Археология, история и современность
C тех пор, как существует историческая наука, историки пытались, основываясь на опыте прошлого, поучать государственных деятелей и целые народы, предостерегая их от возможного повторения ошибок. Однако ошибки повторялись снова и снова. Лишь сравнительно недавно, обобщенный и изложенный в исторических и философских трудах опыт, стал оказывать большее влияние на судьбы людей, чем когда бы то ни было. Роль истории в современности особенно возросла, когда она расширилась во времени (на сотни тысяч лет назад) и в пространстве (превратилась в подлинно всемирную историю), когда человек стал более отчетливо осознавать себя частью единого сообщества. Это чувство еще усилилось с развитием средств связи и транспорта, и с каждым новым достижением в этой области мир словно сужается.
В этом «тесном» мире невероятно возросло значение этических категорий, выработанных человеком на протяжении всей его истории. Познание своего прошлого становится одним из показателей интеллектуального развития человечества. Познаваемое прошлое содействует стремлению человечества устранить существующее в мире зло сегодня. И дело здесь не в назидательных притчах, извлеченных из былого. История должна учить, а не поучать.
Однако не исторические абстракции, а конкретные события, прежде всего, останавливают внимание читателя исторических трудов. Поэтому воспитательное значение истории зависит не только от важных идей, заложенных в историческом сочинении, но и от силы его эмоционального воздействия на читателя. И вот здесь-то археология выступает в новом качестве. Она дает возможность ярко представить прошлое: и драматические события и повседневный быт. Приведу несколько таких примеров.
В XIІ веке Русь пережила тяжелые времена. Монгольское нашествие принесло ей неисчислимые бедствия. Об этом страшном времени, о героическом сопротивлении и гибели русских городов, нам повествуют русские летописи и литературные произведения. Но можно ли в наши дни, через семьсот с лишним лет, восстановить точно, конкретно события пережитой народом драмы? Оказывается, можно. При раскопках, которые провел в Киеве М. К. Картер, шаг за шагом прослежена борьба за город в декабре 1240 года.
На развалинах сгоревших жилищ, стоявших вблизи ворот — через них монголы ворвались в город — лежали в беспорядке останки последних защитников города, погибших в рукопашной схватке. В то время как взрослые сражались, дети пытались спрятаться. В глиняной печке найдены скелеты двух девочек-подростков, укрывшихся в этом, как им казалось, надежном убежище и погибших здесь.
Стихийный пожар уничтожил дома. В жилище ремесленника-художника осталось много ценных вещей. Хозяев не было, когда сгорело их жилище, но и впоследствии они по каким-то причинам (может быть, они погибли) не вернулись на пепелище. Дверь жилища была заперта, и единственное живое существо, находящееся внутри него, — кот — так и не смогло выбраться (полуобгоревший скелет кота обнаружен на полу землянки).
Последней цитаделью обороняющих Киев горожан был мощный каменный храм, известный под названием Десятинной церкви. Под церковью находился тайник. Его, судя по обилию найденных здесь драгоценностей, церковники предоставили избранной знати. Один из забравшихся в тайник спрятался со своей собакой в нише, вырубленной в углу. Люди, по-видимому, пытались прорубить выход из тайника к склону горы. Здесь найдены ведра и веревки, с помощью которых стоявшие наверху люди вытаскивали землю. Но прорубить ход не удалось. Здание, то ли под тяжестью собравшихся в церкви на хорах людей, то ли под ударами татарских стенобитных машин, рухнуло и погребло под своими обломками спасавшихся в нем киевлян.
Мы получили, возможно, искаженную в деталях, но довольно полную картину жизни русского города, такую, какой она была в день и час страшной трагедии, разыгравшейся свыше семи веков тому назад.
