Система родства – ключ к прошлому
В науке нередко приходится заново открывать старые истины, некогда уже известные людям, но недостаточно осмысленные ими и потому преданные впоследствии забвению. Древнегреческий писатель І века до новой эры Николай из Дамаска писал в свое время о племени галактофагов, что «они отличаются справедливостью, имеют имущество и жен сообща; поэтому называют они всех пожилых отцами, молодых сыновьями, а сверстников братьями». Это было поистине гениальное открытие: древний автор не только прямо указал на несоответствие иноземных терминов родства их греческим эквивалентам, но и высказал предположение о том, чем все это могло объясняться.
Затем прошло более семнадцати столетий. В двадцатых годах XVIII века японский ученый Дадзай Сюндай заканчивал работу над сочинением о конфуцианских нормах траура по усопшим родственникам, в котором он, помимо всего прочего, намеревался перечислить китайские термины родства и дать их японский перевод. Дадзай был прекрасным знатоком китайского языка. Но тут он неожиданно обнаружил, что многие китайские термины не имеют точных соответствий в его родном языке. Возьмите, например, два совершенно различных понятия «бобо» и «шушу» — так по-китайски обозначаются старший и младший братья отца. Но по-японски для этих двух родственников существует только один-единственный термин «одзи-сан». Потрясенный своим невольным открытием, ревностный приверженец конфуцианских идей, Дадзай горько сетует в своей книге на то, что Япония — это «поистине варварская страна, раз в ней нет даже правильных терминов родства»!
Примерно в то же время в Париже увидела свет книга Ж. Лафито, много лет жившего среди североамериканских индейцев и составившего описание их быта и нравов. Среди прочего Лафито указывает, что ирокезы и гуроны имеют весьма странный обычай именования родственников, в частности «матерью они называют не только свою мать, но и ее сестер».
Американский этнограф Г. Л. Морган не знал работы Лафито и уж тем более Дадзая. В пятидесятых годах XIX века он независимо от своих предшественников повторяет их открытие: терминология родства одного народа подчас не может быть адекватно переведена словами другого языка. Морган убедился в этом, записывая термины родства ирокезов. Вначале он отнесся к этому факту как к забавному лингвистическому курьезу и не придал ему серьезного научного значения. Но вскоре его поразило другое — системы родства ирокезов и оджибве, относящихся к разным языковым группам, оказались идентичными. Моргана начинает преследовать мысль о том, что это нельзя объяснить простым совпадением. А не указывают ли эти факты на общность происхождения всех американских индейцев?
Вопрос о происхождении индейцев Америки оставался в ту пору предметом споров. Морган придерживался теории их азиатского происхождения. И поэтому, когда в одно прекрасное утро ему удалось познакомиться с терминами родства тамилов Южной Индии, он, охваченный радостным возбуждением, записал в своем дневнике: «Невозможно выразить, каково было мое изумление, когда я убедился, что системы тамилов и американских индейцев в целом совпадают между собой. Это ли не убедительнейшее доказательство азиатского происхождения индейцев».
Морган приступает к сбору материала по терминологии родства народов мира, чтобы написать книгу «Системы родства и свойства человеческой семьи». Для этого он не только совершает ряд этнографических экспедиций к различным группам индейцев, но и рассылает своим зарубежным друзьям письма с просьбой сообщить ему термины родства возможно большего числа народов мира. Эта переписка оказалась довольно плодотворной. Но приходилось Моргану получать и ответы, подобные нижеследующему: «Дорогой сэр! Я получил Вашу просьбу сообщить Вам систему родства жителей этого острова и намеревался выполнить ее. Но, исследовав суть дела, я обнаружил, что у крайне невежественных туземцев вообще не существует правильной системы родства. Они настолько далеки от цивилизации, что не знают, как им следует именовать своих родственников. Например, один старик сообщил мне, что сына сестры своего отца он называет сыном!..»
