Великие плавания Чжен Хе
Шестьдесят два корабля шли на юг вдоль берегов Китая. Уплывали назад, за линию горизонта, плоские песчаные отмели, рыбачьи селения на крутолобых приморских холмах, островерхие крыши пагод, золотистые квадраты полей, синие пятна лесов. Огромная флотилия уходила в южные моря — к Яве, Суматре, Цейлону, Индии. Это было в шестую луну третьего года Юн-лэ — в июле 1405 года по европейскому календарю.
Семь раз на протяжении одного поколения, между 1405 и 1431 годами, в пору, когда в китайских морях дуют северные ветры, грандиозные флотилии уходили на юг. И семь раз, глубокой осенью, когда южные ветры наполняют паруса кораблей, идущих с севера, густые толпы встречали на берегах Китая длинные караваны судов, возвращавшихся из южных и западных морей. Десятки тысяч людей встречали родных и близких среди мореплавателей, ходивших на «край света». И каждый раз этот овеянный древними легендами «край света» отодвигался все дальше и дальше на запад.
Сперва Цейлон — Львиный остров, как его называли китайцы, утопающий в зелени непроходимых тропических лесов, затем Ормуз — «жемчужина Востока», вселенский базар у белокаменных стен древней персидской цитадели, затем Аден, пыльный, опаленный солнцем город, стерегущий выход в Красное море, и, наконец, берега Сомалийского полуострова и Мозамбика — африканская земля, на которую еще никогда прежде не ступала нога китайца. Двадцать, двадцать пять, тридцать тысяч километров покрывали китайские флотилии, и в каждом походе участвовало не менее двадцати пяти тысяч человек.
В надписи, высеченной на камне, командир всех семи экспедиций, великий флотоводец Чжэн Хэ отмечал: «С третьего года Юн-лэ вплоть до настоящего времени мы семь раз принимали на себя миссию послов в страны Западного океана. Мы посетили варварские страны Камбоджу, Яву, Суматру, Сиам и пролив, ведущий к Цейлону, и города Каликут и Кочин, что лежат в южной Индии, и явились мы в западные страны — Ормуз, Аден, Магадишо и всего посетили тридцать стран больших и малых. Мы прошли более ста тысяч ли (ли – около 0,6 километра) через необъятные водные пространства и видели гигантские волны, достигающие неба, и далекие варварские земли в голубой дымке тумана, и паруса наши, подобные облакам, несли корабли день и ночь по избранному пути, и шли мы со скоростью звезд через дикие и грозные волны, как по торной дороге». И каждый раз, когда корабли возвращались из дальнего похода, поразительное зрелище развертывалось перед огромными толпами встречающих.
Первая, вторая, третья экспедиции. Позаяр, Суматра, Цейлон, Индия, Шри-Ланка. С пристани сгружаются хлопчатые ткани, перец, гвоздика, кардамон, связки змеевидных малайских кинжалов-крисов; до самой воды прогибаются сходни под ногами могучих индийских слонов, во весь голос вопят нахальные обезьяны из сиамских и малабарских лесов. Четвертая экспедиция — растут у причалов горы тяжелых персидских ковров, драгоценных златотканых материй, в воздухе разносятся тончайшие ароматы аравийских трав. Пятая, шестая экспедиции — на пристанях целые Гималаи африканского черного дерева и желтоватой слоновой кости. Сквозь онемевшую от изумления толпу огромные негры ведут невиданного зверя — тонконогого, пятнистого, с длинной-предлинной шеей, и голенастую птицу величиной с доброго теленка, и диковинную полосатую лошаденку из неведомых дебрей «черного материка»…
Задолго до европейцев
Все эти великие заморские походы были совершены в первой трети XV века, пятьсот с лишним лет назад, в то время, когда в Европе еще не занималась заря «великих географических открытий». Только в 30-х годах XV века португальцы начали медленно, ощупью продвигаться вдоль западных берегов Африки. И только в 1488 году португальцам удалось обогнуть мыс Доброй Надежды и войти в Индийский океан. Только в 1498 году, да и то с помощью арабского лоцмана Ибн-Маджида, португальцы смогли пересечь этот океан и добраться до Индии.
