Пути ариев – от Днепра до Инда. Часть вторая.
Прародина индоариев
Откуда же индоарии пришли в Азию? Ясно, что откуда-то с севера, из мест, где они соседствовали с предками иранцев. Если отрешиться от естественного побуждения расположить их прародину к востоку от праиранской (раз Индия восточнее Ирана), то бросаются в глаза два факта, позволяющих предложить, так сказать, рокировку.
Факт первый — связи с финно-уграми. В мифологии обеих ветвей ариев, индийской и иранской, немало заимствований из культуры древних финно-угров, общих предков финнов, эстонцев, мари, коми, хантов, манси, венгров и других. Это представления о белых ночах, Полярной звезде в зените, Ледовитом океане, о блаженных жителях Заполярья, о чудесном оленеподобном звере Шарабха («шорп» по-угорски — лось), о шаманских камланиях и чудесных полетах в иные миры.
Оттуда же, видимо, и культ наркотического напитка — сомы. Само название «сома» прилагалось к нескольким наркотическим растениям (в разных местах приходилось приноравливаться к местной флоре), но американец Уоссон показал, что первоначально, судя по древним описаниям, — растение без листьев, с красной головой, светящееся ночью, — имелся в виду мухомор, а именно соком мухомора приводили себя в экстаз таежные шаманы, чтобы в галлюцинациях летать в иные миры. Общефинское название гриба «пангх» у угров закрепилось именно за мухомором. Оно было заимствовано ариями и позже перешло у индоариев на коноплю («бханга») — сырье для гашиша, а у иранцев — на белену («бангха»). Все эти растения содержат вещества, вызывающие галлюцинации.
Само слово «сома», мне кажется, тоже пришло из лесной полосы. В финно-угорском праязыке есть слово «сойма» — сосуд, судно. В праязыке угров оно произносилось уже «сома» и означало культовый сосуд, а также ступу. Вероятно, со ступы, в которой толкли растения, слово перешло и на ее содержимое, как название современного блюда «чанахи» — от названия горшка.
Со своей стороны и финно-угры многое получили от ариев: идею о коне как священном животном, многие термины скотоводства, названия металлов, оружия и прочее. Даже самые западные потомки этого населения, финны и эстонцы, называют корову «васа», а теленка «васикка» — от арийских «ватса» и (с арийским уменьшительным суффиксом) «ватсака». Мордовское «азор» (господин) и коми «озыр» (богатый) происходят от арийского «асура» — Бог, Господь. Это не заимствования из иранского, в иранском — «ахура».
Значит, не только в составе общеарийского пранарода, но и уже отделившись от праиранцев, индоарии еще жили где-то по соседству с финно-уграми. Где же обитали тогда финно-угры? По совпадающим заключениям лингвистов (Э. Сетяля, П. Равила, Д. Ласло) и археологов (И. Айлио, К. Мейнандер), все в той же лесной полосе между Белоруссией и Восточным Уралом, наиболее вероятно — к в окско-волжских лесах. Археологически этому больше всего отвечает культура ямочно-гребенчатой керамики II тысячелетия до новой эры, простиравшаяся тогда на юг вплоть до украинской лесостепи (до верховьев Донца). Арии как народ пастушеский могли соседствовать с этим населением только с юга, со стороны степи (там, где позже оказались скифы). То есть должны были населять Украину и долину Дона. И действительно, в языке саамов «арьяла» (то есть «арийский») означает южный.
Факт второй — наследие индоариев в Причерноморье. Скифы и сарматы, жившие здесь в I тысячелетии до новой эры, были ираноязычны. Но в остатках их языка некоторые ученые находят и примесь индоарийских слов. Так, профессор О. Н. Трубачев, посвятивший ряд статей этой проблеме, считает, что имена скифских царей Палак и Таксака ближе к индийским словам, чем к иранским. Он приводит еще ряд индийских истолкований местных названий, но некоторые другие ученые относятся к его доводам скептически. Правда, никто не может отвергнуть ссылку на то, что древние греки называли жителей Кубани синдов «народом индийским». «Синдху» по-древнеиндийски — «река», а «хинду» — иранское произношение этого слова. От иранцев и греки, а за ними все европейцы стали называть большую реку за Ираном Индом, страну — Индией, а народ — индами, позже — индийцами. Синды — те же инды. Однако это могло бы оказаться и случайным совпадением.
