История скандинавских рун. Часть первая.
Жарким летом 1905 года профессор Э. Р. Штерн проводил раскопки на острове Березань в устье Днепра. Остров привлекал внимание археологов, поскольку с давних времен служил местом стоянки для всех, кто плыл по днепровско-черноморскому пути. Результаты раскопок того года подтверждали и дополняли уже известное и не содержали бы ничего сенсационного, если бы в одном из раскопанных погребений XI века под головой мужчины не лежал обломок камня около полуметра высотой и такой же ширины. Одну из плоских сторон окаймляла полоса около десяти сантиметров шириной, на которой были отчетливо видны многочисленные пересекающиеся черты, глубоко вырезанные в камне. Надпись сделана скандинавскими рунами, и прочесть ее не составляло труда. Это был намогильный камень с короткой эпитафией:
«Грани сделал этот холм по Карлу, своему сотоварищу». Удивила не графика надписи и не ее содержание, удивило место находки. Впервые на территории Восточной Европы был обнаружен мемориальный скандинавский рунический камень…
Дороги средней Швеции на редкость живописны, и особое своеобразие им придают высокие замшелые камни розового, серого, синего гранита, белого известняка, пожелтевшего песчаника. Здесь, вдоль дорог, у мостов, жители близлежащих усадеб и селений устанавливали мемориальные стелы, чтобы память об их погибших сородичах не умерла вместе с ними. На камнях высекались памятные надписи, из которых любой прохожий мог узнать, чем прославился погибший, в каком походе он нашел свою смерть.
«Андветт и Кар, и Гэтти, и Блэси, и Дьярв воздвигли этот камень по Гуннлейву, своему отцу. Он был убит на востоке с Ингваром… Он мог хорошо вести корабль», — сообщает надпись на варпсундском камне, стоящем у изгиба дороги на высоком берегу озера Мэларен. Таких камней в одной лишь Швеции насчитывается около полутора тысяч. Но и сам обычай устанавливать камни с надписями, и письмо, которым эти надписи выполнены, возникли не в XI веке и не в средней Швеции. Их история начинается почти тысячелетием раньше и уводит нас на юг Европейского континента.
В I веке до нашей эры галльские войны Юлия Цезаря вывели из неизвестности на арену мировой истории многочисленные воинственные племена германских варваров, которым позднее суждено основать на обломках Римской империи первые феодальные государства Западной Европы. Установление административной власти Рима на покоренных Цезарем германских территориях вело к интенсивному проникновению античной культуры в Центральную и Западную Европу. Особенно сильным было влияние Рима на южногерманские племена: маркоманов, бастарнов, герулов, которые подверглись быстрой романизации. В столь же тесном контакте с античной — в этом случае греческой — культурой оказалась и другая группировка германцев: во II—III веках племена готов, вероятно, выходцев из Скандинавии, проходят от южного побережья Балтики до Черного моря и оседают в Причерноморье и в Крыму, захватывая греческие города-колонии или селясь рядом с ними.
В этих условиях быстрого социально-экономического развития германских народов в процессе синтеза варварского общинного строя и развитого рабовладения Римской империи происходят бурные изменения древнегерманской культуры. Одним из них было становление письменности.
Первым и единственным свидетельством того, что германцы владеют какой-то формой письма, является сообщение римского историка I века новой эры Корнелия Тацита: «Нет никого, кто был бы проникнут такою же верою в приметы и гадания с помощью жребия, как они (германцы). Вынимают же они жребий безо всяких затей. Срубленную с плодового дерева ветку они нарезают плашками и, нанеся на них особые знаки, высыпают затем, как придется, на белоснежную ткань. После этого… жрец племени… трижды вынимает по одной плашке и толкует предрекаемое в соответствии с выскобленными на них заранее знаками».
Но Тацита интересуют верования и обычаи германцев, а не характер этих «особых знаков». Что они представляют собой — символы тех или иных понятий, приспособленные для целей гадания, или же отдельные буквы, названия которых могут быть истолкованы символически? Ответа на этот вопрос письменные источники не дают, не сохранилось и ни одного предмета той поры с нанесенными знаками.
Лишь на рубеже III — IV веков новой эры появляются первые достоверные свидетельства того, что германцы создали свою собственную письменность. Эти свидетельства — памятники письма, разбросанные на огромных расстояниях по всей Центральной и Северной Европе,— как будто одновременно возникают в десятках мест, разделенных тысячами километров. Две древнейшие надписи на наконечниках копий найдены в Южной Норвегии и под Ковелем в Западной Украине. В разных концах Европы обнаружены украшения, предметы вооружения, металлические и костяные пластины с начертанными на них знаками, складывающимися в слова и предложения.
Древнейший, или, как его чаще называют, старший, германский алфавит состоял из 24 знаков — рун, образованных пересечением двух-трех черт. Угловатая, без округлостей форма знаков, видимо, определялась материалом, который использовался для письма. Ни папирус, ни пергамен, столь широко применявшиеся в античном мире, не были известны германцам. Упоминание Тацита о деревянных палочках и дощечках, на которые наносились знаки, хорошо согласуется с основными особенностями графики древнегерманского письма: ведь только волокнистая фактура дерева могла вынудить создателей письма полностью отказаться от горизонтальных черт и закруглений.
Каждая из рун передавала один из звуков. И хотя в графике не различались, например, долгие и краткие гласные, в целом алфавит полноценно отражал звуковую систему языка.
К этому времени, к III—IV векам, надо полагать, германское письмо прошло уже значительный путь развития: определилась и устоялась форма знаков, их число, порядок следования (алфавит), способы начертания и соотношение со звуками речи. Но следов предшествующего развития, отражающих зарождение и становление письменности, мы не знаем, и потому до сих пор остаются нерешенными основные вопросы — вопросы происхождения древнегерманского письма. Когда, где, в среде каких германских племен, на основе какого предшествующего алфавита, наконец, для каких целей возникло руническое письмо — вот круг тех вопросов, которые до сего дня остаются предметом дискуссий.
Наиболее уверенно, пожалуй, можно ответить лишь на один из них: о вероятных графических прототипах рун. Еще в семидесятых годах позапрошлого века, когда научное изучение надписей только начиналось, датский ученый Л. Виммер сопоставил рунический ряд с латинским капитальным письмом II—III веков и установил, что из двадцати четырех знаков рунического алфавита четырнадцать идентичны или сходны по графике и совпадают по фонетическому значению с латинскими буквами, три — тождественны им графически, но имеют другие фонетические значения, и лишь семь не имеют графических соответствий в латинском письме. Вопрос же о том, какое из германских племен могло стать создателем рунической письменности, не рассматривался им специально, поскольку римская культура оказала влияние на многих южных и западных германцев.
Продолжение следует.
Автор: Е. Мельникова.