Иван Грозный и его сын. Продолжение.
В конце Ливонской войны в 1531 году Россия оказалась на пороге военного поражения. Армия Батория захватила важнейшие оборонительные пункты на северо-западных границах России и осадила Псков. Шведы завладели Нарвой, Ивангородом, Ямой и Копорьем. Война велась теперь на русской земле. Спасти страну от военного краха могли только энергичные военные действия. Но царь медлил и колебался. Он рассредоточил войска по крепостям. Между тем гарнизон Пскова вел неравную борьбу, героически отбивая приступы врага. В это время Грозный в глубокой тайне вел переговоры с английским правительством. В случае «большой беды» он намеревался покинуть страну и найти убежище в Англии.
Польская агентура доносила Баторию, что царь боится возмущения подданных, что в Москве с минуты на минуту может вспыхнуть мятеж. Хотя сведения такого рода и были сильно преувеличены, они имели под собой почву. Царские дипломаты невольно подтвердили их, заявив в Лондоне, что в людях Московского государства «была шатость» но теперь «те люди, вины свои узнав, государю били челом и просили у государя милости». Усматривая причину военных неудач в боярской измене, царь велел взять под стражу пришедших «в шатость» людей. В числе их был глава Боярской думы князь Мстиславский, который должен был публично признать свои вины, и только тогда был освобожден на поруки. Главный дьяк Посольского приказа Андрей Щелкалов был избит батогами и подвергнут большому штрафу. Государевы слуги разграбили дворы боярина Никиты Захарьина, дяди наследника.
Руководителей Боярской думы не могло не тревожить критическое положение страны. Их тяготили громадные поборы, которыми царь обложил земщину. Недовольные все чаще обращали свои взоры в сторону царевича Ивана. Ему исполнилось двадцать семь лет, он успел завоевать популярность в народе. С именем наследника многие связывали надежды на перемены к лучшему. Грозный давно не доверял царевичу. Теперь к недоверию прибавился страх. По словам Джерома Горсея, царь «опасался за свою власть, полагая, что народ слишком хорошего мнения о его сыне». Когда слухи о тайных переговорах царя с англичанами проникли в земщину, царевич и земские бояре не стали скрывать недовольства.
К концу жизни Грозный много болел, в нем появились признаки дряхлости. Между тем сын царя достиг «мужественной крепости» и был исполнен ярости против вторгшихся в страну «варваров». В армии и в народе говорили, что царевич настойчиво требовал у отца войск, чтобы разгромить врага под Псковом. В запальчивости наследник будто бы заявил государю, что сам-то он предпочитает сокровищам доблесть и что, будь у него даже меньше, чем у отца, богатств, он мог бы опустошить мечом и огнем его владения и отнял бы у него большую часть царства. В Пскове долго ходили легенды, что храброго царевича Грозный «остнем поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова».
Ссоры в царской семье случались по разным поводам. Царь Иван постоянно вмешивался в семейную жизнь взрослого сына. Он заточил в монастырь двух первых жен наследника и, кажется, собирался избавиться также и от последней невестки — Елены Шереметевой. Во всяком случае, последний роковой раздор царя с сыном произошел из-за нее. Шереметевы были противны Грозному. Он постоянно подозревал их в измене. Один дядя царевны Елены, боярин Никита, был по царскому приказу обезглавлен. Другой дядя, боярин Иван Большой (царь называл его «бесовым сыном»), насильно пострижен в монастырь. Отца Елены, боярина Ивана Меньшого, царь всенародно обвинял в изменнических сношениях с крымским ханом. Меньшой погиб при осаде Ревеля. И, наконец, последний дядя царевны, окольничий Федор, попал в плен к полякам, присягнул на верность Баторию и подал ему совет идти походом на Великие Луки.
Прежде, когда боярская «измена» вползала в царский дом, Грозный казнил дядек наследника, его братьев, а иногда и сестер, и на том дело заканчивалось. Больше всех страдали тогда Захарьины. Теперь настал черед Шереметевых. Но царь не мог заточить Елену в монастырь: она ждала ребенка. И вот-вот должна была родить. По обыкновению царская семья проводила осенние месяцы в Александровской слободе. Однажды царь Иван зашел в покои сына и наткнулся на неодетую сноху. По тогдашним понятиям женщина считалась вполне одетой только тогда, когда на ней было не менее трех рубах. Не ведая жалости, царь отколотил Елену посохом. Говорили, будто Грозный поступил так в припадке страшной ярости. Но его ярость была вызвана не одним только «неприличным» поведением Шереметевой. Царевич Иван, явившийся в комнату на шум, в сердцах бросил отцу такой упрек: «Ты без всякой причины отправил в монастырь моих первых жен, а теперь ты и третью бьешь, чтобы погиб сын, которого она носит во чреве».
