История или судьба? Об истории в Мексике

история Мексики

Размышления мексиканцев о национальном характере и судьбе своего народа неразрывно связаны с извечным желанием сохранить память о важнейших событиях жизни общества. Еще с доколумбовых времен они изучают свою историю, стремясь спасти ее от забвения. Чтобы предсказывать будущее, древним жрецам-астрологам нужно было знать прошлое.

Сотни археологических находок, относящихся к двухтысячелетнему периоду, предшествовавшему вторжению испанцев (1519), свидетельствуют о том, что мексиканцы всегда пытались записывать и объяснять события из жизни людей и богов. Обнаруженные в Монте-Альбане стелы с изображением танцоров, с высеченными на них датами, географическими названиями, именами царей и знати представляют собой древнейшую из дошедших до нас хроник Нового Света (600—300 гг. до н. э.).

Судьба народа, или, точнее, народов, сменявших друг друга на территории Мексики, была переменчива. Периоды подъема перемежались с кризисами и войнами, в которых гибли порой целые цивилизации. Память об этих событиях сохранили бесчисленные надписи на памятниках, а также передававшиеся из поколения в поколение мифы и легенды.

Описание трагического столкновения культур в эпоху доколумбовой Америки оставили некоторые очевидцы, участвовавшие в ее завоевании. Первый из них Эрнан Кортес, написавший в 1519—1526 гг. пять интереснейших писем («Cartas de Relation») Карлу V, затем хронист из свиты Кортеса Берналь Диас дель Кастильо (ок. 1492—1580), автор книги «Historia verdadera de la conquista de la Nueva Espana» («Подлинная история завоевания Новой Испании»). Сохранились также и свидетельства побежденных. В Париже в Национальной библиотеке хранится ацтекская рукопись на языке науатль, датируемая 1528 г., повествующая о страшной участи, постигшей индейцев:

«Все это происходило на наших глазах, мы были потрясены и страшились уготованной нам жалкой судьбы. Повсюду валялись сломанные копья, кругом были люди на конях. Наши дома стояли без крыш, их стены были красными от крови. Вода тоже казалась красной и оставляла во рту вкус горечи. Мы били кулаками по глиняным стенам, наше имущество было разорено. Мы хотели укрыться за своими щитами, но нет щита, способного заслонить нас в нашем одиночестве».

НАЧАЛО НОВОЙ ИСТОРИИ

Этот рассказ о трагическом падении древней мексиканской столицы являет разительный контраст другому, не менее примечательному описанию города, сделанному Берналем Диасом дель Кастильо, увидевшим его глазами конкистадоров: «Перед нами было три дороги, которые вели в Мехико… Горожане брали воду из Чапультепека… Все дома в этом городе, как и повсюду в этих краях, построены на воде и соединены с соседними подъемными мостами… Мы любовались восхитительной белизны храмами и святилищами, похожими на башни и крепости… На площади толпился народ… Среди нас было много солдат, повидавших Константинополь, Рим, всю Италию, и они говорили, что им еще не доводилось встречать такую большую и красивую площадь со столь великим множеством людей».

Оба эти описания, сделанные победителем и побежденными, свидетельствуют о былой славе и возвещают начало новой эпохи. Пытаясь определить национальные особенности мексиканцев, нельзя забывать об этом столкновении двух народов, не только породившем вражду и раздоры, но и давшем начало новой смешанной культуре.

За три века в «Новой Испании» были написаны сотни хроник, авторы которых спешили рассказать о событиях, происходивших на их глазах. Самая значительная из них принадлежит жившему в XVI в. испанскому монаху-францисканцу Бернардино де Саагуну. С помощью индейцев (самые старшие из которых помнили еще испанское нашествие, а младшие были уже его учениками) он сумел собрать ценнейшую информацию о доколониальной эпохе. Некоторые хроники составляли и сами туземцы (такие, как Тесосомок и Чималпаин). Чтобы спасти свою историю от забвения, они записывали ее на языке ацтеков науатль или на языке юкатанских майя.

