Истинное лицо Америки. Продолжение.

история США

Что же представляли собой Соединенные Штаты в середине XIX в. — союз множества слабо связанных между собой общин либо нескольких крупных образований или все же однородную нацию? Конфликт между Севером и Югом отражает самую суть спора о национальном характере. Сегодня историки уже не дискутируют по поводу неотвратимости гражданской войны. Они занялись исследованием общественной истории Юга и его культуры, чтобы разобраться в особенностях цивилизации, построенной на взаимоотношениях раба и хозяина, и в тех приемах, с помощью которых Юг поддерживал расовые различия вопреки всем принципам эгалитаризма. Конфликт между Севером и Югом рассматривается теперь не только в контексте борьбы за или против рабства, но и как отстаивание права на преемственность, поскольку и янки, и южане провозглашали себя наследниками республиканских идеалов.

Перестройка государства, превращение Америки в урбанистическую, индустриальную, бюрократизированную нацию, принимающую участие в мировой политике, вызвали новые споры. Стали говорить о конце американской наивности, об утрате исключительности национальной истории. Последующие социальные преобразования в годы кризиса 1929—1933 гг. расшатали идеологическое здание, но в то же время помогли переосмыслить, а в некоторых случаях даже укрепить структуру, в основе которой лежала концепция американской исключительности. Как можно было сохранить национальный характер в постоянно усложнявшемся и наращивавшем мощь обществе, где одновременно все больше обострялось неравенство?

Первые промышленники XIX в., такие, как Фрэнсис Лоуэлл, построивший ткацкие фабрики на водопадах реки Мерримак и нанимавший на них дочек фермеров Новой Англии, мечтали создать процветающее бесконфликтное индустриальное общество, где не было бы своего Манчестера. Однако к концу XIX в. крупная промышленность уже использовала неквалифицированную рабочую силу из числа европейских эмигрантов.

Что осталось от идеологии Лоуэлла в Питсбурге Карнеги или Детройте Форда? Страх перед коррупцией вызвал идеологический отпор городской пролетаризации со стороны протестантов. Жертвы нищеты воспринимались как угроза обществу. Города превратились в обширное поле деятельности для миссионеров В этих условиях только открытое общество, позволяющее способным людям найти место под солнцем, преодолев языковой барьер и одержав верх над предрассудками, могло заменить недостижимую мечту о безбедной жизни.

ОБРАЗ АМЕРИКИ

Однако создать однородное общество из разнородных элементов оказалось непросто. Некоторые историки предлагали в качестве объединяющего фактора процветание, способное послужить основой для демократии. Другие считали залогом равновесия американского общества многочисленные возможности для продвижения по социальной лестнице. Третьи делали упор на предоставлении рабочим избирательного права. В то время как в Европе такое требование придавало политический характер борьбе пролетариата, в Америке оно лишил политическую борьбу взрывной силы, и похоронило классовое сознание. Некоторые полагают, что разнородность американцев никогда не представляла серьезной угрозы для социального равновесия, поскольку все жили в достатке; существует и такое мнение, что это равновесие сохранялось благодаря умению правящего класса снимать остроту конфликтов.

В середине XX в. американцы вновь открыли для себя чувство «общности». Иммиграционный контроль, введенный в 20-е годы, способствовал формированию более однородного общества. Идея страны как «плавильного тигля» нации, казалось, стала реальностью. Экономический подъем, начавшийся после второй мировой войны на фоне разрухи европейских стран и Японии, открыл дорогу экспансии США. Уровень процветания даже позволял интеллектуалам с уверенностью говорить об отмирании в стране идеологических противоречий. Разрозненные течения сплачивались, придавая обществу новую мощь и единообразие; сторонники доктрины согласия вновь занялись исследованием национального характера.

Но история всегда оказывается сложнее, чем можно судить о ней по иллюзорным подчас моментам единения нации. Интеллектуальный взрыв 60-х годов, война во Вьетнаме, уотергейтский кризис, расширение понятия гражданских прав и свобод, пересмотр этнического наследия, борьба женщин за равноправие — одним словом, реалии жизни общества быстро размывали основы концепции единства.

В то же время идея национального характера сумела выдержать этот натиск, поскольку все политические баталии и социальные конфликты разгорались вокруг определенного образа Америки. Где же подлинная Америка, эмблемой которой является статуя Свободы с ее двойной символикой, провозглашающая республиканские свободы и национальное многообразие? Кто вправе считать ее историю своей? Те, кто задает этот вопрос, зачастую забывают, что само понятие единения подразумевает наличие разнородности. Оба эти понятия неразделимы. Все, кто внес свой вклад в формирование этой страны начиная с XVII в., имеют право на свою долю национального наследия. Американская история — это история многочисленных компромиссов между различными элементами и конфликтов между ними, взаимного отчуждения, раздробленности и — временами — объединения. Свести ее к одной из этих формул означало бы лишить ее жизненной силы.

Автор: Оливье Панц.