А в 1405 и в 1430 годах европейцам в Африке была известна только узкая полоса вдоль побережья Средиземного моря и небольшой участок марокканского берега Атлантического океана. В Индию они проникали лишь по сухопутью, через Сирию и Иран, а в Китай — через донские, волжские и яицкие степи и Среднюю Азию. Европейские корабли не отваживались тогда ходить в Атлантическом океане дальше Исландии на севере и Канарских островов на юге. И эти «дальние» переходы к Канарским островам через небольшой участок открытого океана, который впоследствии испанцы презрительно называли «Заливом Кобыл», были величайшим достижением европейских мореплавателей.
Да и пересекали этот «Залив Кобыл» не флотилии по 60 огромных кораблей, а небольшие суденышки кастильских, португальских и французских искателей легкой наживы, и участвовали в подобных пиратских набегах сотня-другая отпетых авантюристов, завзятых разбойников с большой морской дороги. И удивительная вещь – все европейские великие географические открытия отлично освещены историей, однако мало где упоминаются не менее великие китайские морские экспедиции, оставившие свой громадный след в истории географии.
За прошлое тысячелетие китайские мореходы освоили, описали и нанесли на карты все моря и земли от Курильских островов до западных берегов Индии. Уже в V веке н. э. китаец Фа Сянь, добравшись до Индии сухим путем через Таримский бассейн, Памир и Гиндукуш (путь этот известен был в Китае со II века до н. э.), возвратился в Китай морем. Из записок Фа Сяня явствует, что переход из бенгальского порта Тамлук в Кантон через Андаманское, Яванское и Южно-Китайское моря отнюдь не расценивался в то время в Китае как географический подвиг.
В VII веке сотни китайских купцов и пилигримов на китайских, суматранских и индийских кораблях плавали из Кантона в порты Цейлона и Индии, посещая по дороге Суматру, Яву и другие острова Малайского архипелага. Китайские летописи, с изумительной точностью отмечавшие все сколько-нибудь значительные события в жизни страны, хранят сведения о многочисленных посольствах, периодически направлявшихся из Китая в различные страны Южной Азии. На Яве такие посольства появляются уже во II веке н. э., а в VI, VII и VIII веках эти миссии отправляются почти ежегодно во все земли «южных варваров» — в Индо-Китай, Суматру, Борнео, Яву, Цейлон.
В VII—VIII веках в Кантоне существовала уже большая торговая колония «да чжи» — арабов и персов, и крепкие торговые связи завязались между Передней Азией и Китаем. По-видимому, однако, китайские мореплаватели и купцы не доходили в ту пору до гаваней арабского Востока, и инициатива в торговле принадлежала арабским и персидским купцам.
Но в том же VIII веке появилось замечательное описание морского пути из Китая в Индию. Автор этого описания — Цзя Дань — приводит подробные сведения о всех морях и островах Юго-восточной Азии. По данным Цзя Даня мы можем установить, что китайские кормчие досконально изучили режим муссонов — сезонных ветров, дующих в южно-азиатских морях, и прекрасно знали берега этих морей.
Во второй половине X века на китайских кораблях уже применялась «югоуказующая игла» — компас — прибор, которым европейцы начали пользоваться не ранее конца XII века. В XI—ХІV веках из гаваней Гуандуна, Цзянсу, Фуцзяни, Шаньдуна постоянно отправлялись торговые корабли в Корею, Японию, Индокитай, на острова Малайского архипелага, на Цейлон и в порты Коромандельского и Малабарского берегов Индии. В работах китайских ученых XIII века содержатся сведения о странах Передней Азии и Северной Африки.
Китайские шелк и фарфор известны были в XIII— XIV веках не только в странах Среднего и Ближнего Востока, но и в далекой Европе. В XIII веке добрались до Китая первые европейские путешественники — Рубрук, Пьяно Карпини, Марко Поло, и Китай с его цветущей многовековой культурой, сказочно-богатыми городами, тончайшими изделиями превосходных умельцев-мастеров, несметными флотилиями кораблей из дальних, неведомых земель, казался им страной чудес. И венецианец Марко Поло, житель культурнейшего города средневековой Европы, описывал Китай с почтительным удивлением, как выходец из варварской страны, попавший в цивилизованный край. Не удивительно, что к началу XV века Китай смог послать в далекие моря, омывающие Индию и Африку, огромные экспедиции, снаряженные с поразительной тщательностью и поистине великолепным размахом.
