История арабской океанографии
Для арабов-кочевников, которые в большинстве своем живут на суше, при классической эпохе море было двойственным миром: близким и понятным, когда оно ласкало безопасные берега, и страшным да грозным, когда вокруг была одна вода. По их мнению, именно там, в открытом море, содержится край света, где царят законы вне добра и зла, где создание одного и того же рода и вида охотятся друг на друга, разрывая и пожирая побежденного. Сам ад-Дадж-жал (Антихрист) бьет в барабан на зачарованных островах, где невыносимо печет солнце. Сатана – где-то рядом. Собственно, он, возможно, властелин подводного мира.
Первые упоминания о море в арабской поэзии передают ощущение враждебности морского мира, который не помещается в человеческие измерения. Древний поэт аль-Мухалхил сделал оговорку, характерную для тогдашних “взаимоотношений” воображения и моря “На лодке выходишь в море – бдительным будь, подстерегает горе”.
Для бардов того времени море было также символом силы и могущества. Доисламский поэт Малик Ибн Нувейри описывает атаку своего племени на вражеский лагерь: “Мы ударили, когда стало светать. Разрушительный, как море, был удар”. А вот рассказ о битве Антары Ибн Шаддада: “О мужестве моем расспроси. В племени Кальба, ганийцев амиров. Когда накатились они, как волны…”
Утверждение Ислама ничуть не изменило прежних представлений о море. В Коране оно часто представляется как знак Божьей силы и ласки, а бушующее море имеет все признаки Апокалипсиса: “Как расколется небо, рассыплются звезды, и как выйдут моря из берегов” (Сура 82, стих 3); “Когда солнце погаснет, когда звезды поблекнут, когда станут кипеть моря…” (Сура 81, стих 6).
Волны (Мавдж, Амвадж) в этом контексте возникают как выражение страшной опасности. Арабский корень “м.э.дж” растворяется в семантике, где преобладают значения неравновесия, разрушения, возбуждения, бурления и бури. Этот термин, “волны”, и часто употребляется в коранических текстах: “Как накроет их волна, подобная тени, то зовут к Богу… (Сура 31, стих 32), ” Как волны окружат все стороны, видят ту осаду, то зовут к Богу (…О, спаси нас от этой беды! Будем благодарны Тебе навсегда “(Сура 10 стих 22).
В “Хадисе” Пророка звучит та же нота “Кто в море бурное трогается, пусть себя лишь самого корит”.
Путешественники и сказочники
Арабы не были мореплавателями, хотя их давние традиции свидетельствуют про определенное знакомство с морским делом, а Коран иллюстрирует силу и милость Божию в сравнении с опасностями и богатствами океана. Племя курайш, откуда происходит Пророк, безусловно, уже имело морские связи с Абиссинией через Красное море. Однако, как показывают труды специалистов (В. Бартольд, А. Гуран), у них, кажется, не было собственных кораблей: так, например, они не могли преследовать беглецов на море. После основания империи арабы должны были обратиться к египетским коптам, чтобы те помогли им создать их первый флот на Средиземном море.
Однако Средиземноморье до появления Османской империи было для Халифата делом второстепенным. Для арабов настоящим морским Крещением стало Большое Восточное море (аль-Бахр Шарки аль-Кабир), являющиеся частью Индийского океана, простирающиеся от берегов Индии к берегам восточной Африки, вместе с двумя рукавами Персидского залива и Красного моря. Арабские мореплаватели и географы смогли сделать важный вклад именно в исследование этих морей.
Издавна арабы играли роль посредников в торговле между странами Востока (Индия, Китай, Цейлон, Ява) и Запада (Египет, Сирия, Рим). Однако с образованием Багдада (762 год) и развитием портов Басры и Сирафа арабы по собственной инициативе расширили границы торговли от Ханчжоу на Дальнем Востоке до Софалы на восточном побережье Африки.
Первыми, кто учил арабов искусству мореплавания, были, безусловно, персы, которые в эпоху Сасанидов воспитали морскую аристократию на всем западном побережье этого Великого Восточного моря.
Только в IX веке, во время расцвета династии Аббасидов арабы, наконец, достигли уровня предыдущей мореходной культуры, а то и превзошли ее. Именно тогда их навигаторы получили глубокие знания о ветрах и муссонах. Они уже не довольствовались плаванием вдоль берегов, а путешествовали прямо от побережья Аравии до границ Индийского полуострова, им были хорошо известны все морские проливы между Персидским заливом и Китайским морем. Не была для них вполне неизведанной землей и Африка, их парусники ходили от Адена до Софала (Софалат аль-Зиндж), что на восточном побережье Африки. Они плавали по Красному, Средиземному, Каспийском и Черному морям, а также по нескольким судоходным рекам, таким, как Нил и Инд.
