История скандинавских рун. Часть вторая.
В конце XIX века норвежский филолог С. Бюгге обратил внимание на сходство некоторых рун с буквами греческого курсивного (то есть скорописного) письма, бывшего в употреблении в III веке. С ним могли познакомиться племена готов, пришедшие к этому времени в Северное Причерноморье. Готы, по мнению Бюгге, и явились создателями и распространителями рунического письма среди германских племен. Действительно, двенадцать рунических знаков сходны с буквами греческого курсива, но семь из них имеют аналогии и в латинском письме.
И только пять рун, которые не могут быть связаны с латинским, близки и по графике, и по звучанию буквам греческого алфавита и, возможно, заимствованы из него. Нет спора также, что одна из древнейших надписей — на Ковельском копье — имеет характерные приметы готского, то есть восточногерманского языка. Однако восточногерманских надписей известно всего пять, и две из них, относящиеся к тому же III веку, найдены в Дании. Наконец, обратный миграционный поток готов в Скандинавию из Причерноморья не прослеживается археологически.
Другие высказывавшиеся предположения об источниках рунического письма, например североиталийских алфавитах, не получили распространения из-за отсутствия сколько-нибудь серьезных доказательств. Таким образом, ныне принято считать, что руническое письмо создавалось на основе латинского капитального (с использованием некоторых знаков греческого курсива).
Однако если в начертании знаков можно усмотреть сходство с латинскими и греческими буквами, то последовательность знаков в руническом ряде не имеет ничего общего со средиземноморскими алфавитами. По звучанию первых шести рун этот алфавит часто называют футарком. Весь ряд делился на три группы, первая, начинавшаяся руной «ф», носила имя языческого бога Фрейра, вторая — по первой руне «х» — называлась группой «град» «Хагаль» и третья — с руны «т» по имени бога Тюра. Такого членения алфавита не знает ни греческое, ни латинское письмо.
Сложнее ответить на вопрос о создателях и распространителях рунической письменности. Скорее всего, она могла возникнуть лишь у тех племен, которые имели тесные контакты с позднеантичным миром, подверглись уже в I—II веках сильному воздействию римской культуры и в то же время еще до Великого переселения народов интенсивно перемещались по территории Европы.
Если в конце позапрошлого и первой половине прошлого века таким племенем по преимуществу считали готов, то ныне стало ясно, что уже одни данные хронологии (готы оказались в Причерноморье не ранее начала III века новой эры) препятствуют признанию готов создателями рунического письма. Вместе с тем сколько-нибудь достоверные данные о германских народах начала первого тысячелетия новой эры настолько скудны, что любое предположение — это всего лишь гипотеза.
Одна из них — и весьма привлекательная — принадлежит датскому рунологу Э. Мольтке. Он обращает внимание на два обстоятельства. Во-первых, значительное число старшерунических надписей найдено на Ютландском полуострове, прилегающей к нему части Северной Германии и на близлежащих островах. Такой концентрации памятников древнейшего периода нет ни в одном другом регионе Европы. Здесь же и в Южной Швеции, и Норвегии сосредоточены почти все известные надписи VII—VIII веков. Наконец, именно в Дании происходит трансформация рунического письма, приведшая к созданию младшерунического алфавита. Таким образом, все основные этапы развития рунической письменности, как кажется, получают движущие импульсы именно здесь, в Дании.
Во-вторых, Мольтке анализирует одно любопытное слово, которое встречается — в одном и том же контексте — в девяти надписях 300—550 годов: «Я, эриль Ансугисла. Я зовусь Уха. Даю защиту»; «Я, эриль, зовусь Леува, пишу руны». Слово «эриль», явно не являясь личным именем — в пяти случаях имя рунореза указано отдельно, — в то же время определяет человека, сделавшего надпись. Что это? Специальное обозначение обладателя тайны рун? Название какой-то социальной группы, жрецов определенного ранга? Или это этноним, название представителя одного из германских племен — герулов? Как слово «эриль», так и этноним «герулы», вероятно, восходит к общему корню со значением «правитель, король», который впоследствии дал в скандинавских языках термин «ярл» (правитель области).
