Махатма Ганди и упорство в истине. Часть первая.
«Я сложил руки перед грудью в традиционном индусском приветственном жесте. Пистолет был в правой руке. Левой рукой я оттолкнул девушку, она могла помешать мне попасть в цель. Раздались выстрелы. Не могу сказать, сколько их было — два или три. Ганди сделал судорожный вдох и упал. Я крепко сжимал пистолет в высоко поднятой руке. «Полиция, полиция!» — закричал я… Но вокруг было необычайно тихо, и почти полминуты никто не двигался с места». Эти слова принадлежат Натхураму Годзе. Было 30 января 1948 года, 7 часов 17 минут, когда оборвалась жизнь Мохандаса Карамчанда Ганди, его последние слова «Рам! Рам!» («Боже! Боже!») мгновенно облетели всю Индию.
В ноябре следующего года Натхурам Годзе и его сообщник Нараян Апте взойдут на виселицу. Оба встретят смерть с книгой «Бхагавадгита» и картой нерасчлененной Индии в руках. Их тела по индусскому обычаю будут кремированы недалеко от тюремных стен, а это место потом перепахано и засеяно травой, чтобы никто не смог найти его. Пепел казненных будет тайно опущен в воды близлежащей речки, и это место тоже навсегда сохранится в глубокой тайне.
Ганди был известен всему миру как отец индийской нации, его называли Махатмой — Великой Душой. Как могло случиться, что насильственная смерть суждена была тому, кто всю свою жизнь проповедовал ненасилие?
Мохандас Карамчанд Ганди родился в 1869 году на западе Индии, родители его принадлежали к торговой касте бания из варны (сословия) вайшьев. Восемнадцатилетним юношей он отправился в Англию. Получив там юридическое образование, вернулся домой в 1891 году, но пробыл в Индии недолго. Через два года молодой юрист заключил контракт на работу в Южной Африке. В то время там находилось много выходцев из Индии, их бесправное и приниженное положение побудило Ганди всецело отдаться борьбе за улучшение жизни соотечественников. Именно в Южной Африке он оформился как политический деятель, выступающий за массовые ненасильственные методы борьбы, получившие название «сатьяграха» что в переводе с санскрита означает «упорство в истине».
Дважды — в 1906 и 1909 годах — Ганди побывал в Лондоне. Там и встретился впервые с Винаяком Саваркаром, лидером патриотически настроенной индийской молодежи, будущим идейным вдохновителем Годзе и Апте. В то время Саваркар был уже знаменит. Еще юношей он вместе со старшим братом создал молодежную организацию, которая в перспективе планировала вооруженное восстание против английских колонизаторов. В 1906 году Саваркар отправился в Лондон. Он написал книгу «Индийская война за независимость 1857 года», которая была отпечатана в подпольных типографиях Голландии и тайно, под обложками романов Диккенса, переправлена участникам революционных кружкой в Индии.
Саваркар перевел на свой родной язык, маратхи, биографию Джузеппе Мадзини — борца за независимость Италии. Имена Мадзини и Гарибальди будоражили индийскую молодежь. В предисловии к переводу Саваркар изложил свое политическое кредо: пути достижения независимости Индии он видел в организации тайных обществ, в индивидуальном терроре и самопожертвовании.
Ганди оценил его преданность делу свободы, но ориентацию на террор принять не мог. «В Лондоне я вступил в контакт со всеми известными индийскими анархистами, — писал Ганди в брошюре «Хинд сварадж» («Индийское самоуправление»). — Их смелость поразила меня, но я полагаю, что их рвение направлено по ложному пути. Я подумал также, что насилие — не лекарство для Индии и что индийской цивилизации нужно иное и более благородное оружие».
Не отказался от своей позиции и Саваркар. К индивидуальному террору прибегали в то время многие индийские патриоты. По словам вице-короля Индии, в стране между 1909 и 1912 годами совершалось в среднем по одному политическому убийству каждые две недели: стреляли, не делая при этом никаких попыток скрыться.
