Тоннель Эвполина. Продолжение.
Но как удалось Эвполину проложить трассу тоннеля с такой необычайной точностью? Ведь наметить направление проходки и величину уклона перед началом работ — это еще полдела, гораздо труднее точно выдержать направление и уклон во время проходки тоннеля. С предварительными расчетами связаны легенды, которые имеют под собой, пожалуй, более солидную почву, нежели большинство легенд в истории науки.
Поскольку именно здесь, на Самосе, родился Пифагор, легенда связывает проектирование тоннеля с его именем (правда, Пифагор покинул Самос еще до того, как сооружение тоннеля было закончено). Существует предположение, что в ходе строительства применялась его теория подобия треугольников. Указание на это можно найти у Герона Александрийского, который жил на шесть веков позднее. Герон был известен своим умением находить изящные теоретические решения трудных практических проблем. В частности, он дал теорию метода контроля направления трассы тоннеля.
Южный выход тоннеля располагается почти у самой границы укреплений на южном склоне горы Кастро. Почему выход находился так далеко от древнего города? Ответ, по-видимому, состоит в том, что это — единственное место, откуда можно было начинать ставить ряд столбов-визиров вверх по горе и далее по северному склону, так, чтобы не терять их из виду. С помощью этих столбов Эвполин мог провести линию, соединяющую северный и южный концы тоннеля, и, следовательно, трассу, под которой должен был проходить тоннель.
Однако остается без ответа другой, более трудный вопрос: как Эвполин установил величину разности высот между концами тоннеля? На горе и в ее окрестностях нет такого места, откуда можно было бы видеть оба входа. Более того, от северного входа не видно моря, которое могло бы послужить естественным ориентиром для отсчета высоты.
Вероятно, Эвполин и его помощники отсчитывали высоту перехода от одного столба к другому, пользуясь при этом каким-то видом водяного уровнемера, который, как известно, древние греки уже применяли в то время. С помощью такого способа строитель тоннеля мог достаточно точно измерить величину подъема по вертикали от южного входа в тоннель до вершины горы, а затем величину спуска по вертикали от вершины до северного входа.
И, наконец, последний вопрос; как строители выдерживали направление проходки, принятое в начале работы? Эвполин, видимо, должен был, прежде всего, углубиться на несколько метров в толщу горы, соблюдая величайшую точность в направлении стенок тоннеля; причем контроль за соблюдением заданного направления проходки на этом этапе проводился снаружи наблюдателями, которые могли видеть ряд столбов, уходивших за вершину горы. А дальше ориентиром для проходчиков служил, вероятно, свет, падавший на дно тоннеля сквозь вентиляционный колодец, прорубленный в горе неподалеку от южного входа в тоннель. Рабочие-строители, все дальше и дальше уходившие вглубь горы, должны были лишь следить, чтобы этот свет всегда был виден им. Такой же метод мог быть применен и при проходке северной части тоннеля (правда, здесь так и не удалось найти никаких признаков вентиляционного колодца).
Когда в конце XIX века в тоннеле были начаты реставрационные работы, имелось в виду снова пустить по нему воду. И это можно было бы осуществить без особых затрат, так как тоннель Эвполина — наиболее хорошо сохранившееся из всех сооружений, созданных древними греками, Поэтому досадно, что это уникальное творение древнегреческой науки и техники ныне вновь заброшено, в то время как оно заслуживает, право же, не меньшего внимания, нежели развалины древних храмов. Ведь греки дали нам нечто большее, нежели скульптуры и храмы: они развили инженерное мышление и положили начало европейской науке.
Автор: Джун Гудфилд.
Перевод статьи из журнала «Scientific American»