А вот как на основании раскопок представляется гибель другого города, разрушенного еще за 2 тысячи лет до монгольского нашествия. Это Тейшебаини, урартский административный центр в Закавказье, расположенный на холме Кармир-Блур, близ Еревана. Он погиб в VІ веке до новой эры под ударами скифов. Обстоятельства этой гибели до мельчайших деталей восстановлены по археологическим материалам руководителем раскопок Б. Б. Пиотровским. Он пишет:
“Осада Тейшебаини, судя по состоянию пищевых запасов во временных жилищах осажденных (полные зерновые ямы, мелкие сосуды с зернами), была недолгой, и скифы решительным штурмом, произведенным внезапно ночью, в первой половине августа, овладели цитаделью и ее разрушили.
Перед штурмом крепость была обстреляна со стороны боковых ворот и забросана горящими предметами. Временные жилища во дворе цитадели загорелись, их крыши, сооруженные из веток и прутьев, рухнули… Жители выбежали из-под горящей кровли, не успев ничего с собой захватить. Находки в этих временных жилищах позволили установить время года, когда произошло разрушение крепости. Хлеб был уже убран, но виноград еще не созрел, в пучке сохранившейся травы оказались цветы конца июля — первой половины августа. Во время штурма скифы подожгли и цитадель; деревянные перекрытия помещений были охвачены огнем, подобно костру. Скифы ворвались в горящую кладовую и среди огня пытались захватить добычу. Среди застилающего глаза дыма они кинулись к карасем (большим глиняным кувшинам), заглянули в них и, убедившись в том, что они пусты, прекратили дальнейшие поиски. Между тем если бы они могли не торопясь и внимательно осмотреть все карасы кладовой, то нашли бы ценные предметы. Кладовщики разграбили храмовую сокровищницу и отдельные ценные предметы спрятали на дне карас в своих кладовых. Скифы могли найти здесь и 97 бронзовых чаш, и щиты, и шлем, и колчаны».
И еще одно открытие. В 1960—1961 годах экспедиция израилских ученых, работавших на западном побережье Мертвого моря, южнее Эмгади, сделала открытие, во многом поясняющее события 132—135 годов, когда иудеи под водительством Шимона Бар-Кохбы восстали против римлян и собственных богатеев. В пещере, названной археологами «Пещерой ужасов» (она расположена на высоте 300 метров над обрывом), были найдены останки 40 человек — мужчин, женщин и детей. Здесь скрывались беглецы в момент разгрома восстания. Внизу, в ущелье, стояли римские войска, и повстанцы предпочли смерть рабству. Они погибли от жажды, но не сдались.
Первых умерших хоронили, в их могилы были брошены черепки с именами погребенных, последних хоронить было некому. Над ними и вещами, которыми они пользовались, вырос в течение веков слой пыли и земли, в котором археологи нашли обрывки одежды, корзины, сосуды, оружие, остатки продовольствия, обрывки рукописей. Эпизод истории — народное восстание — предстал перед глазами ученых через 1726 лет после того, как разыгрались эти события.
Но не только на так называемом вещественном материале, на предметах быта основывают археологи свои исследования. Археологами найдено и множество памятников письменности. Величайшие образцы мировой литературы сохранила для нас земля; от написанного на глиняных табличках вавилонского мифа о Гильгамеше до скандинавских саг, записанных рунами на деревянных дощечках.
И одним из таких наиболее интересных открытий последних лет была находка в Новгороде (раскопки А. В. Арцихозского) древнерусских грамот, написанных на бересте (березовой коре). Пергамент и бумага, на которых писали в древности, были дороги и недоступны для большинства населения. Дешевым и общедоступным писчим материалом была тогда береста. Писали на ней острой костяной палочкой, процарапывая буквы. Открытие новгородских берестяных грамот, (а их уже найдено несколько сот) имеет огромное значение и для истории вообще и для истории нашего языка в частности. Это первые дошедшие до нас образцы простого разговорного языка. Надо иметь в виду, что летопись, государственные акты писались литературным языком, который значительно отличался от живой разговорной речи. Содержание грамот весьма разнообразно: здесь и долговые обязательства, и записи феодальных повинностей, и купеческие расчеты, и жалобы крестьян феодалу, и духовные завещания, и частные письма. Большинство грамот написано о простых, обыденных, но жизненно важных делах. В этом-то и заключена их особая ценность. Они отражают действительную жизнь, такую, какой она была.
Автор: А. Монгайт.