Важнее другое, в культуре скифов, кроме иранских элементов, оказывается немало индоарийских. Так, на скифском рельефе из Крыма изображены мужчина и женщина у алтаря. Над мужской фигурой — круг, над женской — прямоугольник. В древнеиндийской религии круглый очаг воплощает земной огонь (гархапатья), прямоугольный — божественный огонь (ахавания). Д. С. Раевский в книге об идеологии скифов (1977) связывает это изображение со скифской легендой о получении власти царем от женского божества.
На серебряной вазе из скифского кургана Чертомлык, хранящейся в Эрмитаже, изображены сцены, в которых Д. А. Мачинский опознал последовательные этапы индийского обряда ашвамедхи — царского жертвоприношения коня. Коня в конце обряда удушают, а затем должны богато и торжественно похоронить. При похоронах приносят в жертву 360 коней (по числу дней в году ариев). Их группируют (20 по 18), привязывая к жертвенным столбам. Это подробно описано в брахманах (толкованиях вед).
Именно такую картину Л. А. Лелеков подметил в кургане VI века до новой эры на Средней Кубани. Могилы человека там вообще не оказалось, а 360 коней лежат у коновязей группами 20 по 18. Кони умерщвлены без ранений, вероятно, удушены. Геродот сообщает, что скифы душат жертвенных животных, а это, замечает Лелеков, характерно как раз для индийской обрядности — в иранском мире жертву убивали ударом по голове. К тому же в Иране главным жертвенным животным был бык, а не конь.
Итак, индоарийское наследие!
Погребенные в катакомбах. Кто населял Северное Причерноморье до скифов, то есть в бронзовом веке (II тысячелетие до новой эры), что за народ был тогда южным соседом прафинно-угров, мы знаем давно. То есть мы знали его до сих пор археологически: его погребения, керамику, оружие, украшения, но мы не знали ни имени его, ни языка. Теперь мы, похоже, можем и это определить: здесь-то и были первые индоарии.
Археологическую культуру этого населения называют катакомбной, потому что покойники захоронены здесь под курганами не в простых ямах, а в отходящих от ям боковых подземных камерах — катакомбах. Кстати, именно в таких могилах погребали позже скифских царей в знаменитых курганах Солоха, у Чертомлык и других; этот способ погребения скифы тоже унаследовали от своих предшественников.
Территория, занятая катакомбниками, простиралась от Кубани и Нижней Волги до Днепра, а оттуда узким языком до Нижнего Дуная. Это был очень подвижной пастушеский народ — следы поселков слабые, в курганных могильниках не успевало накапливаться по многу покойников. В нескольких могилах обнаружены массивные деревянные повозки со сплошными колесами. И в стаде катакомбников свинья, животное малоподвижное, полностью отсутствует.
Я не раз спускался в катакомбы, выбрасывал оттуда черную землю, расчищал ножом и кистью белые кости, еще чаще — красные кости (они посыпаны охрой) с зелеными пятнами от окислившихся бронзовых колец, и долго не догадывался, что это, возможно, и есть арии. Заманчиво и странно иметь возможность заглянуть им в лицо.
Но мы можем увидеть и сами лица под масками: в свое время М. М. Герасимов, изобретатель методов точного восстановления лица по черепу, поработал и над черепами из катакомбных могил. Он ничего не знал о том, что это «кандидаты в индоарии». И все же каждый, кто взглянет на эти портреты, выполненные Герасимовым, не сможет отделаться от впечатления, что перед ним родственники древних римлян и германцев. Впрочем, один из них похож и на современных северокавказцев…
Современный подход таков: генетические связи надо устанавливать по редкостным, специфическим элементам; хорошо бы выявить в пришлой культуре рудименты исходной, найти дальние прототипы тех компонентов, которые не имеют местных корней, проследить логику развития, если удастся, обнаружить промежуточные звенья или следы продвижения. Конечно, это куда труднее, чем сличение «по лекалу». Но интереснее. И главное — перспективнее.