Посмотрим теперь, при каких обстоятельствах были снаряжены великие китайские экспедиции XV века, кто ими руководил, как и для какой цели они были организованы и какие страны они посещали. Все семь экспедиций, как уже отмечалось в прошлой статье, возглавлял выдающийся китайский флотоводец Чжэн Хэ. Чжэн Хэ родился на крайнем юге Китая, в провинции Юньнань, в небогатой и неродовитой семье.
В то время страной правил император Хун-у (1368— 1399), основатель минской династии — один из вождей освободительной народной войны с монгольскими захватчиками. За полтора столетия до начала царствования Хун-у, в 1211 году, в Северный Китай вторглись монголы под предводительством Чингис-Хана. Только к 1280 году уже его потомкам удалось подчинить себе всю территорию Китая. И с тех пор до 1368 года в Китае правила монгольская династия Юаней, свергнутая в результате победоносного народного восстания.
Долгое царствование Хун-у было эпохой, когда страна переживала кратковременный, но бурный подьем. На время ослабли позиции крупных феодалов, усилилось купечество в городах, особенно приморских, освобождение страны дало толчок к развитию ремесла, торговли, мореплаванья. Сам Хун-у, человек решительный и энергичный, преодолевая бешеное сопротивление феодалов, привлекал к участию в управлении страной выходцев из средних сословий и оказывал покровительство богатому и влиятельному купечеству, заинтересованному в быстром росте внешней торговли, в дальнейшем развитии широких и разветвленных международных связей.
Китай стал могучей морской державой. В 1374 году под островом Люцю (Рюкю) был разгромлен японский флот, и Китай был избавлен от угрозы японского вторжения. Десятки посольств были отправлены в страны южных морей, китайские купцы обосновались на Яве и на Суматре. Созданы были навигационные школы, из которых вышли опытные кормчие, блестящие знатоки искусства кораблевождения. К числу их принадлежал Чжэн Хэ, в молодости участвовавший в дальних плаваниях к островам Малайского архипелага.
Вероятно, именно Чжэн Хэ принадлежал проект снаряжения огромной экспедиции в западные и южные моря, экспедиции, которая должна была установить тесные и постоянные торговые сношения с богатыми странами Южной Азии. Мы не знаем, когда именно был разработан этот проект. Известно только, что уже после смерти Хун-у, при третьем императоре минской династии Юн-лэ, началось осуществление смелых планов дальних заморских походов.
Цель этих походов разъясняется в истории минской династии, записках участников плаваний Чжэн Хэ — переводчика Ма Хуаня и флотского офицера Фей Синя, и в надписях, выгравированных по распоряжению самого Чжэн Хэ в 1431 году в храмах богини-покровительницы мореплавания. (Интересно отметить, что впоследствии эти надписи были забыты и впервые опубликованы лишь в 30-х годах XX века.) Необходимо было окончательно освоить великий торговый путь в южных морях и при этом освоить таким образом, чтобы китайские купцы могли беспрепятственно торговать со странами Среднего и Ближнего Востока.
Дело в том, что на пути из Китая в эти страны существовало в ту пору великое множество различный государств, властители которых, хотя и были заинтересованы в торговле с Китаем и в транзите китайских товаров, менее же всего желали поступаться огромными выгодами от этой торговли. Они взимали с китайских купцов колоссальные пошлины; от их произвола зависела судьба китайских факторий и складов.
Поддерживать престиж Китайской державы в этих отдаленных странах было чрезвычайно трудно. Даже грозный император Хун-у вынужден был ограничиться бессильными угрозами, когда на восточной Суматре беглый китайский каторжник захватил власть в одном мелком княжестве и до нитки ограбил всех чужеземных купцов.
Совершенно невозможно было бороться с пиратами в Яванском и Андаманском морях. Целые флотилии малайских пиратов подстерегали китайские корабли, дерзко нападали на довольно значительные караваны и наносили огромный ущерб китайской торговле. Вдобавок далеко не безопасно было совершать продолжительные торговые рейсы еще и потому, что буквально по пальцам можно было пересчитать удобные, хорошо оборудованные якорные стоянки, где мореплаватели могли бы пополнить запасы продовольствия, топлива и пресной воды.
