География и археология
Перед археологией современности тот же далекий мир каменного, бронзового и железного веков предстает уже совершенно иным. То были эпохи поразительных рывков в расселении палеолитического человека, которые свершались еще сотни тысяч лет назад и достигли апогея примерно 35—15 тысяч лет назад. Тогда человек сумел заселить практически всю сушу земного шара. Через древнюю ледяную Берингию на Чукотке палеолитические первопроходцы перебрались на Американский континент. Долгие тысячи и даже десятки тысяч лет люди вдоль и поперек пересекали земной шар, познавали его. Самые разнообразные группы сталкивались друг с другом, воевали, торговали, обменивались вещами, идеями; сливались в единые этносы и культуры.
Археологи уже привыкли к открытиям, например, гигантских медных рудников, датированных пятым тысячелетием до новой эры. От этих горно-металлургических центров протягивались на заре эры металлов далекие, тысячекилометровые пути торговли медью. На карты археологических учебников нанесены также тысячекилометровые пунктиры военных походов и миграций. И датируются они не только, к примеру, I тысячелетием, но II и III тысячелетиями до новой эры. В этих передвижениях принимали участие массы населения.
В современной археологии прочные права гражданства получил и такой любопытный исторический феномен, как существование огромных общностей культур фактически во все исторические эпохи. В этих общностях на гигантских территориях повторялись сочетания принципиально сходных черт материальной и духовной жизни. Таковой в середине I тысячелетия до новой эры была общность культур скифского круга — от Монголии до Дуная. К ним относились и металлургические провинции V—II тысячелетий до новой эры, охватывавшие порой миллионы квадратных километров. В производящих центрах этих провинций господствовали единообразные сплавы металлов, использовалась одинаковая технология обработки металла, выделывались орудия близких форм.
Поразительно сходными были многие культуры мезолитического времени, датированные X—VIII тысячелетиями до новой эры с их мелкими и мельчайшими каменными орудиями. Они распространялись от субтропических областей вплоть до Северной Евразии.
В попытках объяснить эти явления ученые высказывали по преимуществу две основные точки зрения. Первая из них — до последних десятилетий господствовавшая — сводилась к тому, что человеческие культуры должны были или же могли проходить единообразные стадии развития. Обусловливалось это общими законами развития человечества и приводило к поразительному сходству форм материальной культуры, а сколько-нибудь широкое развитие коммуникаций в древнем мире отвергалось: мнение древних, что мир их — это множество изолированных и мало знакомых друг другу культур, принималось бесспорно.
Согласно другой, позднейшей точке зрения, развитие и существование древних культур было взаимосвязанным и взаимообусловленным. Разветвленная, широчайшая система коммуникаций и являлась причиной удивительного сходства форм самих древнейших культур.
Отвергать общие закономерности в развитии человеческих культур невозможно. Неразумно, однако, не признавать и наличия в глубокой древности у разнообразных культур широчайших взаимосвязей — общие закономерности могут и должны включать в себя этот феномен. Добавим на весы сторонников последнего взгляда еще ряд примеров.
Приблизительно за два столетия, в XV—XIII веках до новой эры, очень сложная технология отливки втульчатых тонкостенных орудий и оружия — так называемых топоров-кельтов и наконечников копий — возобладала практически во всех металлургических производственных центрах от Атлантики до Тихого океана. Да и сами формы отливавшихся изделий оказывались очень похожими. Параллельно этому во всех культурах северной половины Евразии, от Атлантики до Тихого океана, начинает доминировать новый сплав — оловянные бронзы. Также всего за полтора-два столетия, в VIII —VI веках до новой эры, все основные культуры Евразии и Северной Африки начали широчайшее производство железных орудий и оружия — свершился переход к железному веку. Можно ли думать о подобных революционных практически одновременных скачках в технологии основного производства древности, сбрасывая со счетов тесные контакты и развитые коммуникации?
Причем вырисовывается еще одна важная деталь. Очень часто открытие какой-нибудь технологии свершалось первоначально в одном месте и длительный период не было известно за пределами ограниченной территории. Спустя какое-то, иногда достаточно длительное время следовал как бы внезапный взрыв, и эта технология в исторически весьма короткий период завоевывала огромные территории. Железо, например, вначале стало известно в Малой Азии еще в III тысячелетии до новой эры. Первые орудия были здесь не рабочими, а ритуальными. Во II тысячелетии до новой эры их наборы, может быть малоазийского происхождения, мы встречаем и в усыпальницах египетских фараонов. «Взрыв» последовал, однако, только в VIII—VI веках до новой эры и с этого времени огромное большинство евразийских народов вступило в железный век.
Итак, реальность упрямо демонстрирует нам тесную взаимосвязь человеческих сообществ древнего мира, хотя сознание наших предков этой взаимосвязи не улавливало и, наоборот, как уже говорилось, отрицало. Однако миропонимание — это еще не реальный мир, а всего лишь «…история мнений, которая есть не что иное, как собрание людских заблуждений», — писал в свое время Вольтер. Лишь теперь, спустя много столетий, взаимосвязанность древнего мира представляется очевидной. Более того, сейчас в свете новейших данных археологии и достаточно развитой исторической науки становится возможным говорить о еще одной важнейшей грани взаимодействий множества культур — о ритмах взлетов и падений.
Продолжение следует.
Автор: Е. Черных.