Из истории языков. Часть вторая.

письменность

Задолго до мысли о создании искусственного языка вспомогательные языки рождались «сами собой», без помощи ученых. При тесном соприкосновении двух или многих народов жизнь вырабатывала смешанные наречия, как бы особые «международные жаргоны», помогавшие людям общаться при торговле, обмене. В средние века по побережью Средиземного моря моряки, купцы, путешественники, ремесленники, которым приходилось иметь дело с иноземцами, пользовались особым жаргоном, называемым «лингва франка». Это была затейливая смесь из слов, взятых из французского, турецкого, итальянского, арабского, греческого языков. Словом, каждый народ, имевший выход к берегам Средиземного моря, внес свою лепту в этот язык-жаргон.

Средневековая «лингва франка» исчезла. Но и в наше время в средиземноморских портах есть свой язык-жаргон, язык-посредник, именуемый «сабир». Его образовали французский, греческий, итальянский, арабский. Они соединили словари, а грамматические особенности этих различных языков стерлись.

Очень интересна история торгового языка «чинук», который создали индейцы, жившие на огромной территории Северо-Западного побережья Северной Америки, от Аляски до Калифорнии. В него входили слова различных прибрежных индейских племен, а в основу лег язык племени чинук, жившего в низовьях реки Колумбии.

Вначале на этом жаргоне говорили только коренные обитатели Америки — индейцы. Но с начала XIX в., когда стала развиваться пушная торговля, «чинуком» стали пользоваться европейцы — торговцы мехами. И тогда в торговый язык-посредник стали входить исковерканные английские, французские и даже русские слова. Больше всего — английские. В середине позапрошлого века в жаргоне «чинук» было около полусотни английских слов; через сорок лет, в девяностых годах XIX века, их было уже 570! В двадцатом веке роль жаргона «чинук» пошла на убыль; ныне он почти полностью вытеснен английским языком.

Английский же язык послужил основой двух языков-гибридов в других частях света — Азии и Африке. «Кру-инглиш» или «брокен-инглиш» («сломанный английский») — так называется язык-посредник, встречающийся в Западной Африке, в Сиерра-Леоне, Либерии. «Пиджин-инглиш» — это язык-жаргон, который используется моряками, плавающими в Японии, южных морях, в Гонконге, а отчасти — по другую сторону Тихого океана — в Калифорнии.

Основа пиджин-инглиш — китайский язык; но словарь состоит из английских слов. Пользуясь английским словарем, говорящие на пиджин-инглиш строят фразы, в которых строго и точно соблюдаются законы китайской грамматики.

На островах Тихого океана распространен другой язык-посредник, верней, жаргон- посредник: так называемый «бич-ла-мар». Вы, наверное, сталкивались с ним в литературе, если читали рассказы Джека Лондона «Сказки Южных морей» и другие романы и новеллы, посвященные описанию Океании.

Бич-ла-мар примитивен, как и все другие языки-гибриды. Грамматики в нем почти нет. Например, чтобы образовать множественное число, к единственному числу прибаляется слово «олл» («все»). «Все он говорят» — так передаются на бич-ла-мар слова «они говорят». Различий в роде бич-ла-мар также не знает. Пожалуй, если вы услышите фразу «Эта женщина, она мой брат», вы не поймете ее смысла. А на бич-ла-мар это значит: «она моя сестра».

Словарный запас, лексика также примитивны. Слов, передающих сложные понятия, в бич-ла-мар нет. И чтобы передать эти понятия, приходится быть необычайно изобретательным. Кстати сказать, туземцы Океании показывают настоящие лингвистические чудеса, обращаясь с моряками на бич-ла-мар. «Большой ящик, ты бьешь по нему, он кричит» — так называется рояль. А другой музыкальный инструмент, гармонь, будет именоваться «маленькая коробка, ты толкаешь ее, она кричит, ты тянешь ее, она кричит».

Пожалуй, рекорд лингвистической изворотливости побивает определение лысины: «трава его головы, которая умерла». Впрочем, оно не единственное. «Ты не видел белого человека, кокосовый орех которого не имеет травы?» — спрашивал на бич-ла-мар туземец одного из островов Тихого океана. По-нашему этот вопрос должен был звучать как «не знаешь ли ты белого лысого человека?».

Но правомерно ли говорить о «языке»? Являются ли «пиджин-инглиш» или «бич-ла-мар» языками? «Такого рода языковые образования, — отвечает на этот вопрос лингвист Владимир Андреевич Звегинцев, — никак нельзя назвать языками в полном смысле этого слова. С тем, чтобы ограничить их от настоящих языков, им присваивались различные названия: гибридные языки, минимальные, компромиссные, торговые, колониальные, языки по нужде и т. д.»

Точную и четкую характеристику дал этим языкам-гибридам датский ученый Отто Есперсен: «Они служат не всем целям и задачам обычных языков, но применяются в качестве эрзаца в тех случаях, когда в распоряжении нет более богатого и лучшего языка».