Путешествие к кариера
А в самом деле, чем же могут объясняться эти странные расхождения в способах именования родственников у разных народов мира? Ведь у ирокезов и японцев, англичан или папуасов человек может не знать своего отца, но свою мать он не знать не может, точно так же, как и мать, за редчайшими исключениями, не может не знать своего ребенка. Почему же гуроны называют матерью не только свою мать, но и ее сестер, а старик-островитянин не делает различий между своим сыном и ребенком своей тетки? Или, наконец, эти «внуко-деды» у папуасов!
Но давайте не будем, подобно Дадзаю или незадачливому корреспонденту Моргана, считать «правильной» какую-то одну систему родства, а попытаемся разобраться в логике каждой из них. Для начала возьмем какую-нибудь терминологию родства, максимально отличающуюся от привычной нам. Для этого лучше всего совершить путешествие в южное полушарие и изучить на месте способы наименования родственников, существующие у австралийских аборигенов, например у племени кариера.
Запутанная и непонятная система родства у кариера. Для того чтобы разобраться в ней, необходимо прибегнуть к записи сложных сочетаний условных обозначений и символов, которые английский этнограф Б. Малиновский называл «алгеброй родства». В самом деле, родственники, которых мы называем разными терминами, у кариера терминологически не различаются, но зато у них противопоставляются отношения родства, объединяемые в нашей системе под одним термином. Например, кариера не знают термина, соответствующего нашему «дядя»: брат матери называется у них «кага», а брат отца — «мама» Но этим, последним термином обозначается не только брат отца, но и отец и т. д., и т. п. Есть у кариера и еще более загадочные термины, например «кумбали». Это одновременно и сын сестры отца, и сын брата матери, и муж сестры, и брат жены. Что же связывает между собой родственников всех этих четырех категорий? А связывает их вот что.
Простая и логичная система родства у кариера. Взгляните на схему, и вы убедитесь в этом. Всех родственников кариера различают по трем признакам: пол, поколение и принадлежность к «группе отца» или «группе матери». Поэтому родственники оказываются сгруппированными в несколько классов, по четыре в каждом поколении. При этом в каждом из поколений мужчины «группы отца» — возможные мужья женщин «группы матери», и наоборот. Поэтому, отвечая на вопрос этнографа о том, кто такой «кумбали», австралиец не скажет: «Он — брат моей жены» или «Он — сын сестры моего отца». Для него «кумбали» — это «мужчина моего поколения из группы моей матери».
Таким образом, термин родства в системе кариера обозначает не какое-то лицо, связанное с говорящим специфическим отношением родства, а целую группу лиц, занимающих определенную позицию в структуре родственных отношений. Потому-то термины родства австралийского типа и называют «классификационными».
Система родства кариера непонятна и запутанна, если подходить к ней с мерками привычных для нас отношений, существующих в современной семье. Эта система логична и проста, если понять, что она возникла в обществе, где основной социальной ячейкой являются два рода, связанные правилом обязательного брака: человек не может брать себе жену в своем роде (другими словами, род экзогамен) и обязан искать свою избранницу в другом, строго определенном роде. Этим регламентируется вся структура общества, в котором семья еще не стала самостоятельной социальной и хозяйственной ячейкой.
Не чуждайтесь указаний исторических!
Мысль о социальной обусловленности систем родства — это второе и главное открытие Генри Льюиса Моргана. «Системы родства и свойства человеческой семьи» еще не были завершены, когда Морган вдруг обнаружил, что сходство между этими системами у разных народов мира может быть объяснено не общностью их происхождения, как он считал раньше, а идентичностью существующих у них семейно-брачных отношений.
Сопоставление систем родства различных народов позволило ему теперь сформулировать теорию эволюции исторических форм семейно-брачных институтов.
К сожалению, не все составные части этой теории выдержали испытание временем. Как показало дальнейшее накопление этнографического материала, Морган допустил ряд серьезных ошибок, неправильно установив историческое соотношение отдельных типов систем родства.