Возможно, что именно Саваркару принадлежит авторство слов, сказанных на судебном процессе 19-летним юношей Джингрой Маданлалой, стрелявшим в высокопоставленного английского чиновника: «Я считаю, что зло, причиненное моей стране, это оскорбление Бога. Не будучи одарен ни богатством, ни умом, человек, подобный мне, не может дать матери ничего, кроме своей крови и потому я приношу ее на алтарь отчизны… Я молю Бога лишь об одном, чтобы я родился у той же матери и мог умирать за ту же самую святую цель, пока она не будет достигнута и Мать-Индия не станет свободной…». Здесь все в русле воззрений Саваркара тех лет — и связь патриотизма с индийской религией, и ореол мученичества, и террор как средство достижения цели.
Саваркар любил говорить, что праведное насилие вполне законно, если речь идет о борьбе против попрания справедливости. Разве Дурга — это не богиня мщения, вопрошал Саваркар. И разве индийцы не устраивают празднества в честь этой богини?
Имя Саваркара постоянно упоминалось в судебных документах. Убийство судьи в его родном штате Махараштре привело практически к полному разгрому группы революционеров. Не избежал тюремного заключения и Саваркар. Чтобы доставить Саваркара на родину, в Англию прибыл глава полиции города Бомбея. Корабль, на котором они отплыли, встретил рассвет в Марселе. Саваркару удалось отвлечь внимание двух охранников, неотлучно находившихся около него, выпрыгнуть в иллюминатор и вплавь добраться до берега. Он опередил своих преследователей, добиравшихся до берега на лодке. Ему нужно было попасть в магистрат, где он мог попросить политическое убежище. Но его странный вид, крики преследователей «держи вора!», плохой французский язык, на котором он пытался объясниться,— все привело к тому, что полицейские передали Саваркара подоспевшим охранникам.
В 1910 году он предстал перед бомбейским судом и выслушал приговор: 50-летнее тюремное заключение на Андаманских островах. Ганди вернулся на родину в 1914 году и тотчас включился в политическую борьбу. Его учение стало определяющим идеологическим течением индийского освободительного движения. Участие каждого индийца в сатьяграхе, массовой ненасильственной политической борьбе, — вот к чему призывал Ганди. Искренняя и глубокая набожность, приверженность индуизму, о которой постоянно писал и говорил Ганди, импонировала подавляющему большинству его соотечественников. Но что понимал Ганди под «истинной религией», что было для него той «движущей силой», без которой, по его словам, «человек как корабль без руля»?
«Истинно верующий,— утверждал он,— это в первую очередь тот, для которого религия и мораль неразрывно связаны. Злой, жестокий, невоздержанный человек не может называть себя религиозным». Ганди требовал, чтобы индуистские этические принципы, разработанные в священных книгах, безукоризненно и последовательно воплощались в жизнь. Именно это важно, повторял он, а вовсе не купания в священных реках, не поклонение идолам, не паломничество и формальное исполнение обрядов «Следует наполнить и ум и сердце благими стремлениями, следует стремиться к постоянному самосовершенствованию», — писал он. Для этого нужно соблюдать те правила, что определены в священных книгах: ненасилие, стремление к истине, нестяжательство, невладение, целомудрие.
В дополнение к древним предписаниям индуизма он выдвинул шесть новых правил: обеспечение своего существования физическим трудом, бесстрашие, умеренность в пище, равное уважение всех религий, свадеши (бойкот английских товаров и движение за развитие отечественной промышленности), борьба за ликвидацию неприкасаемости. Эти требования гандизма имели явно политическую окраску и в то же время обращались к религиозным чувствам людей. «Борьба за сварадж (независимость) означает для меня духовное усилие, средство достижения мокши»,— писал Ганди. Ликвидация колониальной системы устраняла, по его мнению, всякое общественное зло и воспринималась вместе с тем как средство достижения индивидуального «спасения».
Продолжение следует.
Автор: О. Мезенцева