Следы на путях. Когда я говорю о катакомбной культуре, я, собственно, пользуюсь традиционным и несколько устарелым выражением. Лет двадцать назад сам же я пришел к представлению о катакомбных культурах: это не одна культура, а группа родственных, схожих по металлическим изделиям, по устройству могил, но различных по керамике, ритуальным предметам и т. п. Это положение было признано в науке.
Но за последние десятилетия сходные культуры бронзового века открыты и в Средней Азии. Они тянутся полосой от Северного Прикаспия через Приаралье в Таджикистан и Афганистан, а там рукой подать до Индии. Их долго рассматривали отдельно от причерноморских катакомбных культур — отчасти потому, что в некоторых могильниках неглубокие катакомбы оказались разрушены: свод просел, и камеры были приняты археологами за ямы со спуском сбоку. Кроме того, трудно было ухватить родство этих азиатских катакомбных культур с причерноморскими из-за территориальной разобщенности. Между тем их связывает с причерноморскими не только обряд погребения. Очень своеобразные курильницы с перегородкой внутри есть и тут и там, да и сам физический облик погребенных тот же. Если бы эти культуры географически стыковались с причерноморскими, их, несомненно, с самого начала включили бы в ту же единую катакомбную культуру.
В восточных памятниках из этой цепи есть уже и прямые индоарийские черты: в Тулхарском могильнике на дне могил выложены из камней свастики (известный индийский символ — и слово-то индийское!), а также есть очаги: у мужчин — прямоугольные, ахавания, у женщин — круглые, гархапатья (это ведь не богини). Это опознал раскопавший их А. М. Мандельштам. Он почему-то не отметил, что в могилах обнаружен и третий вид индоарийского очага — полукруглый (дакшина). Все три священных огня есть!
Имеется хороший пробный камень для всякой гипотезы (а их было много) о первоначальной культуре индоариев: такая культура должна иметь соответствия и в Передней Азии — там, где найдены документы с их именами. Как мы помним, андроновская гипотеза не выдерживает этого испытания. «Проблеме ариев на Ближнем Востоке,— пишет археолог Г. Н. Курочкин,— посвящены, как известно, сотни работ. Однако до сих пор никому не удалось, хотя бы предположительно, показать на археологической карте Передней Азии памятники, оставленные ариями». Исследователь имеет в виду индоариев. Не показал эти памятники и он, хотя подошел очень близко к решению загадки.
Катакомбные могилы бронзового века есть в Передней Азии. Они особенно густо расположены именно там, где должны были находиться когда-то индоарии,— в Палестине и Финикии, у истоков Евфрата и в Юго-Восточном Прикаспии. Правда, в Палестине и Финикии их трудно отсортировать от местных, традиция катакомбного погребения — исконная по всему Средиземноморью и когда-то именно отсюда проникла в Северное Причерноморье. Но все же есть среди таких погребений и могилы пришельцев — самим обликом катакомбы, инвентарем, наличием лошадей, а типичные степные детали конской узды (псалии) находят в ряде памятников Финикии.
Аргументация преемственности
Теперь остается проверить, есть ли прямая преемственность между катакомбниками черноморских степей и индоариями Индостана. Такую преемственность можно попытаться установить по трем видам фактов. Во-первых, по специфическому сходству в том или ином отношении, проходящему сквозь цепь культур от Причерноморья до Индии, зафиксированному в памятниках индийской словесности и, может быть, даже дожившему до современности. Во-вторых, могут выявиться признаки сходства, прослеживаемые по цепи культур, хотя бы их и не удалось зафиксировать в Индии: могли ведь и исчезнуть в новой среде. В-третьих, нашим причерноморским явлениям могут обнаружиться прямые соответствия в культуре Индии, в частности в текстах Ригведы, других вед, брахман.
