свою девственность: зная о своей исторической и идеологической детерминированности, они должны бороться против последствий запущенной и подслеповатой терминологии, которой они пользуются.
В то время, когда определяется стандартное определение расизма, параллельно развиваются две большие дискуссии: одна касается связей между “расизмом” и “антисемитизмом”, другая – обстоятельство возникновения современного “расизма”. Если первой до завершения еще далеко, то во второй достигнут консенсус относительно датировки этого появления концом XV века, время “открытия” Америки. Действительно, это было начало европеизации мира, а также формирования абсолютных монархий (зародышей национальных государств), секуляризации антисемитизма и “одомашнивания” аристократии, подтолкнувшее развитие идеологии “чистоты крови”.
С нынешней дискуссии о значении “расизма” я вынес соблазн сформулировать методологический урок. С точки зрения истории, нет определенного вида расизма, который бы возник и исчез на Западе в ту или иную пору. Зато есть многочисленные последовательные идеологические конфигурации, тесно связанные со столкновением культур и политикой насилия (особенно насилия со стороны государства). Каждая из этих конфигураций передает сферы напряженности и внутренние антагонизмы какой-то из структур универсального господства, скажем, Римской империи, христианства, европейской экспансии, национализма мирового рынка, а завтра, возможно, “нового международного порядка”.
Каждая из них оставила свой знак, вошедший в состав нового “расизма”, который именно потому всегда является “неорасизмом”. Именно так произошло, наряду с другими, переход от теологического антииудейства к нерелигиозному антисемитизму, от биологического расизма к расизму по культурным признакам, от колониального насилия к постколониальной дискриминации людей с “Юга”. Хочешь не хочешь, это приводит к тому, что схемы господства и дискриминации, а также внутренней изоляции являются мощным орудием самоопределения и определения других, а, следовательно, исторической и коллективной памятью.
В конце концов, двусмысленность и теоретическое несовершенство антирасизма отнюдь не ставят под сомнение его необходимости. Подобно тому, как флуктуации расистского мировоззрения, узаконивая дискриминацию и сегрегацию, не способны скрыть аналогичности всех своих практических действий, так и непрерывность анти расизма в течении каждой эпохи опирается на осознание неприемлемого отвержения человечности, порождаемое расизмом, и на констатации того, что он несовместим воле.
Автор: Этьен Балибар.