Грозный не желал рождения наследника от Шереметевой. Его жестокая выходка имела свою логику. От страха и побоев Елена разрешилась в следующую ночь от бремени. Единственный внук Грозного появился на свет мертвым.
О гибели Ивана говорили разное. Но все толки сводились к двум версиям. Согласно одной, наследник скончался от смертельной раны в висок, по другой — он умер от горячки. Первую версию подробно изложил иезуит Антонио Поссевино, прибывший в Москву тотчас после похорон царевича. Достоверно известно, писал Поссевино, что наследник был убит в Слободе великим князем. Увидев, что отец бьет его жену, царевич пытался защитить ее, схватил государя за руки и тем обратил на себя гнев и удары отца. Иван Иванович был тяжело ранен посохом в голову подле виска и на пятый день умер от раны.
Антонио Поссевино старательно подчеркивал достоверность полученных им сведений. Его помощник, утверждал он, доискивался истины и сообщил ему «правдивую причину» смерти царевича. Однако старания иезуита не уничтожают, а усиливают сомнения по поводу некоторых деталей его рассказа. Так, Поссевино писал, что его переводчик (им был священник Дрекоцкий) находился при особе царя в Слободе в момент гибели царевича. В другом случае он говорит, что этот самый переводчик жил не в Слободе, а в Москве, где его держали в тесной каморе под охраной. Переводчик иезуита, по его словам, «очень подошел к пониманию русского языка», но познания его, очевидно, были далеки от совершенства.
Придворный историк Батория Гейденштейн настойчиво расспрашивал Поссевино о московской трагедии и старался проверить его слова другими показаниями. В итоге Гейденштейн объединил в своем рассказе обе версии гибели царевича. В его «Истории» сказано, что наследник от удара посохом пли от сильной душевной боли впал в падучую болезнь, потом в лихорадку, от которой и умер.
Русские источники очень глухо говорят о событиях, разыгравшихся в Слободе. Один летописец так описал смерть царевича: «От отца своего ярости приятия ему болезнь, от болезни же я смерть…» Это показание в некоторых существенных моментах совпадает со свидетельством английского посланника Джерома Горсея. Доверенное лицо царя Горсей исполнял самые секретные его поручения, имел много друзей при дворе. Едва ли можно усомниться в том, что он располагал самыми достоверными сведениями о делах царской семьи. По утверждению англичанина, царь поссорился с сыном и в ярости ударил его жезлом, но не в висок, а в ухо, ударил «так нежно, что тот заболел горячкой и на третий день умер».
Смерть от горячки или смерть от кровавой раны в висок? Какая из двух версий верна? Чтобы разрешить этот вопрос, надо обратиться к подлинному письму царя, некогда найденному Н. П. Лихачевым. В начале ноября 1581 года Грозный отправил из Слободы в Москву грамоту следующего содержания: «От великого князя Ивана Васильевича в се а Русии боярину нашему Миките Романовичу Юрьеву да дияку нашему Ондрею Щелканову. Которого вы дня от нас поехали и тово дни Иван сын разнемогся и нынче конечно болен, а намг докудово Бог помилует Ивана сына, ехати отсюды невозможно».»
Бояре «поехали» из Слободы 9 ноября. В тот же день Грозный избил царевну Елену и поссорился с сыном. Через четыре дня он написал письмо, проникнутое тревогой за совсем больного царевича. Царь боится признаться, что «немочь» Ивана-сына смертельна. Он надеется, что Бог вот-вот «помилует» царевича и тогда они выедут в Москву, где их ждали дела. В письме нет никаких распоряжений о вызове из Москвы медиков с лекарствами. (По некоторым сведениям, врачи были выписаны в Слободу вместе с боярами. Достоверно известно, что бояре прибыли туда лишь на девятый день болезни).
Царевич Иван не был положен на месте смертельным ударом в висок. Последние месяцы царь очень часто колачивал сына палкой. Об этом рассказывал Баторию один царский придворный, бежавший из Москвы за несколько месяцев до гибели наследника. Вероятно, царевич мог бы оправиться и от последнего удара. Но когда на другой день после ссоры ему сказали, что жена родила в ночь мертвого сына, он окончательно впал в горячку и, не выдержав страшного нервного потрясения, умер на одиннадцатый день болезни — 19 ноября 1581 года. Баторию говорили, будто царь часто бьет сына, потому что не любит его. Но это было не так. Грозный питал глубокую привязанность к старшему сыну и после его кончины едва не лишился рассудка от страшного горя. Смерть наследника, виновником которой он был, надломила царя душевно и физически. Он пережил царевича всего на два года.
Автор: Р. Скрынников.