Конечно, очень заманчиво связать все эти факты и предположить, что именно племя герулов (по сообщению одного историка VI века герулы во II — III веках покинули Ютландию и начали длительное передвижение по Европе), родственное данам или бывшее частью датских племен, создало руническое письмо, разнесло его по всей Европе и потому название представителей племени — владельцев сокровенного знания, занявших благодаря этому особое социальное положение,— стало нарицательным. Однако наши сведения о герулах, их языке, месте обитания и передвижениях настолько скудны, что вопрос об их участии в создании письменности по-прежнему остается открытым.
И еще одна проблема. Для чего было предназначено руническое письмо в период его возникновения? Общеизвестно, что появление письменности возможно лишь на достаточно высоком уровне культурного развития, когда в обществе возникает потребность закрепить, запомнить и передать разнообразную и обширную информацию. Как правило, эти условия появляются при формировании классовых обществ и зарождении государственности. Между тем германцы на рубеже новой эры были еще весьма далеки от этого. Ни экономическое, ни социальное их развитие не могло сделать необходимым употребление письма. Возникает парадоксальная ситуация: совершенная система письма, предназначенная для передачи информации, создается, на несколько веков опережая потребности древнегерманского общества в письменности. Объяснения этого парадокса пока нет, но искать его, видимо, можно лишь в противоречивых условиях столкновения двух миров: высокоразвитой средиземноморской цивилизации с варварским германским обществом.
Именно преждевременность, невозможность использовать письменность как средство передачи информации, надо полагать, и определяет тот факт, что руническое письмо в первые века его существования используется преимущественно в магических целях. Имя владельца предмета, мастера, написавшего заклинание, должно принести удачу обладателю вещи или навлечь беду на ее похитителя, — таково обычное содержание древнейших текстов. Не случайно мастера-рунорезы называют себя «хитрыми, коварными, сведущими в колдовстве». Да и само название знаков — руны — происходит от слова, обозначающего «тайна, секрет, шепот».
Для магического воздействия не обязательно было высекать полностью заклинание или хотя бы краткую формулу, например, доброе пожелание alu — «да будет расти!». Достаточно было изобразить отдельный знак, и «благоприятные» руны — «богатство», «асс» (верховные боги скандинавов), «урожайный год», «солнце» — должны были обеспечить удачу, помощь богов, процветание, «неблагоприятные» — «язва», «лед», «нужда» — навлечь на человека несчастья и гибель.
«Руны победы, коль ты к ней стремишься, — вырежи их на меча рукояти и дважды пометь именем Тюра!» — советует герою германского эпоса Сигурду дева-воительница в одной из песен «Старшей Эдды», объясняя значение и употребление рун.
Долгое время — вплоть до VII— VIII веков, сохраняется и сам старшерунический алфавит, и характер надписей. Но изменения в жизни германских народов отражаются и в их письменности. Выделение и обособление трех групп германских языков — восточной, западной и северной, различные исторические судьбы соответствующих группировок германских племен (так, восточные германцы уже в IV—VI веках принимают христианство, вместе с которым к ним проникает латинский алфавит, вытесняя рунический) — все это ведет к коренным изменениям рунического письма.
В V—VI веках постепенно исчезают следы рунической письменности в Центральной Европе, и, хотя общее число находок этого, переходного, периода значительно увеличивается, почти все они сделаны на севере Европы (на Ютландском полуострове, в Южной Швеции и Норвегии) и на Британских островах. Возникают большие различия между англосаксонским и скандинавским руническим письмом, как в формах рун, так и в языке надписей. Причем в Англии, где латинское письмо завоевывает признание в VI—VII веках, руническое быстро отходит на второй план.
Иное дело в Скандинавии. Удаленность этого региона от центров европейской цивилизации, неблагоприятные географические условия для земледелия и вследствие этого крайне медленное и непоследовательное развитие социальных и экономических отношений привели к тому, что Скандинавия — а позднее Исландия — стала хранительницей и сокровищницей древнейшей германской культуры. Именно здесь вплоть до XII—XIII веков сохранились древние, восходящие к эпохе Великого переселения народов, мифологические предания и героико-эпические сказания. Разумеется, за многие столетия своего существования верования, предания, обычаи значительно изменились по сравнению с общегерманским периодом; но, тем не менее, именно здесь они обрели свою вторую жизнь. Новый расцвет ожидал и руническую письменность.
Продолжение следует.
Автор: Е. Мельникова.