Царственный удел актрисы Феодоры

Феодора

Когда варвары растоптали закосневший в наслаждениях и гордыне Рим, порой не отличая подлинных ценностей от мнимых, восточная часть империи уцелела и нареклась Византией. И, наверное, первое имя, которое в этой связи вспомнит читатель (даже не слишком искушенный в византийской истории), это имя императора Юстиниана. Но ведь первоначально не было такого! Был племянник императора Юстина Упранд, сын болгарского крестьянина. Когда император, не имея собственных детей, занедужил, он приблизил к себе племянника, облагородив его именем Юстиниана. Не отличаясь особой твердостью характера, он, тем не менее, прославил себя. Империя при нем обрела твердые очертания могущественного государства. Юстиниан правил империей, а Юстинианом — царица Феодора.

И она тоже вначале была от престола более чем далека! Отец Феодоры был сторожем в цирке, караулил зверей. Хотя и невелик достаток, но мог худо-бедно содержать жену и троих детей, трех сестер. Когда он покинул сей мир, старшей было только семь лет; Феодора была средняя по возрасту. Мать вторично вышла замуж в надежде, что ее новый муж получит место у клеток с живностью. Но, увы, судьба распорядилась иначе: стражем был назначен другой, несмотря на отчаянные усилия вдовы.

Вскоре девочки покинули неуютный родительский кров в поисках своего места под солнцем. А солнце им светило только на цирковой арене, с которой они сроднились. Красивые и грациозные, они были своими и на арене, и за кулисами жизни. Феодора не пела, не танцевала, не играла на флейте, но будучи прирожденной мимисткой, выступала в комических ролях, получая оплеухи по ходу действия под ликование и хохот публики.

Шла молва, что Феодора была необыкновенная красавица, прекрасно сложенная, с пропорциональными и деликатными формами. Цвет лица — смуглый, с бархатистой кожей, глаза черные и страстные, движения полны изящества и грации. Современники твердили, что ее красоту ни живописцы, ни поэты не могли изобразить. Да, женское переливчато-струистое обаяние описать почти невозможно — это все равно, что ловить сетью солнечные блики на воде. Замирай и приноси себя в жертву той завораживающей текучести. Для того и создан мужчина — для войны и для жертвы. А это ведь одно и то же…

Хроникеры тех лет доносят: Феодора — самая красивая и самая развратная во всем великом городе Константина. Кто измерил, кто сопоставил, кто судил? Такова молва… И мы следуем за молвой. Если бы не была первой? Второй быть нельзя — останешься там навсегда. Только на виду, только на авансцене, в шокирующе прекрасной позе, все обещающей и ничего не дающей. Мужеский род простит, ибо ему нечем брать раздуваемые страстью горящие угли — он слишком любит себя в удовольствии, а не само удовольствие…

Первым выхватил уголек из жаровни некий Сцевол, губернатор Африки. Не удержал — долго дул на обожженные пальцы… Где же ты был, могучий наместник, повелитель племен и народов? Почему не смог повелеть своей подруге, родившей для тебя сына, стать спутницей в череде арендованных у Бога дней? Как же ты позволил ей, зачавшей от тебя, впасть в грех непотребной нищеты, ибо женщина по природе своей не может быть причастна этому греху?

Вкусив от нищенских благ, Феодора резко изменила образ жизни: стала жить своими трудами, проводя дни за прялкой. Она сделалась набожной: чтение священных книг и молитва стали ее досугом. А виною преображения был вещий сон, пророчивший ей имперское величие.

Однако ее маленький домик все еще оставался притягательным для сановных лиц. Умудренная жизнью актриса ждала своего звездного часа. И он наступил: в нее влюбился сенатор и наследник престола Юстиниан. Влюбился настолько, что потерял голову, которая покатилась к изящным ножкам бывшей циркачки. Но ему надо было перескочить через барьеры: через закон, запрещающий браки между сенаторами и актрисами; через старую императрицу, не желавшую слышать об этом браке (хотя она сама по своей родословной была рабыней). Все было против. Только любовь к незаурядной женщине-актрисе — за.

Жажда всесильна. Юстиниан не дал себе засохнуть: после смерти старой императрицы от имени императора Юстина отменил закон, воспрещающий браки с актрисами. Мать же его, не пережив женитьбы сына, умерла от стыда и горя.

