Русский придворный костюм от «домостроя» до «переписки моды». Часть первая.
Реформы Петра I круто меняли патриархальный уклад жизни и быт русского общества. Очень быстро и со всей очевидностью очертились резкие границы, стилем поведения, манерами и внешним обликом выделившие его элиту. Прежде всего, преобразился костюм. Заметим, что полтора столетия до этих событий в России жили по “Домострою” – своду твердо установленных нравственных норм и правил поведения – подчиняя ему весь образ жизни, вплоть до способов ведения домашнего хозяйства. Регламентировалась и одежда: законом для любого, независимо от достатка и социального круга, было шитье и приобретение только традиционной одежды принятого образца. Иметь платья больше, чем позволяли средства, официально считалось грехом, так же как и трата на наряды денег, взятых в долг. И хотя уже в последней четверти XVII века возникает немалый интерес к западной культуре, европейской одежды по-прежнему почти не носили. Боязнь новшеств в боярской среде явно преобладала над тягой к иностранному.
Первый правительственный указ “О ношении платья на манер Венгерского” еще не вызвал бурной реакции – венгерский (так же как и польский) костюм так или иначе был близок русскому и известен на Руси. Ошеломляющим стал указ 1702 года, который предписывал: “Всякого чина людям, кроме духовенства и пашенных крестьян, носить платье саксонское, немецкое или французское, а русского не носить, не делать и им не торговать”. Противопоставление горожан в европейском костюме крестьянам в национальной русской одежде воспринималось величайшей нелепостью, надругательством над исконно русскими устоями, оскорбительным и для тех, и других. Но царь, как известно, не считался с общественным мнением, проводя этот указ в жизнь жестокими насильственными мерами. Кроме неприязни ко всему, напоминавшему ему время стрелецкого бунта и правление царевны Софьи, Петр I полагал, что подобным способом сможет побороть и косность людей, мешавших преобразованию страны.
Вслед за всеобщей реформой гражданской одежды издается следующий указ, сделавший европейский, и именно французский, костюм официальной формой всех, состоящих на государственной службе. Тем самым должен был выделиться “служилый люд”, подчеркивался его общественный вес. Этот указ лег в основу всей русской гражданской формы последующего времени.
Сам же преобразователь вошел в историю как бы в двух костюмах – голландского рабочего, состоявшего из красной фризовой куртки и белых холщовых штанов, и в зеленом мундире Преображенского полка. Об этом говорили и писали в воспоминаниях его современники, это же повторяли и историки. Но… сохранился целый гардероб, в котором есть значительное количество и другой одежды.
Забота Петра I о создании определенного, иерархического, положения государственных служащих постоянно сопровождалась ограничениями их расходов на внешний быт. Каждому классу полагалось носить одежду из тканей только определенного качества, низшим запрещалось носить то, что разрешалось высшим. Это постановление распространялось также и на жен.
Вместе с тем, поверхностно развитая цивилизация, сменившая стеснительные рамки традиционного уклада неукоснительно требовавшего хотя бы внешнего соблюдения принятых норм, привела дворянство к открытой распущенности нравов и пренебрежению ко всему русскому. Знакомство с западной культурой чаще всего было неглубоким и случайным. Отсутствие широкого кругозора и внутренней подготовки приводило к тому, что усваивалось больше дурное, чем хорошее. Расточительство и мотовтво становятся престижными для дворян, желавших иметь «успех в обществе».
Петербуржской знати подражали все остальные, даже военные, обитавшие по долгу службы на окраинах государства. Например, один из таких щеголей, граф Петрович Толстой, полковник войск Малороссийского казачества, изображен неизвестным художником в щегольском темно-зеленом кафтане, украшенном вышивкой по борту и краю широких манжет. Ее рисунок замысловат, но не лишен изящества. Но большой черный парик, широко распространенный во Франции на рубеже XVII и XVIII веков, выглядит уже анахронизмом – европейская, особенно французская мода, как видно, не была еще полностью освоена русским дворянством.
В мрачный период дворцовых переворотов длившихся со смерти Екатерины до воцарения в 1741 году Елизаветы Петровны, почти все высокие государственные посты заняли выходцы из немецких княжеств, и французское влияние на русский городской костюм было сведено к минимуму. Общество теперь ориентировалось на Германию, отличавшуюся своеобразной самобытностью в одежде, хотя грубые по форме, часто нелепые по конструкции, немецкие костюмы с изящными парижскими никак не могли соперничать.
В царствование Елизаветы количество образованных людей заметно увеличилось. Но так или иначе, безделье и мотовство большинства по-прежнему приводило к тому, что состоятельные люди вместо образования занимались «одеванием», считая это великим достижением. Появились специальные модные журналы, например, “Переписка моды”, где можно было найти и новейшие парижские фасоны, и советы щеголям. Образ жизни таких «петиметров» («воображал»), как прозвали их современники, стал предметом возмущения и насмешки тех, кто серьезно относился к жизни, знал цену всякому труду. Они высмеивали эти привычки в сатирических изданиях, по которым часто можно проследить время появления новых покроев, особенности модных тканей, отделки. “Научиться этому, как одеваться, как надеть шляпу, как табакерку открыть, как табак нюхать, стоит целого веку, и я этому формально учился, чтобы мог я тем отечеству своему делать услуги”, – говорит “петиметр”, один из героев комедии А. П. Сумарокова перечисляя свои, по его мнению, жизненно важные достоинства.
Сложности в экономике заставляли правительство издавать указы об ограничении роскоши в костюмах; особое внимание обращалось на дорогие привозные ткани. В решениях сказывалось и стремление сохранить строгое деление на ранги в одежде, и разумное желание способствовать развитию текстильных фабрик в России. Указ 1742 года касался людей, не имеющих высоких и даже никаких рангов, которые “…не рассуждая о крайнем своем разорении, но только б нарядными себя показать, как сами, так и их жены и дети, не по достоинству своему, носят пребогатые с позументом и из серебряных и золотых материй платье, и делают зело же богатые на людей ливреи и экипажи…”. Чтобы пресечь для них разорительную роскошь, указ предлагал как крайнюю меру клеймить богатое платье и кружева особым товарным знаком и регламентировать их продажу согласно “Табели о рангах”.
Судя по тому, что такие указы повторялись много раз, дворянство изыскивало пути их обходить, и мотовство еще больше распространялось. Этому способствовал и двор Елизаветы. Всевозможные увеселения, прогулки, балы, маскарады, празднества… Итальянскую музыку сменяла украинская, концерты чередовались со спектаклями французского театра. Сегодня издавался приказ всем мужчинам явиться во дворец на маскарад в женских платьях, а женщинам – в мужской одежде, завтра – все должны изображать “разноплеменные народы”. Хорошо продуманный костюм, умение ловко и красиво танцевать могли выделить удачливого дворянина, а это значило многое…
В те времена даже в провинциальных дворянских и коммерческих кругах нарастает увлечение европейскими обычаями и костюмом. Но у мелкого купечества, мещанства, ремесленников – основной массы городского населения – они получили свою интерпретацию. Петровский приказ, запрещавший носить русскую одежду, ввел в быт так называемое “немецкое платье”, которое у мужчин приняло форму, среднюю между старым зипуном и европейским жюстокором. Самой характерной особенностью был жилет, надетый поверх длинной русской рубашки, просуществовавший в этом сочетании вплоть до первых лет революции!
Автор: М. Н. Мерцалова.