Постепенно вырисовывался национальный характер мексиканского народа, однако те, кто пытался его определить, сталкивались с множеством противоречий. Одни считали, что древнее наследие доколумбовой эпохи навсегда исчезло. Другие предсказывали грядущую славу «Новой Испании». А тем временем в страну прибывало все больше негров-рабов, испанцев, искателей приключений из других стран Старого Света, и все они смешивались с потомками ацтеков, ольмеков, майя, сапотеков и других индейских народов.

УТВЕРЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОЗОЗНАНИЯ

Постепенно на смену традиционной хроник; пришла историография, которая должна была помочь мексиканцам глубже понять свою самобытность и использовать знания во имя будущего. Наиболее выдающимся образцов исследования нового типа явилась «Historic antigua de Мёхко» («История древней Мексики») монаха-иезуита Франсиско Ксавьер Клавихеро (1731—1787), которая пользовалась таким успехом, что ее перевели на несколько языков. Это была первая книга посвященная истории мексиканской культуры до испанского завоевания. Автор подчеркивал важность древнего наследия единственного средства, с помощью которого можно прикоснуться к своим истокам, дабы обрести силу перед лицом грядущих велики перемен.

Предвидение Клавихеро вскоре полностью оправдалось. В 1821 г. Мексика добилась независимости. Некоторые участники национально-освободительной борьбы писали о том значении, которое имела для них революция, повлекшая за собой глубокие политические социальные, экономические и религиозные изменения.

Мексиканская историография, отражающая интересы различных кругов, полна противоречий. Либералы боролись за утверждение республиканских институтов, а тосковавшие о прошлом традиционалисты мечтали о монархии. Историки не только фиксировали все, что происходило с новой нацией, но и пытались решить стоящие перед ней проблемы и объяснить все ее трагедии.

В 1847—1848 гг., проиграв войну с США, Мексика потеряла половину своей территории. Внутренние конфликты последующих лет родили необычайную мечту о новой империи. Это стало особенно очевидно после того, как разыгралась драма с участием французского ставленника императора Максимилиана I и главы республиканского правительства Бенито Хуареса, которого поддерживали народы Мексики. История этого периода, отдельные страницы которой написаны кровью, постоянно возвращает нас все к тем же мучительным вопросам: кто мы, откуда и куда идем?

СОВРЕМЕННАЯ МЕКСИКАНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

Последним потрясением в истории Мексики была революция 1910 г. Всем известны имена ее легендарных руководителей: Франсиско Мадеро, Эмилиано Сапата, Венустиано Карранса, Панчо Вилья… Самосознание мексиканцев окрепло, стало глубже понимание целей, что нашло свое отражение не только в политике, но и в изобразительном искусстве, литературе, музыке, истории и этнографии. Начиная с 20-х годов великие художники- монументалисты Ороско, Ривера и Сикейрос черпали вдохновение в истории прошлого и настоящего. Новые поколения историков, социологов и этнографов, получивших прекрасное образование и высокую профессиональную подготовку, направили свои усилия на изучение вечной темы: национальная самобытность и судьба Мексики.

Сегодня специалисты по истории Мексики принадлежат к разным школам и идеологиям. Но даже если у них порой и проскальзывают националистические нотки, это нисколько не умаляет их профессиональных достоинств. Три важнейших периода в истории Мексики — ее доколумбовые истоки, культурная метисация и существование в качестве независимого государства — в настоящее время подвергаются глубокому исследованию.

И хотя главные научные центры находятся в столице, работа ведется даже в самых отдаленных районах. Развитие историографии — часть общего процесса, ведущего к расширению сферы интересов, которые выходят за рамки чисто мексиканских проблем. Сохранив мудрость своих индейских предков, современные мексиканцы прекрасно понимают, что только народ, способный задумываться над своим прошлым, сможет наполнить смыслом настоящее и стать творцом будущего.

Автор: Мигель Леон Портилья.