Все эти беды устранялись планом, который мы не без основания приписываем Чжэн Хэ.
Снаряжение небывалой флотилии
План этот был весьма прост — следовало отправить в южные моря большую прекрасно вооруженную флотилию. Но не одни только моряки и солдаты должны были находиться на кораблях заморской эскадры. На юг и на запад надо было переправить целую армию торговых людей, ремесленников, земледельцев. Тогда можно было бы основать большие фактории и базы на всем протяжении южно-азиатского пути. Тогда не мечтой, а явью стали бы безопасные гавани и якорные стоянки, где мореходы могли бы найти запасы риса, воды, корабельного леса.
Но посылать одну экспедицию, хотя бы и отлично вооруженную, было столь же бесполезно, как резать ножом кисель. Корабли уйдут восвояси, и снова местные князьки и охочие до легкой наживы пираты наложат лапу на богатые фактории Китая. Нужна была не одна, а несколько экспедиций. И не только для того, чтобы внушить уважение яванским, суматранским и цейлонским правителям. Ведь опираясь на южно-азиатские торговые базы, можно было пройти дальше на запад, куда еще не заплывали китайские корабли, и завязать торговые сношения со странами, с которыми Китай либо вообще еще не был связан, либо сносился через всевозможных посредников, кстати сказать, далеко не бескорыстных.
И в июле 1405 года Юн-лэ отдал Чжэн Хэ приказ о выходе блестяще снаряженной флотилии в море. В поход отправилось 27 800 человек. Цифра эта — более чем внушительная. Ведь в то время вряд ли намного больше было население таких городов; как Париж, Вена и Рим. А спустя 88 лет, когда Колумб снарядил вторую свою экспедицию в новооткрытые земли Нового Света, в этом беспримерном по европейским масштабам походе приняло участие всего лишь 1500 человек на 17 кораблях. У Магеллана, когда он отправлялся в свое великое плаванье, было 5 кораблей и 365 спутников.
Отметим теперь, что первая экспедиция Чжэн Хэ была в пути два года и четыре месяца, и что, помимо продовольствия для экипажей, боеприпасов и грузов, необходимых самой флотилии, Чжэн Хэ вез огромное количество товаров и имущество для вновь учреждаемых факторий и баз. Обеспечить все потребности такой экспедиции было делом чрезвычайно трудным. И с этой задачей Чжэн Хэ справился отлично. На долю его спутников не выпали те неимоверные лишения, которые пришлось, по вине севильских служб, ведавших снаряжением заморских экспедиций, испытать экипажам Колумба и Магеллана.
Из кого же состояла эта почти тридцатитысячная армия, отправленная в страны южных морей? С Чжэн Хэ шли на юг моряки и солдаты, огородники и звездочёты, садовники и кузнецы, плотники и лекари, конопатчики и писцы, толмачи, знающие все языки Южной Азии, и оружейники, пекари и брадобреи, бондари и шорники, механики и монахи. И уж, разумеется, направлялись в дальние южные земли целые легионы купцов и агентов богатых торговых домов приморских городов Китая.
Масса пассажиров эскадры была подобрана так, чтобы обеспечить интересы новых торговых колоний и удовлетворить требования ответственного и долгого плаванья. Корабли флотилии были хорошо приспособлены для такого плаванья. Они несли на борту по 400—500 человек (для сравнения укажем, что на всех трех кораблях первой экспедиции Колумба насчитывалось только 90 человек). Это были двух и трехмачтовые корабли — джонки, приземистые, крепкие и вместительные. Паруса из тростникового плетенья, необыкновенно прочные и легкие, растягивались на реях, и перемена их положения легко достигалась брасопкой — поворотом рей в нужном направлении. При штиле корабли передвигались на веслах, как европейские галеры. Мореходные качества джонок были весьма высоки. Они могли следовать круто к ветру и отлично лавировать, им не страшны были ни открытые водные пространства, ни узкие проходы с коварными рифами и мелями.
Любопытно, что кормчие этих кораблей, пользуясь компасом, уже учитывали магнитное склонение и точно наносили на карту курс судна и различные пункты на берегах.