После кончины дяди новый император возвел свою жену на трон рядом с собой. Подданные присягали одновременно Юстиниану и Феодоре. Отныне их имена сплелись в нерасторжимый, почти мифический образ мужа-жены «золотого века» Византии. Вот вам и девушка, так сказать, из народа: когда-то «обнаженная маха», теперь она одета в целомудрие — взойдя на престол, Феодора стала безукоризненно верной женой. В этом отношении ни один недруг не мог ей бросить вслед ком грязи, даже из-под копыт зарвавшейся лошади.

Но и актерская грань ее личности теперь обрела государственный статус. Любые деяния — тень душевно-нравственных усилий, но не всякий смертный способен отбрасывать тень: малый и сирый тени не имеют, у него всегда солнце в зените, над головой, и сам он, сливаясь со своей тенью, становится ею… Феодора же, научившись прятаться за маской, легко распознавала существо той или иной маски, выдаваемой за лицо. Когда было нужно — становилась набожной и смиренной, для алчных и продажных делалась щедрой и даже расточительной, для бедных — милостивой, не жалела подаяний от своих щедрот (да и казна позволяла все это). Внутренне она оставалась актрисой, непосредственной и свободной.

Она держалась за власть, ибо страшно падение с той высоты, на которую она взобралась, но практичным умом много пережившего человека она понимала значимость государственной системы для судеб кишащего у подножия трона человеческого муравейника. Современники отмечали ее тонкий, проницательный ум, образованность, энергию, какую-то отчаянную храбрость. На троне она была милостива и жестока, но всегда по-своему мудра в поступках. Она казнила, сажала в тюрьмы, отправляла в ссылку сенаторов, губернаторов, полководцев — производила «ротацию кадров», усматривая в этом пользу для государства.

Она беспощадно отсекала и свое прошлое. Сын, прижитый ею в юности от африканского губернатора и осмелившийся приблизиться к своей могущественной матери, тут же навсегда исчез из ее поля зрения. В этом (да и во многом другом) она напоминает русскую царицу Екатерину — такая же четкая государственная поступь, вопреки женским слабостям и прихотям. Правда, Феодора пристроила своих сестер, выдав замуж за самых знатных вельмож Византии. Удивительна ее трогательная забота о придворных распутницах — вопреки здравому смыслу. Она, например, приняла большое участие в любовной интрижке жены прославленного полководца Велизария, заставив его своей властью терпеть любовника жены. И бесстрашный воин уступил дарственной воительнице.

А она действительно отличалась неженской храбростью. Когда восставший народ с оружием в руках осадил императорский дворец и тот же самый полководец Велизарий едва сдерживал напор разъяренной толпы, а дело шло к трагической развязке для Юстиниана и Феодоры — император на военном совете решил, захватив казну, бежать. Однако стойкая Феодора произнесла на том военном совете свою знаменитую речь, суть которой сводилась к тому, что смерть неизбежна для всякого родившегося существа, но для царствующего потеря трона хуже смерти, а бегство и страхи сделают жизнь позорной. «Что касается меня, — добавила она, — я остаюсь верна той древней истине, что трон есть славная могила». И выход нашелся — деньги. Часть толпы была подкуплена, началась свалка. Стремительный бросок солдат завершил дело: 30-тысячная толпа была загнана в цирк, заперта и уничтожена…

На двадцать шестом году своего царствования (в 548 г.) Феодора скончалась от рака. Юстиниан был неутешен и устроил любимой жене поистине царские похороны. Сам он пережил ее на 17 лет.

Так в чем феномен Феодоры? При всех ее душевных качествах и талантах, безусловно, оказалась полезной суровая школа жизни — тот необъятный цирк, где балансирование на грани выживания закаляет и умудряет (конечно, если не ломает напрочь).

Ну а государственные дела? Юстиниан признавал, что свой известный «кодекс» законов он создавал при участии и с подсказки Феодоры. Видные византийские «юрисконсулы» даже после ее смерти находились под обаянием ума этой незаурядной женщины. Если продолжить сравнение с Екатериной Великой, можно сказать, что Екатерина правила сама, понуждая своих фаворитов и поклонников исполнять ее волю, Феодора же действовала через своего супруга-императора. Столь могучие женские характеры не знают супружества как такового; в этом их величие и трагедия. Они с неизбежностью одиноки. Конечно, все лавры потом достались императору, ибо он помазанник Божий и формальный держатель короны, но Феодора, будь такая возможность, удержала бы ее наверняка с большим достоинством и успехом.

И вот парадокс: о Юстиниане мы знаем на порядок меньше, чем царственной актрисе Феодоре, а ведь прошло уже почти полторы тысячи лет…

Автор: А. Ширялин.