К доказательствам первого рода (сквозным) можно отнести два: погребения коня и совместные погребения женщин с мужчинами. Об ашвамедхе (жертвоприношении коня) у индоариев и скифов я уже упоминал. Погребения коня есть и в катакомбных могилах бронзового века. Но в них конь расчленен не на три части, как в ашвамедхе, а на две. Найдены захоронения передней половины коня — одно в Приазовье (третий Веселовский курган), другое — в Палестине (Газа). Это очень редкостные и потому примечательные находки. Помню, когда я делал доклад о своих выводах и они, неожиданно для меня, встретили сразу почти всеобщее признание, один из немногих скептиков, И. Н. Хлопин, сказал, что он знает еще одну аналогию половине коня — у барона Мюнхгаузена. Но и только!
Совместные погребения женщин с мужчинами в катакомбах давно уже трактуются как свидетельства древних обычаев патриархата: жена должна была сопровождать мужа в могилу. А как же с историческими ариями? У них-то вдова оставалась жить после смерти мужа! Да, но в похоронных гимнах, уже переделанных в соответствии с новым порядком — оставлением вдовы в живых — сохранились рудименты прежнего порядка: вдова все-таки ложилась рядом с мужем в могилу, и ее оттуда выводили, отбирая, выпрашивая у покойного.
В Атхарваведе говорится: «Эта женщина, выбрав мир своего мужа и продолжая выполнять свой древний долг, ложится с тобой, который преставился, о смертный. Ты поручил ей здесь свое потомство и имущество. Встань, о женщина, к миру живущих. Ты лежишь здесь рядом с тем, который умер». Подобные формулировки есть в древнейшем памятнике — Ригведе. Но там упустили внести изменения в концовку. Перед засыпкой могилы жрец велит живым уйти и констатирует: «Это живые отделились (сейчас) от мертвых». От мертвых. Стало быть, прежде покойник оставался лежать не один. Что и подтверждается раскопками — от Причерноморья до Пакистана.
Во втором ряду доказательств — с неполной цепью связей — катакомбы и курильницы. Катакомбы оканчиваются на памятниках Афганистана. В Пакистане и Индии их не найдено (пока). У исторических индоариев издавна воцарился погребальный костер. Однако в Ригведе сожжение еще воспринималось как нечто недоброе: «Не сжигай, не испепеляй его, о Агни!». И говорится о похоронах «без сожжения»: «Раскройся, земля, не причинив ему зла, прими его приветливо и мирно… Стань прочной над ним, земля; …да будет этот дом богат и да будет ему надежным кровом во все дни!.. Придет день, и меня положат в землю, как вкладывают перо в стрелу» (а перо задвигают в паз древка сбоку). Арий молился об избавлении от смерти так: «Я не хочу, о Варуна, уходить в земляной дом…» Жрец, устанавливая камень, говорил: «Эту преграду я устанавливаю для живых» (и мы вспоминаем каменную пробку в устье катакомбы), а затем возглашал: «Да закроют смерть (этой) горой» (так ведь это курган, и позже источник прямо говорит о насыпке холма на могиле).
Катакомбная курильница — переносный алтарик: круглая чаша на четырех сросшихся ножках или четырехугольном поддоне; внутри чаши — полукруглая перегородка. В Средней Азии четырехугольные сосуды с перегородкой тоже есть в катакомбах, а главное — и там, и в Индии такие сосуды сохранились до наших дней. Из них кормят и поят птиц, принимая, что это души мертвых.
Таким образом, хотя эти доказательства не проходят по всей череде культур насквозь, из разных звеньев вяжется цепь, а недостающие звенья наглядно реконструируются. Третий ряд доказательств (непосредственные сопоставления), пожалуй, самый обильный.
Тела в катакомбных погребениях нередко густо посыпаны красной краской, особенно голова, кисти рук и стопы ног. У древних ариев Индии красный цвет — цвет смерти. Бог смерти Яма одет в красное, в красное обряжали приговоренного к смертной казни. Красный — и цвет возрождения: до сих пор при свадьбе и перед родами красят в красный цвет кисти рук, стопы ног и пробор на голове — и людям и статуям богов.
В некоторых катакомбных могилах красным порошком выведены узоры на дне. Обычай узорно посыпать земляной пол цветными порошками сохранился в Индии до сих пор и достиг уровня высокого искусства.
Продолжение следует.
Автор: Л. Клейн.