Виной тому был метод, примененный Морганом. Стремясь проникнуть в закономерности эволюции общества, американский ученый анализировал термины родства современных ему народов, находившихся, как он полагал, на разных ступенях общественного развития. Эти «горизонтальные срезы» Морган располагал в определенной хронологической последовательности, исходя из своего представления об уровне цивилизации. Вот тут-то им и были допущены серьезные ошибки. Например, Морган счел систему родства гавайцев самой примитивной, потому что жители Гавайских островов казались ему находящимися на «средней ступени дикости», хотя в действительности они были одним из самых высокоразвитых народов Океании.
Каким же образом можно установить истинное историческое соотношение между системами родства народов мира и тем самым найти закономерность их эволюции? В 1867 году, когда моргановские «Системы родства и свойства» еще ждали своей очереди в типографии в Санкт-Петербурге увидело свет сочинение известного филолога-слависта П. Л. Лавровского «Коренное значение в названиях родства у славян». Книга эта давно стала библиографической редкостью, и о ней сейчас мало кто помнит. Между тем в истории науки о системах родства ей принадлежит немаловажное место.
В отличие от Моргана Лавровский не ограничился сопоставлением терминов родства в современных (в данном случае — славянских) языках. Он предпринял попытку реконструировать историческую эволюцию этих терминов, опираясь на свидетельства древнерусских и других славянских письменных источников. «Я не только не чуждался указаний исторических, — писал Лавровский,— а, напротив, хватался за каждое свидетельство, какое только удавалось подметить мне, и сопоставлял его объяснениям лингвистическим».
Последующее развитие науки показало, что именно на основе изучения реального исторического развития систем родства древних и современных народов за отдельными фрагментами общей исторической картины начинают отчетливо просматриваться закономерность смены основных типов систем родства — от исходной, австралийской, до современных европейских.
Досье на незнакомца
«Ну что же,— возможно, скажет читатель,— допускаю, что такая закономерность действительно существует. Но неужели поиски ее были самоцелью исследование? – Какое практическое значение имеет изучение систем родства для этнографа и историка?» Системы родства, как правило, более консервативны, чем породившие их социальные институты. Поэтому принятая у того или иного народа система родства зачастую содержит свидетельства предшествующего этапа его истории. Изучая социальную организацию какого-либо народа, этнограф может составить себе представление о ее современных особенностях; анализируя же систему родства, он получает характеристику этого народа на более раннем этапе развития. Двух этих точек на плоскости бывает достаточно, чтобы провести через них прямую и определить, по какому пути шла эволюция изучаемого общества.
Система родства — это своего рода шифр, которым закодированы разнообразные и подчас чрезвычайно важные сведения о народе, к исследованию которого приступает этнограф. Сумеем мы получить доступ к этому досье — и многое в истории народа перестанет быть загадкой.
Поясню сказанное на одном примере. В тридцатые годы прошлого века некоторые историки выдвинули гипотезу о существовании в истории человечества «дородового общества», когда человек существовал уже как современный вид «Человек разумный», но родовой организации у него еще не было. Действительно, у бушменов, кубу, некоторых групп южноамериканских индейцев, отличающихся чрезвычайно низким уровнем производительных сил, этнографы не зафиксировали существование рода. Какой этап развития переживали эти народы в XIX веке — дородовой, когда род еще не сложился (так полагают одни ученые), или этап разложения родовой организации и состояние «вторичной дикости», обусловленной неблагоприятными внешними условиями (это мнение оппонентов «дородовой теории)? И вот тут-то, пожалуй, решающее слово должна сказать система родства.
В отличие, скажем, от уровня производительных сил, система родства не может сделать попятное движение и вернуться назад в своем развитии. Что бы ни случилось с обществом, система родства будет двигаться только вперед, хотя, может быть, и иным путем, чем в условиях нормального развития. При этом она, как компьютер, хранит информацию о пройденном пути. И вот оказывается, что в число наиболее «примитивных», «дородовых» народов попали этносы, системы родства которых свидетельствуют о длительной и сложной эволюции их социального строя. Так исследователь систем родства может проникнуть в «тайну племени бороро», когда-то находившегося на более высоком, чем сейчас, уровне развития, но затем оказавшегося в крайне неблагоприятных условиях внешней экологической среды, утратившего многие из своих прежних культурных достижений и социально деградировавшего.
Автор: М. Крюков.