Конечно, на худой конец можно обходиться и такими языками. Но ведь в крайнем случае можно общаться совсем без языка, с помощью одних только жестов. Вот почему языки-гибриды исчезают вместе с колониализмом, исчезают вместе с ростом образованности народов мира, с ростом их национального самосознания.

Словом, к уже сложившимся самостоятельным языкам присоединяется целый ряд новых, национальных… А как же быть с языком-посредником, международным средством общения? Возможно ли его создать или нет?

Алгебра языка

«Искусственный язык возможен, и можно установить науку, от которой он зависит. С помощью его крестьянин будет легче судить о сущности вещей, чем ныне судят философы» — писал в 1629 году великий ученый и философ Рене Декарт. По представлении Декарта, всеобщий язык должен быть своеобразным логическим ключом всех научных и вообще человеческих понятий. Он считал, что «следует установить методическое расположение всех мыслей-идей, подобно методически установленному порядку естественного ряда чисел. Подобно тому, как можно в один день научиться на каком-нибудь неизвестном языке называть и писать все числа до бесконечности, таким же образом должна быть найдена возможность сконструировать все слова, необходимые для выражения всего, что приходит и может прийти в человеческий ум. Все зависит от нахождения тех простых идей, которые свойственны представлению каждого человека и из которых слагается все то что люли думают».

Декарт высказал общую идею искусственного языка — «орудия разума». Другой великий ученый XVII столетия Лейбниц указал на способы построения этого языка.

«Азбукой человеческой мысли» должен был бы быть, по мысли Лейбница, этот общечеловеческий язык. Слова должны в нем не только передавать идеи, но и делать наглядными их соотношения. Рассуждения должны быть заменены вычислениями, и язык станет своеобразной алгеброй мысли, логической алгеброй понятий. Все сложные идеи — комбинации простых идей и понятий. Подобно тому, как мы получаем все делимые числа из умножения неделимых (9 = 3X3, 121 = 11X11, 15 = 3X5 и т. д.), мы можем получить все сложные понятия из элементарных «атомов» смысла. Логические истины могут быть получены с помощью арифметических истин.

Но как говорить на таком языке? Лейбниц предложил облечь «азбуку человеческой мысли» в звуковую форму. Девять цифр должны соответствовать первым девяти согласным латинского алфавита: 1 — это «бэ», 2 — «цэ», 3 — «дэ», 4 — «эф», 5 — «жэ», 6 — «аш», 7 — «эль», 8 — «эм», 9 — «эн». Десятичные разряды соответствуют пяти гласным: 10 — «а», 100 — «е», 1000 — «и», 10 000 — «о», 100 000 — «у». Единицы более высоких разрядов можно обозначать двугласными сочетаниями (например, миллион — «ау» и т. д.). Благодаря этому можно будет не только писать, но и говорить на «языке мысли». Например, число 81374 произносится как «мулодилефа» и т. д.

Идеи Лейбница сослужили большую пользу. Правда, не языкознанию, а математической логике и кибернетике. «Алгебра мысли» оказалась возможной лишь при применении ее к самой узкой, самой строгой и как говорят математики, самой «формализованной» области человеческих знаний. Но к живому естественному языку они совершенно неприменимы.

В самом деле, кто может указать нам, а тем более составить «таблицу понятий и идей»? Как расклассифицировать эти понятия, по каким правилам? Кто может поручиться, что наша классификация не произвольна, не взята, как говорится, «с потолка»? Да и неизвестно, можно ли сосчитать, перечислить все человеческие понятия — может быть их число бесконечно или, во всяком случае, практически настолько велико, что для нашей практики ничем не отличается от бесконечного. А ведь это только сфера понятий.

Область же человеческих эмоций, намерений, желаний и т. д. совсем нельзя классифицировать посредством «азбуки мысли». Слишком многозначна, сложна, а порой и противоречива та область человеческого сознания, которая именуется «эмоциональной жизнью».

Лейбниц сразу же столкнулся с этими трудностями, едва только принялся разрабатывать свой «всемирный язык». Он так и не закончил работы, оставив лишь заметки о «языке мысли». Все дальнейшие попытки создать такой язык также заканчивались неудачей. Слишком оторваны от практики такие искусственные языки.

Разработка «языка смысла» из области лингвистической уже в позапрошлом веке перешла в область логики и самых абстрактных отделов математики. Вместо бесплодного создания «алгебру языка» ученые занялись разработкой «алгебры мысли», разработкой, увенчавшейся созданием кибернетики, механической логики «умных машин» и других электронных чудес, к международному языку-посреднику отношения не имеющих.

Однако, попытки создать «всеобщий язык» продолжались и на другой, лингвистической, а не логической основе. Первым был искусственный язык, созданный в конце позапрошлого века. Назывался он несколько странно: «волапюк».

Но об этом уже читайте в нашей следующей статье.

Автор: Ш. Лесовкин