В эту же эпоху получили широкое применение морские карты Ирахманис, учебники по мореплаванию (дафатирс). Энциклопедист и путешественник Масуди (X век) в своем произведении “Золотые пастбища” дал перечень имен многих капитанов кораблей (цахуда) и известных ему знатоков Индийского океана. Бросается в глаза “обилие” тогдашних литературных произведений на морскую тему, всевозможных рассказов о странствиях и приключениях, где главную роль играло море («Мирабилия»). К нам их дошло совсем мало. Среди древнейших рассказов о путешествиях стоит упомянуть сборник “Рассказы о Китае и Индии” (“Абхар аль-Син ва аль-Хинд”), приписываемые купцу Сулейману, который совершил ряд путешествий в Индию и Китай, и записал свои впечатления о тамошних краях и народах.
Другой интересный автор той эпохи – капитан корабля Бузург Ибн Шахрияр. В 953 году он создал антологию рассказов и сказок о море, куда вошло немало интересных историй о приключениях моряков на островах восточной Индии и в других частях Индийского океана. Предназначенные для не слишком образованного читателя, замешанные наполовину на правде, наполовину на выдумке, рассказы Бузурга вписывались в основном в жанр “Мирабилия” и пользовались большой славой.
“Тысяча и одна ночь”, чьи первые компиляции, по мнению специалистов, датированные IX веком, содержит немало сказок на морскую тему, самые знаменитые среди которых, безусловно, “Приключения Синдбада-морехода”. Египетский океанограф и писатель Хуссейн Фавзи в своей работе “Речь старого Синдбада” (1942 год) осветил все арабское своеобразие этой сказки, ее родство с тогдашней морской литературой, благодаря чему сказка о Синдбаде стала настольной книгой знаний о море.
Путь чудес
Но что же искали исламские мореплаватели и купцы в таких далеких краях, как Япония или Мадагаскар? Замечательных товаров, которых было, по словам путешественников и географов, в тех странах предостаточно. Здесь и китайский фарфор, и золото и черное дерево с островов Вак-Вак (Борнео, Филиппины), и топазы и рубины с Сирандиба (Цейлон), и олово с Малаккского полуострова – эти довольно банальные с точки зрения сегодняшнего дня товары тогдашним путешественникам казались сказочными и неотразимыми.
Об этом свидетельствует много отрывков с «Тысячи и одной ночи». Но Синдбад путешествовал не только ради товаров, в море его звали дальние края, его вело стремление видеть и знать. Индийский океан, открывал пути к сказочным странам, кишел морскими пиратами, а его острова населяли людоеды. “Справа от острова Калах лежит остров Балус, где жители едят человеческое мясо”, – сообщает автор “Сборника чудес” Идриси и добавляет: “Жители этого острова (Балуса) черные и голые… Если к ним является чужак, они связывают его, режут на куски и съедают… Говорят на непонятном языке “.
Небо над этим морем иногда закрывают крылья огромной птицы по имени Рок или Анка (Фенг у китайцев, Симорг у персов). Казвини говорит: “Анка – самая большая птица из всех. Она охотится на слонов, китов и драконов… В полете крылья ее шумят, как горная река… Когда она расправляет крылья, то они застилают солнце и закрывают все небо”.
Тогдашние путешественники рассказывают и о других морских чудовищах, будоражащих глубины Большого Восточного моря. Некоторые из них такие огромные, что “четыре месяца плавания пролегают между головой и хвостом”. Морские черепахи издалека похожие на острова, вот рассказ одного купца: “Мы наткнулись посреди моря на остров, высунулся из воды. На нем росла трава. Мы сошли на землю. И начали готовить еду. Остров зашевелился. Матросы закричали: “К лодке, в лодку! Это черепаха, которую возбудил костер! Быстро в лодку, пока она не нырнула!”.
На островах Вак-Вак растут странные деревья, их плоды – женщины, погибающие через несколько часов после того, как их сорвут, но сперва успев удовлетворить путешественника, жаждущего сладких утех: “Есть на этих островах деревья, или плоды – подвешенные за волосы женщины. Некоторые из путешественников видят среди них настоящих красавиц. Если их собрать, аккуратно подтянув корни волос, которыми они соединены с деревом, то они могут прожить много дней. Путешественники получили с ними такое счастье, что и не сказать”. Вот так Ибн аль-Варди описывает острова Вак-Вак в своей “Книге чудес”.
Тогдашние путешественники и географы сообщают еще и о других чудесах. Например, о карликах (они выходят из моря, залезают на корабль, ночуют, а затем молча исчезают – по мнению моряков, это предвещает страшный морской ветер Хуб), о белом облаке, которое ложится на волны, от чего те закипают и ревут; о дыре Дурдур посреди моря, которая глотает корабли; о горах, притягивающих и крушащих суденышки…
Добрым и грозным, сказочно богатым и невероятно страшным, обладателем жизни и смерти – таким предстает море, это загадочное, это непостижимое море. Человек пока только коснулся поверхности водного пространства. Но и море, как и все на свете, повинуется законам Божьим, которые являются гарантом сути бытия. Повиновались им и тогдашние путешественники, географы и космографы. Отправляясь в путешествие, постигая умом создания, они надеялись на милость Божию во всем, что лежало за пределами, определенного Богом разума.
Автор: Рашид Сабаго.