Первая экспедиция Чжэн Хэ прошла вдоль берегов Вьетнама и Камбоджи к южной оконечности Малаккского полуострова. Трудно сказать, в какой последовательности посещали корабли флотилии те или иные страны. Сам Чжэн Хэ говорит, что в этом плаванье он дошел до Каликута, города на Малабарском берегу Индии, куда спустя 90 с лишним лет явился пионер португальской экспансии в Азии — Васко да Гама. Известно, что Чжэн Хэ долгое время пробыл на восточной Суматре. Он основал там торговые фактории и захватил в плен царька из беглых каторжан, причинявшего, как мы уже знаем, столько неприятностей императору Хун-у.
Вторая экспедиция (1407— 1409 годы) побывала на Яве, Суматре, в Сиаме и на Малабарском берегу Индии — в Каликуте и Кочине. В третьей экспедиции (1410—1411 годы) Чжэн Хэ посетил Цейлон, где китайскому флоту было оказано сопротивление местным властителем Аллагоканарой. Как отмечает Чжэн Хэ, этот король «оказался повинным в непочтительном отношении к нам и замышлял козни против флота. Благодаря молитвам, обращенным к богине, сей заговор был раскрыт, и король захвачен живьем. На девятом году Юн-лэ он был, по возвращении нашем, доставлен ко двору. Император помиловал его, и он вернулся в свою страну». Из этого краткого сообщения Чжэн Хэ можно усмотреть, что не везде китайцам удавалось мирным путем осуществлять свои планы. Но неприятности, подобные цейлонской, были редки. По крайней мере, сам Чжэн Хэ указывает только три случая вооруженного столкновения с местными властителями.
Либо во втором, либо в третьем путешествии Чжэн Хэ побывал в Малакке — тогда ничтожном приморском селении. Китайцы оценили исключительно выгодное географическое положение этого пункта, основанного незадолго до того в солнечном сплетении мировых торговых путей, на перекрестке морских дорог из Индии и стран Передней Азии на Дальний Восток и из стран Малайского архипелага в Андаманское море и Бенгальский залив. Малакка стала одной из наиболее важных опорных баз Китая в южных морях и главным центром транзитной торговли.
В четвертой экспедиции (1413—1415 годы) Чжэн Хэ, дойдя до Каликута и Кочина, направился далее к северу вдоль Малабарского берега Индии, вошел в Персидский залив и посетил Ормуз, куда, по-видимому, никогда раньше не заходили китайские корабли. В Ормуз сходились нити всей ближневосточной торговли. Сюда доставлялись товары из Средней Азии и Закавказья, из Эфиопии и Египта, из Турции и балканских стран. В Ормуз прибывали купцы из Венеции, Генуи, Барселоны, Алжира, богатых торговых городов Индии.
Здесь уже чувствовалось дыхание Африки, здесь Европа встречалась с Индией. И появление мощной торговой флотилии Чжэн Хэ в Ормузе было событием огромного значения. Китай оказался на подступах к Африке и к европейскому Средиземноморью. И в следующем, пятом путешествии (1417—1418 годы) прямо из Ормуза Чжэн Хэ направился вдоль южного берега Аравии к Баб-эль-Мандебскому проливу, ведущему в Красное море. «Мы, говорит он, пришли в страну Ормуз, где нам преподнесли в дар львов, леопардов с золотыми пятнами и западных коней. Страна Аден подарила нам диковинного зверя, которого местные жители называют цзу-ла-фа (жираф) и длиннорогую тварь ма-ха (вероятно антилопа)».
Из Адена флотилия Чжэн Хэ прошла к африканскому берегу и бросила якорь в гавани Магадишо (Сомали). Так Африка была открыта китайцами.
В шестом плаванье в 1421 году Чжэн Хэ снова побывал в Ормузе, снова посетил африканский берег и прошел вдоль него на юг вероятно до границ Мозамбика. В седьмом и последнем плаванье (1430—1431 годы) Чжэн Хэ не заходил на запад дальше Цейлона и Индии. Видимо, в 1432 году, вскоре после возвращения из седьмого плаванья, Чжэн Хэ скончался.
Каковы же были результаты великих заморских экспедиций Чжэн Хэ? Пожалуй, лучше всего реальные итоги этих экспедиций выразил сам Чжэн Хэ в одной из своих надписей: «…страны за пределами горизонта, от края земли, все стали известны, как самые западные, так и самые северные, и пути к ним проложены, и расстояния сочтены».
Автор: Я. Свет.